По ту сторону зеркала - Татьяна Осипцова

Вот стану знаменитым автоконструктором, думал я, буду большие деньги зарабатывать, куплю кооперативную квартиру — тогда поженимся. Но у Верки своя квартира появилась раньше. Честно говоря, я надеялся, что она позовет меня жить к себе… Но не навязываться же? Не позвала, значит не хочет пока. Да и ездить с проспекта Ветеранов на учебу мне было далеко, и гараж с моей недостроенной мечтой в этом дворе… Я ночевал у нее пару раз в неделю, она сюда часто приезжала. Чем в остальное время занималась, я не особо вникал. То вроде на подготовительные курсы ходила, то собиралась манекенщицей стать… Я думал, она на папашины деньги живет. Конечно, я тоже ей подарки делал: то кофточку импортную, то сапожки… Договорились, что как только институт окончу, на приличную работу устроюсь — сразу поженимся. Наконец я довел до ума свою «Веронику» — это я машину так назвал, вроде в честь Верки, ну и победа… Это году девяносто пятом было. Стали мы с любимой на ней разъезжать. Тогда, конечно, иномарок уже полно было, но моя машина необычная, особенная. Однажды владелец автосервиса приехал, посмотрел на нее, попросил прокатить и сказал, что берет меня на работу. Договорились, что сначала буду по выходным работать, поскольку я учился на дневном, и до диплома еще год.

В один прекрасный день приезжает сюда Верка и заявляет, что присмотрела себе машинку на авторынке, мол, без меня покупать боится, чтоб я проверил ее вначале. Я думал, она собралась какие-нибудь подержанные «Жигули» покупать, а там «Альфа-ромео», практически новая, и шести годочков от роду нет! Честно говоря, я с такой красавицей впервые рядом стоял. А салон! А под капотом!.. Я у Верки спрашиваю: откуда дровишки? Такая тачка бешеных бабок стоит! «А я, — говорит, — квартиру продала, купила себе комнатку в Парголово». Даже со мной не посоветовалась! Я, конечно, ошарашен был, но квартира-то ее… Ладно, думаю, для начала можно и в комнате пожить, у меня скоро будет очень денежная работа, квартиру купим. А автомобиль действительно потрясающий, за такую цену вряд ли еще такой можно было найти, да и вообще в городе «Альфочек» — по пальцам пересчитать.

У Верки, оказалось, и права уже имелись, сказала, что купила. Зачем, говорит, на курсы таскаться, если я могу ее научить. Ну, мне и самому интересно было на таком звере покататься. Вначале по дворам ездили, потом по пустынным дорогам. В ближайшие выходные Верка предложила прошвырнуться за город, пикничок на двоих устроить где-нибудь на Приозерской трассе. Дело было ранней весной, кое-где на шоссе снег, дорога раздолбанная… Я сам собирался вести машину, но ей хотелось за руль… На большой скорости вошла в поворот, вылетела на встречку, а там — тяжелый грузовик… Пока я руль пытался вывернуть, Верка по тормозам тиснула… «Альфу» занесло, врезались в эту фуру. Потом нас еще переворачивало… в кювете оказались. Верка в сознании была, кое-как из машины выползла, а я там остался… Очнулся уже в реанимации, в Александровской больнице. Там — операция за операцией: и на позвоночнике, и челюстно-лицевая… кости руки еле собрали… в правой ноге четыре штыря…

Верка на том же отделении лежала, часто ко мне заходила. У нее дела получше были — перелом ключицы, одно сломанное ребро и несколько синяков на физиономии. Хотя, синяки быстро прошли, еще до того, как меня в последний раз прооперировали. Повезли меня перед операцией на позвоночнике рентген делать, лежу в коридоре, весь в гипсах и бинтах, дожидаюсь своей очереди. Смотрю: идет парочка, моя Верка и какой-то хмырь в шелковой пижаме, и оживленно так беседуют… Верка меня увидала, подошла, хмыря представила: Антон Усачев, ее новый знакомый, предприниматель… А рожа у этого предпринимателя такая карикатурно-бандитская: лоб узкий, глазки-бусинки, щеки толстые, на бычьей шее голда висит с палец толщиной. И Верка рядом с ним — веселая, оживленная, несмотря на то, что рука к туловищу прибинтована. Тогда я ее в последний раз и видел… Очнулся после операции, жду — нет и нет! Спросил у санитарки про Веру Обичкину из второй палаты. Та ответила, что Верка выписалась, хотя ей рано было, и вместе с бандюком, который в платной палате лежал с пулевым ранением, укатила на его «мерседесе». Еще поведала, что Верка несколько последних ночей к нему в палату шастала. Дежурная заглянула, а там такое… Короче, выписался этот Усачев, и Верка вместе с ним.

Станислав в один глоток допил пиво, поставил бутылку под скамейку, помолчал, потом криво усмехнулся:

— Конечно, это известие не способствовало моему выздоровлению. И так хреново было, неизвестно, смогу ли когда-нибудь на своих ногах ходить, а тут еще девушка бросила… Я братишку младшего послал в Парголово с запиской. Хоть бы приехала, объяснилась… Оказалось, что она там со дня аварии не появлялась. Я встал на ноги только через полгода, потом еще долго на костылях ходил… Про Верку ничего не знаю, она здесь больше не бывала. Впрочем, через пару лет я адрес поменял. Редко теперь заезжаю, только иногда, проведать свою «Веронику», она давно здесь на приколе стоит. А господин Усачев нынче стал депутатом городской думы. Вот такие дела…

Слава умолк.

Надя с жалостью смотрела на него. Похоже, этот Слава простой, порядочный и трудолюбивый человек. Сколько ему довелось перенести, пока оправился после аварии, в которую попал по вине Веры…

— Куришь? — спросил Слава.

Она кивнула.

— Угости сигареткой, свои кончились.

Они закурили. Станислав поинтересовался, жадно затянувшись:

— Как же так вышло, что вы с сестрой в разных городах оказались?

— Мы родились в Новосибирске… — начала рассказывать Надя.

— В Новосибирске? Она не рассказывала…

— А что говорить, когда ее в полтора года оттуда увезли?

Надя поведала Славе все: как бабушку с прабабушкой сослали из Ленинграда в Сибирь, как ни за что арестовали деда, как мама вышла замуж за человека, который представился ученым, но, как оказалось, был еще и работником органов. Про то, как мама шагнула под колеса грузовика, в беспамятстве или умышленно, этого никто никогда не узнает… Про то, как отец согласился оставить одну из дочерей на воспитание теще, а она столько лет хранила тайну…

— Санта-Барбара, — пробормотал Слава, когда Надя закончила свой рассказ. — Так у тебя, кроме Верки, которой ты никогда в глаза не видела, никого на свете?.. Ты здесь в гостинице остановилась?

— Нет. Я живу на Большом проспекте, недалеко от Шестнадцатой линии, в квартире своих предков. Меня приютила Фаина Абрамовна, соседка, она еще бабушку помнит.

— Хоть твоя сестрица и порядочная стерва, но у нее ведь тоже из родни только ты осталась. Помочь тебе ее найти, что ли?

— Спасибо, я сама попробую.

— Давай номер твоей трубки, вдруг я что узнаю.

— У меня нет сотового, — Надя покраснела.

Станислав посмотрел на нее, как на больную.

— Тогда мой номер возьми.

Он расстегнул молнию на комбинезоне, пошарил за пазухой и сунул ей в руку картонный квадратик с золотым обрезом. Надя не глядя пихнула его на дно сумки и встала, собираясь прощаться.