Ожерелье казненной королевы - Наталья Александрова

Вместо ответа тот щелкнул пальцами, и между ними вспыхнул тусклый синеватый язычок пламени, от которого тут же загорелся закрепленный под потолком кареты фонарь. При свете этого фонаря Жанна узнала своего итальянского знакомого. На плече у него сидел ручной ворон.

– Граф Калиостро! – проговорила Жанна с облегчением и вместе с тем недовольно. – Как своевременно вы здесь оказались! Представляете, наш возница куда-то запропастился…

– Я имею такое обыкновение – оказываться в нужное время в нужных местах, – ответил Калиостро своим приятным, чуть глуховатым голосом. – Признаться, я уже собирался отойти ко сну у себя дома, но тут прилетел Шарль… – граф кивнул на своего ворона, – прилетел Шарль и сообщил мне, что вы оказались в затруднительном положении. Так что мне пришлось поспешить…

– Вы хотите сказать, что прибыли сюда из своего парижского дома? – с недоверием осведомился спутник Жанны. – Сколько же времени заняла у вас дорога? Должно быть, вы выехали еще засветло?

– Мой друг, я всегда говорю именно то, что хочу сказать! – мягко возразил итальянец. – А выехал я после того, как узнал от Шарля о ваших затруднительных обстоятельствах. Колокола Нотр-Дам как раз пробили полночь.

– Полночь? Да с тех пор и четверти часа не прошло! Как это может быть?

– Не вижу в этом совершенно ничего удивительного! – остановил его Калиостро. – Скажите лучше, как прошло дело? Кардинал остался вполне удовлетворенным?

– Вполне, – проговорила Жанна, улыбнувшись итальянскому графу. – Просто удивительно, как легко оказалось его обмануть! Просто удивительно, как доверчивы бывают мужчины!

– В этом нет ничего удивительного. – Итальянец наклонился к ней, мягко, но решительно взял за руку. – Я позаботился об этом.

– Вы? – недоверчиво проговорил спутник Жанны. – Каким же образом? И вообще – какое отношение вы имеете ко всем этим делам и откуда знаете о нашей встрече с кардиналом?

Калиостро чуть заметно поморщился.

– Я устал повторять, что знаю все, что заслуживает внимания. А эта история с доверчивым кардиналом весьма и весьма любопытна. Кроме того, не забывайте, что это именно я познакомил вас с той малышкой. И кстати, виконт, снимите же наконец вашу маску – как будто в ней вас труднее узнать, чем без нее!

Виконт недовольно фыркнул, однако подчинился и снял свою полумаску. Он вспомнил, что и впрямь две недели назад в кабачке на северной окраине Парижа именно итальянский граф указал ему на молодую шлюху, удивительно похожую на Ее Величество королеву. После он рассказал Жанне об этой встрече, и в голове его хитроумной подруги созрел план, который позволил ей еще крепче опутать своими сетями наивного кардинала де Рогана.

– Ты знаешь, мой друг, – говорила Жанна своему легкомысленному приятелю, – мужчину можно заставить сделать все что угодно, если использовать две главные приманки: честолюбие и любовь. Кардинал де Роган удивительно честолюбив…

– А что насчет любви?

– Ты видел, мой друг, как он смотрел на королеву?

Я так зачиталась, что чуть не пропустила свою остановку.

Выскочила в последнюю секунду, взбежала по эскалатору и огляделась.

Андромеду я действительно узнала сразу.

Во-первых, я сама довольно долго работала на сволочной должности помощника режиссера, и мне был хорошо знаком тот взгляд, каким она обшаривала толпу: озабоченный, затравленный и безысходный взгляд загнанной студийной лошади. Во-вторых, а на самом деле – тоже во-первых, ее невозможно было не заметить в любой толпе: растрепанные волосы малинового цвета с отдельными зелеными и синими прядями полыхали, как пожар на химическом комбинате. Кроме того, Андромеда была в коротком жакете из голубого искусственного меха и в облегающих лосинах леопардовой расцветки.

– Вы – Андромеда? – спросила я, с трудом протолкавшись к ней через толпу.

– А ты – Жанна, – отозвалась она тоном не вопроса, а утверждения. – Опаздываешь, Михал Михалыч уже рвет и мечет.

Она протащила меня через сквер, в котором тетки торговали цветами и овощами со своих огородов, и втолкнула в черный джип.

По дороге она со мной и двумя словами не перебросилась, все время звонила по телефону какому-то Ливерову.

Впрочем, ехать нам было совсем недалеко, съемки проходили на Крестовском острове.

Джип остановился перед роскошным коттеджем в стиле модерн, на пороге которого нас встречал Вася.

– Ну пойдем. – Он принял меня из рук Андромеды и повел внутрь особняка. – Слушай, а ты вполне подходишь: и рост, и телосложение… немного гримирнуть, и все в порядке. Я только еще одно тебя не спросил: ты не против кадров с обнаженкой?

– Так я что – должна играть голый труп?

– Ну… там будут две сцены с твоим участием: сначала, на месте преступления, ты будешь в одежде, а потом, в морге, – голая. Так ты как – не против?

– А куда деваться? Деньги-то нужны! Кстати, судя по тому, какой роскошный особняк арендовали для съемок, денег у продюсера куры не клюют.

– Да нет, – поморщился Вася. – Этот особняк им даром достался, очень повезло: хозяин – большой поклонник кино и личный друг продюсера, он разрешил здесь снимать безвозмездно, только чтобы в титрах его имя упомянули. Сам он сейчас в отъезде, но тут его экономка ошивается, та еще ведьма.

Вася боязливо оглянулся, как будто эта экономка стояла у него за спиной.

– Зовут ее Венера Викторовна, но наши все называют ее Мегерой Викторовной. Следит, чтобы ничего не попортили или, не дай бог, не украли. Все, что помельче, в кладовой заперла… Кстати, насчет денег. Они на тебе хотят сэкономить: актрисе Елисеевой, чей труп ты будешь играть, платят за каждый день большие деньги, вот они и решили заменить ее, где только можно, чтобы меньше получилось съемочных дней, за которые ей платят.

– Да мне по барабану, но деньги сразу, а то у меня в кошельке пусто!

За таким приятным разговором мы пришли в библиотеку.

То есть, я так думаю, что это библиотека: в комнате размером с хороший концертный зал все стены были заставлены книжными шкафами и увешаны картинами старых мастеров, имелись также скульптуры – не знаю уж, мраморные или гипсовые – и еще огромный, очень красивый глобус.

Рядом с этим глобусом стоял человечек маленького роста с круглой плешью, окруженной венчиком длинных рыжих волос, как солнце на детском рисунке.

– Михал Михалыч, – почтительно обратился Вася к этому клоуну, – вот та женщина, о которой я вам говорил.

Это был режиссер.

Он повернулся ко мне, насупился, дернул себя за волосы и проговорил неожиданно мощным басом:

– Ну не очень похожа, конечно, но на безрыбье, как говорится… все равно ничего более приличного мы сейчас не найдем. Она хоть как-то играть сможет?