Моя голубка - Айрис Джоансен

Он медленно склонился над ней и коснулся языком одного из сосков, который с готовностью напрягся.

— О да, твое тело меня уже любит. — Его руки нежно обхватили ее груди, а язык и зубы ласкали соски до тех пор, пока Шина не вскрикнула от наслаждения и не прижала его голову к себе, почти не владея собой.

Челлон лег на нее сверху, одной ногой раздвигая ей ноги, в то время как руки ритмически сжимали ее груди, а язык все еще играл с сосками. Он осторожно опустился ниже, вплотную к ней, чтобы она могла почувствовать твердость его возбужденной плоти через тонкую ткань халата. Его бедра начали ритмическое движение в соответствии с движением его рук, и Шина чуть не задохнулась от нахлынувших на нее совершенно новых чувств.

Она начала извиваться под ним, издавая тихие вскрики и вцепившись руками в его сильные плечи. Никогда раньше ей не приходилось испытывать столь сладостной лихорадки, которая сейчас пронизывала все клеточки ее тела и с неумолимой силой концентрировалась между бедер.

— Рэнд! — шептала она, задыхаясь, мотая головой по спинке кресла. — Рэнд!

Лицо Челлона раскраснелось и было полно желания, глаза сузились от радости при виде явных признаков ее наслаждения.

Вдруг он выпустил ее грудь и вскочил с кресла с гибкой быстротой тигра. Тяжело дыша, он подошел к камину и стал к Шине спиной, глядя на огонь.

Шина медленно села, недоуменно глядя на крепкие плечи Челлона, сгорбившиеся, словно от боли. Все произошло так быстро, что она не понимала, что случилось. Она машинально стянула полы халата, и Челлон, видимо, услышал шорох, потому что обернулся.

Увидев в темных глазах растерянность и боль, он быстро подошел к ней обратно и сел рядом.

— Бедная маленькая голубка, — ласково произнес он, нежно гладя ее спутанные черные кудри. — Я не очень-то честно с тобой обошелся, правда? Ну что ж, пусть тебя утешит сознание того, что мне было адски трудно остановиться в такой момент. Я никого и никогда в жизни не желал так страстно, как тебя сейчас. Но этого мало, Шина. Мы заслуживаем большего, и будь я проклят, если мы этого не получим!

— Большего? — удивленно спросила она. Странно, неужели в мире существует нечто большее, чем то сводящее с ума волнение, которое они только что испытывали?

Челлон кивнул, рассеянно накручивая на палец прядь ее волос.

— Да, большего. Ты пока не любишь меня, но очень скоро полюбишь. Я думаю, что даже сейчас ты больше влюблена в меня, чем сама сознаешь. — Он запрокинул ей голову и поцеловал в губы с пронзительной нежностью, и Шина инстинктивно прижалась к нему. — После пяти лет ожидания я могу подождать еще немного, чтобы все получилось наилучшим образом. — Он глубоко вздохнул и решительно отстранился. — Да, я подожду, если хочу получить все возможное счастье.

Преодолев себя, он встал, не в силах отвести глаз от ее распухших розовых губ и разметавшихся волос, потом его взгляд опустился на ее расстегнутый лиф. Словно притянутая магнитом, его рука коснулась ее груди под тонким бархатом атласа, и глаза стали янтарными от сдерживаемого желания. Затем, издав вздох, больше похожий на стон, он отошел от нее и медленно направился к двери.

Уже держась за ручку двери, он обернулся, и даже при неярком свете камина Шина увидела, как блеснули его глаза.

— Мы прошли только часть пути в рай, — с невеселой усмешкой сказал он. — Но держи свой халат под рукой, голубка. В следующий раз мы дойдем до конца, я тебе обещаю.

— Ты жульничал! — возмущенно воскликнула Шина, бросая на стол свои карты. — Не знаю, почему я соглашаюсь играть с тобой, Рэнд Челлон! Должно быть, я какая-то мазохистка, если терплю поражение за поражением, и мне все еще мало! — Она встала и грациозно потянулась, словно маленькая гибкая кошечка. — Ну ладно, больше я не буду так глупа! Никому не могло бы везти столько раз подряд.

Рэнд лениво откинулся в кресле и стал собирать и перемешивать карты. Его золотые глаза насмешливо поблескивали при виде ее рассерженного лица и надутых губ.

— Я рад, что ты наконец поняла это, голубка, — примирительно сказал он. — Любой другой на твоем месте догадался бы еще неделю назад. Я уже начал было переживать, что ты медленно соображаешь. Ты была словно ягненок, предназначенный на заклание, а я никогда не мог удержаться от искушения, тем более при таких ставках.

— И у тебя хватает наглости признавать это! — обрушилась на него не на шутку разгневанная Шина, уперев руки в бока и яростно сверкая глазами. — У тебя что, совсем нет совести?

— Нет, когда дело касается тебя, — невозмутимо ответил Рэнд. — Так что иди-ка сюда и плати.

— Нет уж, ни за что! — возмущенно ответила она. — Наш уговор теряет силу. Как у тебя язык поворачивается даже говорить об этом, когда ты только что признался, какой ты негодник.

— Негодник? — Челлон вопросительно склонил голову набок. — Боже, какое старомодное слово! Но мне нравится, как оно слетает с твоих губ с этим чудесным акцентом.

— Ох! — Шина чуть не задохнулась от ярости и сжала кулаки. — Ты совершенно невозможен! У тебя напрочь отсутствует чувство стыда! Даже говорить с тобой не хочу! — Она повернулась к нему спиной и прошествовала через комнату к стоявшему у камина дивану, на который и села, кипя от возмущения.

Сразу же она услышала, как Рэнд, вставая, отодвинул стул.

— Ну и прекрасно, так даже лучше, — с ехидством произнес он. — Это только сэкономит время.

Шина даже не успела оглянуться, как он уже сидел рядом с ней. Быстро обхватив ее руками, он приподнял ее и посадил себе на колени.

— Ну, плати, — потребовал он. — Я весь вечер ждал заслуженной награды.

— Заслуженной?! — возмущенно воскликнула Шина. — У тебя хватает…

Остаток ее протестов заглушили его теплые и ласковые губы, прижавшиеся к ее рту. Целых тридцать секунд она противилась искушению и держалась холодно и скованно, не отвечая на его порыв. Но когда Челлон вложил в поцелуй еще больше страсти, она издала низкий стон и жадно припала к нему, как и каждый раз до этого. Прошло не меньше пятнадцати лихорадочных минут, пока он неохотно оторвался от нее. Они оба раскраснелись и едва дышали, и Шина с удовлетворением ощущала, как быстро бьется у Рэнда сердце возле ее уха. Она не помнила, когда успела расстегнуть его клетчатую черно-зеленую рубашку, но сейчас ее лицо было прижато к его груди. Она потерлась об нее щекой, наслаждаясь колючим прикосновением жестких волосков. Как всегда, от него исходил свежий аромат мыла и теплый земной запах, который, несомненно, был его собственным.

— Сиди тихо! — грубовато одернул Рэнд, прижимая ее голову к своей груди. — Эти невинные игры доводят меня до безумия! Ты хоть знаешь, что прошлой ночью я не мог заснуть почти до рассвета?

Шина постеснялась признаться, что была точно в таком же состоянии, когда они расстались вчера вечером. Ее сжигал изнутри такой чувственный голод, что она полночи проворочалась в постели без сна.