Последний рывок - Игорь Черепнев

Протопопов подходит к послу и протягивает ему ещё одну кожаную папку. Тот открывает её, непонимающе смотрит и, наконец, вопрошает:

— What is this?[8]

— Это фотокопии допросов и чистосердечных признаний британских подданных, обвиняющихся в уголовных преступлениях и участии в заговоре. Я даже не буду говорить о бродягах, которых вербовали в портовых кабаках Лондона, Плимута, Саутгемптона и Дублина для «русского сафари на медведей»! Там, в папке, вы найдёте признания, подписанные лейтенантом Райнером, капитаном Аллеем, коммодором Хевилендом и другими британскими офицерами!..

Ой, а чтой-то нашему англицкому другу и союзнику так резко взбледнулось? Мордочка белее седой шевелюры стала.

— Если у вас больше нет вопросов, аудиенция окончена.

Бьюкенену ничего больше не остаётся, как откланяться, с трудом изображая на лице оскорблённую невинность пополам с полным личного достоинства высокомерием к дикарям, имеющим наглость говорить вслух неприятную правду. Следом за ним, получив в качестве отмашки одобрительный кивок регента, исчезаю из кабинета и я. Пока англичанина, не торопясь, будут вести парадным лабиринтом, быстренько бегу по служебным лестницам на Дворцовую.

Так, успел!.. Возле посольского авто уже собралась хорошо организованная «толпа случайных зевак», там же крутится пара репортёров, а фотограф уже выбрал нужное место для съёмки… А вот и Бьюкенен!.. Выскакиваю вслед и пытаюсь вежливо обратить на себя внимание:

— Джентльмены, минуточку!..

Первым оборачивается переводчик и, увидев спешащего к ним офицера, притормаживает посла, на лице которого появляется торжествующая улыбка. Ну, как же, «племенной вождь» испугался последствий и зовёт белого сахиба обратно. Придётся тебя разочаровать…

— Простите за задержку, дело на пару секунд!.. — Протягиваю старику отстёгнутый крест Виктории. — Господин Бьюкенен, после того, что я сейчас узнал… Заберите!..

Очень вовремя щёлкает фотоаппарат, репортёры начинают быстро строчить в своих блокнотах, толпа начинает одобрительно гудеть. Бьюкенен, которому перевели мою фразу, приходит в себя и теперь уже багровеет от возмущения. Но всё же протягивает руку за орденом… Который за мгновение до этого «случайно» выпадает из моей руки на брусчатку…

— Не смею больше задерживать! Честь имею, господа!..

Назавтра в нескольких газетах появились почти одинаковые заметки о том, что один из русских офицеров, пылая возмущением, прилюдно вернул английский орден послу Великобритании. Газеты задавались вопросом, «с чего бы вдруг такое явление имело место быть», и строили осторожные предположения. Фотограф, сделавший снимок, почти озолотился, продавая его многим редакциям…

Через несколько дней уже другие репортёры в других газетах стали изобличать двуличную сущность союзников, до сих пор срывающих поставки оружия, патронов и снарядов без объяснения причин. А дальше пошло по накатанной, в прессе началась хорошо организованная антибританская кампания, авторами которой являлись некие академик, генерал от кавалерии и два подполковника из Отдельного корпуса. Скорее всего, при гипотетическом одобрении одного великого князя и регента. Единственное, что омрачило эти события — скоропостижная кончина посла Великобритании сэра Джорджа Бьюкенена от апоплексического удара. Приехал болезный в посольство после аудиенции, походил немного, да и преставился. Причём табакерок рядом так и не нашли…

Вторая половина марта в Питере — не самое лучшее время года. Это по календарю весна, а так — леденящая утренняя мгла, низкое свинцово-серое небо, околонулевая температура и дующий везде и проникающий повсюду промозглый ветер с Невы напрочь развеивают расхожее мнение о «наконец-то очнувшейся от зимней спячки природе». И погода в полной мере соответствует происходящему сейчас во внутреннем дворе Головкина бастиона.

У стены возвышается построенная вчера виселица, на перекладине болтаются пять петель. Позади видны стоящие на земле пять гробов, набитых стружкой. Перед эшафотом врыты в землю пять чёрных столбов с кандалами. Порывы ветра настолько резки, что цепи иногда звякают, касаясь друг друга. Звучит, как погребальный колокол. Сначала будет казнь гражданская, затем и физиологическая.

Сегодня первая партия борцов с царским произволом, или, выражаясь правильней — мятежников, получат своё. В отличие от Англии никто им не будет говорить традиционную фразу о том, что они «будут повешены за шею и будут висеть так, пока не умрут, да сжалится Господь над их заблудшими душами». Просто подойдёт священник в чёрной рясе с крестом и Евангелием, о чём-то пошепчется с будущим трупом, и — всё…

Только вот вешать никого не будут. Официально милосердно заменят виселицу расстрелом. Реально — при всём желании питерские жандармы не смогли сыскать даже следов Сашки Филипьева, последнего палача империи. В свое время бывший кубанский казак за убийство семерых человек был приговорён к бессрочной каторге, но за каждого повешенного сокращали срок. А после тысяча девятьсот пятого вообще отпустили. Да вот незадача — спустя одиннадцать лет не смогли найти. Скорее всего, или из-за специфики профессии приласкали ката чем-нибудь твёрдым по темечку, или сам упился вусмерть в каком-нибудь кабаке. Искать нового подходящего уголовника не стали. А с расстрелом кое-что придумали. Фёдор Артурович вкратце посвятил в сценарий…

Ровной коробкой в оцеплении бывших однополчан стоят арестованные «революционные» солдаты запасных батальонов. Без ремней, без кокард, без погон. Кирпичникова и остальных заводил среди них нет, не по ним честь. Зато есть недавно ещё прапорщик, а ныне рядовой Ткачура, устроивший на улицах стрельбу для развлечения. Командирам лейб-гвардии Волынского, Литовского и Преображенского полков регент отправил телеграмму — либо полки за участие в бунте лишаются гвардейского «титула» и, возможно, даже расформировываются, либо от каждого полка прибывает в Питер для участия в мероприятии полурота добровольцев. О чём и как будут говорить фронтовики с молодыми «тялёнками» догадаться нетрудно… Отдельно кучкуются два десятка барабанщиков, собранных «с бору по сосенке» для соблюдения ритуала. Ну, и мы тут, внешне неотличимые от других. Полувзвод диверсов. «Пожарная команда» командующего Особым Петроградским округом. Так, на всякий случай и во избежание…

Наконец-то действо начинается. Из подъехавших автомобилей вылезают генерал от кавалерии Келлер, новоиспечённый комендант Петропавловки генерал-майор Кутепов, небольшая свита, пара прокурорских, полицмейстер, судебный секретарь, врач, священник, фотограф и другие члены специальной комиссии по приведению приговора в исполнение. За ними с задержкой в полминуты появляются две телеги, на которых везут приговорённых. Пустые лица, бессмысленные глаза… С Керенским понятно, ему ночью вкатили хорошую дозу обезболивающего, чтобы снять почечную колику. Остальным тоже чего-то в чаёк накапали?..

ВрИО палача с двумя подручными, скинув тулупы и оставшись в красных рубахах и шароварах с плетями за поясами, поднимаются на помост и проверяют крепость верёвок, давая время своим «клиентам» увидеть всё в подробностях. Затем конвой подводит их к позорным столбам и заставляет опуститься на колени. Секретарь суда громко, чтобы слышали все, зачитывает длинный и многословный приговор. Тишина вокруг поистине гробовая…