Рождение Европы - Жак Ле Гофф

В сфере отношений между полами эволюция проявлялась прежде всего в том, что появились новые формы любви, обычно обозначаемые понятиями «куртуазная любовь», или, в более узком смысле, fin’amor («утонченная любовь»). Они следуют модели других феодальных ритуалов. Как мы увидим дальше, главным ритуалом при феодализме станет клятва верности, которую вассал приносит сеньору. Применительно к куртуазной любви роль сеньора играет дама. Мужчина дает ей клятву в верности. Момент возникновения куртуазной любви и ее смысл вызывают большие споры. Несомненно, что в развитие ее ритуалов поначалу внесли свой вклад провансальские трубадуры, и, возможно, сыграло роль влияние арабской любовной поэзии, но я считаю, что эти факторы не стоит переоценивать. Существенно, что fin’amor и, в несколько меньшей степени, куртуазная любовь могли возникать и развиваться только вне брачных уз. Типичный тому пример — любовь Тристана и Изольды. Подобная любовь фактически входит в противоречие с нормами брака, которые устанавливает Церковь. Иногда она даже принимает вид чуть ли не еретического поведения. Важный вопрос, относящийся к куртуазной любви: была ли она чисто платонической или включала в себя также сексуальные отношения, — и, продолжая эту мысль, являлась ли куртуазная любовь любовью реальной или только воображаемой, развивалась ли она внутри некой социальной реальности или только в литературе? Очевидно, что куртуазная любовь оказала влияние на реальные отношения живых людей и на реальное выражение любовных чувств. Но я полагаю, что она представляла собой в первую очередь некий идеал, который никогда не реализовывался на практике. И прежде всего, куртуазная любовь — это любовь аристократическая: маловероятно, чтобы она охватывала широкие массы.

Один из принципиальных и сложных вопросов, которые встают в связи с понятием куртуазной любви, — вопрос о взаимосвязи ее с повышением статуса женщины. Тут я охотно присоединяюсь к мнениям Шарля Юше (Huchet) и Жоржа Дюби. Юше писал, что fin’amor в жизни представляла собой «искусство сохранять дистанцию по отношению к женщине при помощи слов». Жорж Дюби говорит: «В этой игре истинными хозяевами положения были мужчины». Получается, что куртуазная любовь не принесла знатным дамам ничего, кроме иллюзорного почтения. Но мы еще вернемся к этому вопросу на примере культа Святой Девы.

У куртуазной любви имелся основополагающий текст, влияние которого было весьма велико. Я имею в виду трактат «О любви» («Tractatus de amore») Андрея Капеллана (1184). Можно сказать, что куртуазная любовь и, в частности, fin’amor являлись составной частью процесса эволюции манер или «процесса цивилизации», о котором мы уже говорили в связи с улучшением застольных манер. Даниэль Ренье-Болер (Régnier-Bohler) определила fin’amor как «эротику укрощенных желаний». Такое окультуривание любовного чувства не помешало, как мы уже упоминали, куртуазной любви соседствовать с грубостью и даже непристойностью. Примером может служить поэзия первого знаменитого певца куртуазной любви Вильгельма IX, герцога Аквитанского (1071–1126). Остается добавить, что в известной книге Дени де Ружмона куртуазная любовь названа «новой любовью». Благодаря мифу о Тристане и Изольде, а также многим литературным и музыкальным произведениям, возникшим на его основе, в числе которых оказалось несколько настоящих шедевров, куртуазные отношения заняли важное место в европейской культуре.

