Жизнь для себя: Сладка ягода вместе - Мария М. Павлова

Маша, сдерживая дыхание, вся обратилась в слух и пыталась рассмотреть, что происходит в «хаммере».

— Тихонько, тих-тихо… Паш, а пойдем? — Она отпрянула от Павла, оставив его стоять на коленях, потом, одернув юбку, показала ему розовый язык и на носочках, крадучись, побежала.

Павел сомнамбулически двинулся за ней.

— Да не туда!!! — приглушенно осадила его безотчетно-тупой порыв Маша, увидев, что он идет прямиком к «хаммеру», — туда… дурень, к нам…

— Э-э-э… м-м-м… ну да…

В машине, осторожно прикрыв дверцу, Павел сгреб в кучу туристское снаряжение, так чтобы было видно, что происходит в «хаммере».

— Слушай, а кто в костер подбросил дров? — недоуменно прошептал Павел и углубился в Машины губы.

— Я… я подум-м-мала, может, кто-нибудь чаййй-кку… — Они не заметили, что Светлана в этот момент приоткрыла дверцу «хаммера»…

— У-у-ммм, — мычал Павел, увлеченный своим делом.

— Паш, а ты хотел бы… — тут Маша вспомнила, как он подхватил на руки Светлану, — чтобы на моем месте сейчас была… Света?

— А ты бы хотела, чтобы на моем… — не ответив на вопрос, тягуче простонал Павел.

Маша покосилась на него с жарким мучительным изумлением, и он увидел, как женщина, которую он сжимал в объятиях, оттолкнув его, откровенно раздвинула ноги и согнула их в коленях, поразив его этой неожиданной свободой. Он медленно обнажился до колен, со сладким ужасом понимая, что он сейчас не он, а совсем незнакомый самому себе кто-то, и с головой нырнул в эту роль.

— Повернись, боком, — услышал он капризное и требовательное. — Теперь другим…

Павел, весь горя, начал совершать движения, которых он никогда не совершал при свидетелях. Женщина рядом с ним занялась тем же. Ее руки сотрясала крупная дрожь.

Они не слышали, что движение в «хаммере» давно прекратилось. Им не было дела ни до «хаммера», ни до того, что в нем происходит. Между ними сейчас возникало и разворачивалось что-то необычайно острое и сводящее с ума.

— Стоп, — снова услышал Павел приказ. И через три секунды со стоном: — Продолжай!

Павел сладко перевел дух.

— Можно, я лягу?

— Стоять, — одернули его почти грубо. Мерцающие в полумраке глаза дурманили его мозг. В очередной раз им овладело чувство непередаваемой полноты, но его хлестнули по бедрам пояском юбки: — Замри!

Дождавшись прекращения протяжных спазматических рывков, Маша разрешила Павлу продолжить прерванные действия и подтянула свои колени к плечам. Теперь ее руки блуждали снизу бедер, а бедра слегка сжимали грудь. Застывшим взглядом Павел созерцал все эти немыслимо возбуждающие действия и ждал их продолжения. Продолжение не заставило себя ждать.

…А Светланы и Сергея уже давно не было в машине. В березках теперь блуждали они — и по прихотливой воле случая остановились на том же самом месте, что и предыдущая пара. То, что увидели Светлана и Сергей в машине супругов, их обожгло. Они увидели стоящего на коленях Павла. Маши не было видно, и это жгло еще больше. Стекла в машине не были запотевшими. А может быть, это просто была приоткрыта дверца салона?

Буря чувств охватила Светлану. Череда ее неудавшихся замужеств быстрой вереницей пронеслась в ее голове. Да, каждое из них поначалу проливалось на нее острой новизной ощущений, но потом оставляло после себя горький осадок. Теперь же, находясь рядом с Сергеем, она не обращала внимания на предупреждающие толчки своего сердца, а растворилась в происходящем.

Сергей поглядывал на сладкую возню в машине соседей, Светлана не торопила его восторг. И он был сильный и острый, снова и снова возрождаясь из пепла, как птица Феникс. Жар сметал все, что оставалось в его душе, а руки Светланы говорили Сергею, что надежда на любовь не умерла и что, может быть, его участь не только в том, чтобы грубыми шуточками завоевывать на одну ночь сердце случайной попутчицы, а все-таки в чем-то большем. А он мечтал о долгой любви, даже если она займет всю его оставшуюся жизнь.

Светлана, лаская Сергея, вдруг осознала, что ни с одним мужчиной до него она не ощущала такой общности. Общности, которая позволяет свободно следовать любой фантазии и которая не грозит разрушить чувства и надорвать сердце, а сближает, как ничто другое.

— Сережа, а у тебя раньше было что-нибудь подобное?

Сергей молча наклонился к лицу Светланы и счастливо заглянул ей в глаза:

— А зачем тебе знать? Сейчас у меня есть только то, что с тобой…

Утром Павел проснулся на удивление свежим и бодрым. Откинув полог палатки, он обнаружил, что Маша и Светлана как ни в чем не бывало сидят на бревнышке с кружками в руках, от кружек поднимается аппетитный дымок. Павел тихонько выбрался наружу и припустил было к речке. Но был тут же замечен.

— Павел! Что это с тобой? — удивленно спросила его Светлана, переводя вопросительный взгляд на Машу.

— А что?

— В зеркало глянь! — засмеялась Маша, и вслед за ней Светлана. Павел метнулся к ближайшему автомобилю и бросил взгляд в зеркальце. Оттуда на него смотрело небритое лицо с фантастическими густо-синими, до черноты, кругами под глазами. Обалдевший, Павел машинально провел рукой под глазами и изумленно уставился на черные следы, оставшиеся на пальцах…

— Н-нн-ууу Машка! Держись! Я тебе покажу сейчас, как благоверного сажей вымазывать! — завопил Павел и бросился к хулиганствующей молодчице-супруге.

Она умоляюще подняла руки:

— Пашенька, дай чайку с утра попить в хорошей компании!

— Ладно уж, пей, коварная, — смирился он. — Но я тебе это припомню, — пригрозил Павел и помчался умываться.

— Счастливая ты, Маша, какой у тебя Павел мужик, просто замечательный.

Маша улыбнулась. Улыбка ее была искренней. Она подумала сейчас, что отношения между мальчиком и девочкой, между юношей и девушкой так же бесконечно разнообразны, как и тогда, когда они становятся… бабушкой и дедушкой. Удивительно, что с возрастом уходят из отношений какие-то моменты горячности, пустых сомнений и бесконечных сравнений, которые оставляют в душе осадок и приносят больше пищи уму, обрекая тело на тяжелое мутное одиночество. Крепнут же чувства, совсем незнакомые в суматошной юности. Возникают новые неожиданные оттенки отношений. Недавно она вспоминала, как Павел возбужденно ошалел, разглядывая ее живот, когда их новорожденному сыну было три месяца. Как нежно, задыхаясь, водил он пальцем по коже вокруг ее сосков, припухших после кормления, шептал об их соединившейся крови. Как миг восхитительной бешеной дрожи, слившись с ней, проживал не только ее любовник, но он же муж и отец ее малыша. Это слияние их всех в одном любимом человеке росло и поражало Машу, заставляя ее впитывать каждый миг их общей маленькой смерти-вознесения…

— Да, Паша замечательный. А Сергей только с виду такой бесшабашный, — горячо возразила Маша, пытаясь поддержать приятельницу. — У него есть стержень.