Громобой - Крис Риддел

— Прутик остается на земле? — удивленно спросил Тем Кородер. — Мальчишка заболел?

— Нет, Тем, он здоров, — сердито ответил Облачный Волк. — Но тебя совершенно не касается, что с ним случилось.

— Но…

— Довольно! — рассвирепел капитан. — Я не потерплю нарушения субординации на глазах у нашего гостя. — Он повернулся к Профессору Света. — А теперь, если вы последуете за мной, я сам вам покажу вашу каюту.

— Да, конечно, благодарю, — произнес Профессор. — Осталось несколько вычислений, которые мне необходимо сделать перед отправкой.

— Хорошо, хорошо, — поспешно закивал Облачный Волк, уводя Профессора, пока тот не сболтнул лишнего про предстоящее путешествие.

Оставшаяся на палубе троица недоуменно переглянулась. Что это за старикан? И почему Прутик не летит с ними? И вообще, куда они летят? Внезапно Облачный Волк обернулся к ним.

— Праздные домыслы — занятие для дураков, — заметил он, заставив всех троих виновато потупиться. — Доложите мне немедленно, когда вернется Хитрован.

— Есть, капитан! — последовал дружный ответ.

Прутик мрачно смотрел в стакан лесного лимонада. Мамаша Твердопух налила его ему уже давно — «для поднятия духа», как прокомментировала она свое действие Форфикюлю. Теперь напиток был теплый и вовсе не шипучий.

Всеобщая попойка была в разгаре: слышался то хриплый смех, то громкая ругань, кто-то рассказывал небылицы в углу, где-то пели песни, а вот между особенно вспыльчивыми плоскоголовым и молотоголовым гоблинами разразился ожесточенный спор. Когда пробило полночь, разбитная тролльчиха начала извиваться в танце, и через несколько минут все посетители таверны задвигались друг за другом по залу.

— Эй, приятель, развеселись! — услышал Прутик. — Несчастье, может быть, никогда и не случится!

Он обернулся и оказался нос к носу с улыбавшимся городским гномом.

— Оно уже случилось, — печально вздохнул Прутик.

Озадаченный городской гном пожал плечами. Прутик положил локти на стойку, обхватил голову руками, крепко зажав уши, и закрыл глаза.

— Ну почему ты оставил меня? — прошептал он. — Ну почему?

Конечно, он знал, как бы ответил ему отец: «Я лишь забочусь о твоем благе», или: «Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо».

На смену печали и унынию пришло озлобление. Жизнь на борту «Громобоя» — вот что было благом для него. Находиться рядом с отцом после стольких лет разлуки было бы благом. Бороздить небесные просторы в погоне за грозофраксом было бы благом. Ну а оказаться под присмотром Мамаши Твердопух в ее убогой таверне, в то время как «Громобой» и его экипаж отправляются в путешествие, — это было невыразимо тяжким наказанием.

Терзая себя, Прутик представлял то, чего никогда не увидит. Каково это, быть затянутым вихрем Великой Бури? Он пытался вообразить, как огромный сноп молний, застывая на лету, превращается в грозофракс. Он спрашивал себя, на что же похож Сумеречный Лес. Ибо, несмотря на то что «Громобой» нередко пролетал над ним, небесные пираты не отваживались спуститься вниз.

Похож ли он на Дремучие Леса его детства — бескрайние, густые, полные жизни? Леса, где можно найти любое дерево — от поющих колыбельных до хищных дубов-кровососов.

Или Сумеречный Лес на самом деле таков, каким его описывают легенды? Место, где забываешь о том, кто ты есть, и впадаешь в мир иллюзий, доходя до полного безумия? Ведь именно такое рассказывают про Сумеречный Лес.

Прутик вздохнул. Он никогда не узнает этого.

— Но это просто несправедливо! — жалобно буркнул он.

— Что несправедливо? — раздался чей-то голос.

Прутик вздрогнул. Если это опять тот приставучий городской гном, то он ему покажет! Прутик сердито обернулся.

— Хитрован! — удивился он.

— Прутик, — сказал Хитрован, и его тонкие губы разомкнулись, обнажая ряд черных кривых зубов. — Я так и думал, что это ты. Как раз тот, кого я ищу. Хотя, конечно, для меня очень огорчительно видеть тебя в таком удрученном состоянии, — добавил он.

Прутик нахмурился:

— Ты искал меня?

— Конечно, — вкрадчиво произнес Хитрован, задумчиво потирая подбородок, и Прутик испытал приступ тошноты при виде морщинистой руки рулевого, на которой отсутствовало несколько пальцев. — Видишь ли, я знаю, что ты был свидетелем разговора между капитаном и птичкой.

— И что с того? — подозрительно спросил Прутик.

— Ну, в общем… Впрочем, капитан посвятил меня в подробности нашей маленькой авантюры…

Прутик удивился:

— Неужели?

— Ну конечно! — подтвердил Хитрован. — Преследование Великой Бури до Сумеречного Леса. Поиск священного грозофракса… Я все знаю. Вот только… Память, знаешь ли, подводит… Вот только…

Хитрован лукавил. Глава Лиги потребовал от него большего, чем он ожидал, — захватить «Громобой», убить Облачного Волка и привезти грозофракс. Задача непростая, и он ругал себя за то, что, струсив, не подслушал разговор до конца, но если он хочет добиться успеха, ему нужно знать все о той встрече.

— Глупо, конечно, — продолжал он, — но я, хоть убей, не помню, что сказал Облачный Волк про то, чем закончилась встреча.

Реакция Прутика озадачила старшину-рулевого.

— Чем закончилась? — с яростью переспросил Прутик. — Я скажу, чем она закончилась. Мне приказано оставаться здесь, в Нижнем Городе, с Мамашей Твердопух, в то время как все остальные полетят в Сумеречный Лес!

Хитрован наморщил лоб.

— Оставаться здесь? — мягко повторил он. — Расскажи мне все, Прутик, излей душу.

Борясь с накатившими слезами, Прутик замотал головой.

— Ну же, Прутик, — Хитрован настойчиво уговаривал его, — поделиться проблемой — это значит наполовину решить ее. И конечно, если я могу чем-то помочь, хоть чем-нибудь…

— Это все капитан, — поддался Прутик. — Он говорит, что беспокоится о моей безопасности, но… но… Я ему не верю! Я не могу ему поверить! Он просто стыдится меня, вот в чем дело! — Мальчик всхлипнул. — Стыдится, что у него такой неуклюжий сын-растяпа!

Брови Хитрована взлетели вверх от изумления. Облачный Волк — отец мальчишки? Вот это интересно — на самом деле интересно, — и его мозг бешено заработал, перебирая варианты возможной выгоды от этой информации. Собравшись с мыслями, он положил руку Прутику на плечо.

— У капитана доброе сердце, — проникновенно начал он. — И я уверен, что он поступил так, руководствуясь самыми лучшими побуждениями. И все же…