Тайна двух планет. Книга 1: Герехтайт - Виктория Виннер

Всё так же, сохраняя молчание, профессор двинулся к выходу и даже не обернулся – был уверен, что я покорно иду за ним. Я и шла.

Регнер открыл двери джиу нажатием кнопки на алла (вот они, новейшие технологии), любезно подождал, пока я устроюсь, опустил мою дверь, обошёл джиу и сел за руль. Затем посмотрел на меня и задал странный вопрос:

– О чём ты сейчас думаешь, Ника?

Хмыкнув, решила дать такой же странный ответ:

– Я пытаюсь угадать, чему вы больше удивились – упавшей с потолка девушке, или тому, что ей оказалась я.

Профессор явно пытался сдержать улыбку.

– Первое. Увидев твоё лицо, я не удивился – кружево показалось знакомым.

Я покраснела. Верно, это тот же комплект, что был на мне в воскресенье в клубе, когда я светанула своё бюстье.

– Ну и память у вас.

– Сложно было не запомнить.

А лицо снова бесстрастное, и я совершенно не понимаю, к чему готовиться. К выговору? Пыткам? К смерти? А как же Эдди, они же друзья? Эд не переживёт, если со мной что-то случится… М-да, об этом надо было думать раньше. А ведь профессор сам меня предупреждал! И на этот раз Эльза абсолютно ни при чём, я сама вляпалась.

– Ты ужинала? – снеожиданно поинтересовался профессор.

Я мотнула головой, изучая свои руки.

– Я тоже.

И Регнер завёл аппарат. Ехали минут, наверное, сорок в абсолютной тишине. Когда я посмотрела на часы, то была уверена, что уже начало десятого, но оказалось, что ещё нет и девяти! Как же долго тянется время в страхе и неизвестности. А учитывая, что мы двигались вдоль леса уже километров пятнадцать, мой страх только нарастал.

И вот по правую сторону деревья расступились и показалась широкая поляна, там стояли какие-то невзрачные постройки, окружённые с трёх сторон хвойным лесом, и только справа от дороги была вырублена узкая полоса, куда поместится лишь один джиу. Сюда мы и повернули.

Регнер остановил аппарат и скомандовал:

– Пойдём.

И я снова пошла, как покорная овечка, с ощущением, что это моя предсмертная прогулка. Мы направились к одной из построек, и, подойдя ближе, я почувствовала, что пахнет чем-то вкусным. Ну что ж, вероятно и последний ужин мне полагается.

Зайдя внутрь, неимоверно удивилась! Это был ресторан. Самый настоящий уютный ресторан – с барной стойкой, столиками и официантами, один из которых кинулся в нашу сторону с широченной улыбкой.

– Мистер Регнер, сэр! Рады снова приветствовать вас в «Тайне». Мисс, добро пожаловать!

А это уже явно мне. Я коротко кивнула.

– Здравствуй, Митч, – ответил Регнер и пожал тому руку. Улыбка Митча стала ещё шире – видимо, от того, что Регнер запомнил его имя.

– Пройдёмте, ваш столик свободен! – радостно сообщил официант.

И мы двинулись вглубь помещения. Всё вокруг было из дерева, что само по себе удивительно. Дерево – самый дорогостоящий материал на всём Миите, уже давно существует огромное количество более дешёвых аналогов, но здесь все сделано именно из него. Запах дерева ни с чем не перепутаешь.

Пол слегка поскрипывал при каждом шаге, свет от огромной люстры, висящей под потолком, отражался от покрытых лаком половиц, на деревянных столах были постелены белые льняные скатерти, каждый стол украшен маленьким букетом лесных цветов и прозрачным подсвечником с горящей в нём свечой.

Митч привёл нас к какой-то двери, распахнул её, и мы вошли. Комната напоминала ВИП-зал, но убранство было точно такое же, как и в основном помещении.

Регнер отодвинул для меня массивный деревянный стул, и я подошла, чтобы присесть.

– Ваше пальто, мисс? – заговорил Митч.

– Спасибо, не нужно, – ответил за меня Регнер.

Я села, профессор опустился напротив, Митч раскрыл перед нами меню, а потом, слегка склонив голову, вышел.

– Он хотел моё пальто? – решила уточнить.

В Старде кругом дешёвые забегаловки и сети гамбургерных, а в Столне подобные заведения слишком дорогие… так что в настоящем ресторане я впервые.

– Здесь принято отдавать верхнюю одежду официантам, они уносят её в гардероб, – ответил Регнер, проделывая при этом что-то странное своей рукой. Он дотронулся каждым пальцем правой руки до большого пальца этой же руки и как будто сбросил что-то в сторону двери. – Здесь мы можем поговорить начистоту, не опасаясь, что кто-то может нас услышать. Но сначала выбери, что будешь есть.

Я кивнула и обратила всё своё внимание на меню.

Через пару минут вернулся Митч.

– Вы готовы сделать заказ? – с улыбкой спросил он.

– Ника? – обратился ко мне профессор.

Я смогла только пожать плечами. Я пялилась в меню, но мысли мои были далеки от еды…

– Позволишь мне? – спросил Регнер.

– Да, пожалуйста.

– Два стейка на гриле с деревенской картошкой, двойной эспрессо мне и молочный коктейль девушке – только сливки, не молоко, и добавьте туда тёртый шоколад. Бутылку воды без газа. Напитки можно сразу.

– Да, сэр.

Митч повторил наш заказ, забрал меню и испарился, а я шоке уставилась на профессора. Откуда такая осведомлённость о моих предпочтениях? Я обожаю мясо на гриле, но сейчас это большая редкость, ведь живой огонь на городских территориях запрещён. И картошку я люблю именно такую, и газированную воду ненавижу, а уж про коктейль я вообще молчу! Не люблю с молоком, люблю со сливками и тёртым шоколадом! Что за дьявольщина?

– Я тебя слушаю, – вдруг заговорил Регнер.

– Что? – я искренне не поняла.

– Рассказывай, Ника, – кажется, профессор начал раздражаться.

– Что рассказывать? – удивилась я.

– А тебе нечего мне рассказать?

– Вообще-то нечего.

– Никаэлла, не строй из себя дуру, – точно раздражён, звучит грубовато, – какого Низшего Демона ты полезла в вентиляцию?

– Чтобы забраться в комнату охраны Мекроса, – честно ответила я.

Профессор посмотрел на меня так, будто видит впервые.

– Ника, причём здесь Мекрос?

– Понимаете, к Джеймсу приставала первокурсница, а Эльза подумала, что всё наоборот, и мы решили достать видео…

– Стоп, – перебил меня Регнер, – снова Эльза. Давай опустим всё, что с ней и с Мекросом связано, и поговорим о том, что ты успела услышать.

– Сегодня – ничего, – и это была абсолютная правда.

– А в понедельник?

– А в понедельник – всё.

– Ясно. Ты кому-нибудь говорила, что подслушала наш разговор?

– Нет, конечно, – я даже оскорбилась, – я же не дура.