Была еще одна пара, которая тоже стала образцом куртуазной любви, дав миру пример неожиданных отношений, причем речь идет о людях, живших на самом деле. Эта пара — Элоиза и Абеляр. Всем хорошо известна история о философе и учителе, который воспылал страстной любовью к своей очень юной ученице, а она к нему, и у них родился сын. Эта история насквозь пропитана драматизмом и романтикой: тут и оскопление Абеляра озлобленной против него семьей девушки, и заключение возлюбленных в разные монастыри: Абеляр находился в Сен-Дени и в Сен-Жильд-де-Рюи в Бретани, а Элоиза — в Шампани, в аббатстве Параклет, посвященном Святому Духу[18]. Тут же и постоянство их любви, длившейся до самой смерти, о чем свидетельствует их поразительная, ни с чем не сравнимая переписка. Случай Абеляра и Элоизы дает ответ на некоторые вопросы, но непонятно, можно ли на его основе делать широкие обобщения. В их случае нет никаких сомнений, что новая любовь — это любовь небесплотная. Очевидно также, что она возникает вне брака. Абеляр хотел узаконить свои отношения с Элоизой, но она в ответ приводит соображения, звучащие на редкость современно, о том, как трудно интеллектуалу работать и реализовать себя, если он связан брачными узами. К теме куртуазной любви здесь добавляется еще одна тема, возникающая в XII веке, а именно — появление новых интеллектуалов. Но эта эмоциональная и экзистенциальная реальность, порожденная Средневековьем, получит развитие в Европе уже в более поздние времена.

В куртуазной любви и в отношениях сеньора и вассала — юридическом выражении феодализма — из эмоциональной связи и жестов, использующихся в обоих этих случаях, рождается новое чувство и новый тип поведения, которому тоже уготована долгая жизнь в европейской культуре. Вот сеньор берет руки вассала в свои, а тот клянется ему в верности, вот влюбленный, согласно сценарию куртуазной любви, клянется в верности своей даме — дальше следует действие, которое, выйдя за рамки юридических отношений и конкретных ритуалов, широко распространяется во всем обществе. В понятие верности вкладывается представление о новых, близких, межличностных отношениях. Ситуация сильно меняется по сравнению с тем, что представляли собой межличностные связи в древних обществах. В античные времена главным типом отношений между людьми были отношения покровителя-патрона с подчиненными, выполняющими для него некие действия, то есть клиентами, неполноправными гражданами. Этот тип отношений, который сохранится только в воровской и в мафиозной среде, сменяется отношениями, подразумевающими верность, благодаря которым в новой Европе окажется возможным сосуществование иерархии и индивидуализма. В завершение рассказа об этом универсуме верности и любви упомянем о славной судьбе, которая была уготована в Европе обычаю, пришедшему из Средневековья, а именно поцелую в губы. Сперва, и довольно долгое время, такими поцелуями обменивались между собой мужчины; еще недавно так поступали коммунистические лидеры стран Восточной Европы. Поцелуй в губы первоначально свидетельствовал о мирных намерениях и уважении; со временем он становится также знаком любви. В этом качестве ему было уготовано в Европе большое будущее.

Феодальную Европу XI–XII веков характеризует еще и то, что в ней, в связи с крестовыми походами, появляются новые монашеские ордена. Я имею в виду воинствующие ордена, главными из которых были тамплиеры, госпитальеры Святого Иоанна Иерусалимского, немецкий орден Святой Марии Тевтонской, английский орден Святого Фомы из Акры и еще некоторые, созданные на Пиренейском полуострове испанцами и португальцами. Эти ордена были учреждены главным образом для того, чтобы огнем и мечом, а также при помощи молитв и насаждения христианства сражаться с неверными и язычниками. Для монахов этих орденов было сделано важное исключение из правила, по которому клирикам не полагалось брать в руки оружие. Цистерцианец святой Бернард, не склонный одобрять эти новшества, тем не менее восхваляет участвовавших в крестовых походах рыцарей из сообщества, которое он называет «nova militia». Эти особые воинствующие ордена способствуют тому, что в атмосфере христианизации меняется отношение к воинственному образу жизни. Сама религия и ее служители если и не военизируются, то становятся, в широком смысле слова, воинствующими. Так возникает явление, которому тоже суждено большое будущее, — милитантизм (то есть движение рьяно ратующих за что-либо активистов).