Восхождение - Дрю Карпишин

— Пойдем, — сказала Кали. — Я угощу тебя кофе.

В кафетерии было пусто — до того момента, когда сюда, чтобы позавтракать, спустятся учащиеся и педагоги, оставалось еще несколько часов. Гендель уселся за один из столиков возле двери, а его спутница направилась к ряду автоматов по продаже напитков. Проведя по щели приемника карточкой сотрудника, она заказала две порции черного кофе и со стаканчиками вернулась обратно.

— Сукин сын выглядит все хуже и хуже, — произнес глава службы безопасности, принимая из ее рук горячий напиток. — Такое чувство, что он даже сейчас обдолбанный.

— Ты слишком строг к нему, — вздохнула Кали, опускаясь на стул напротив Генделя. — В конце концов, он далеко не первый отец ребенка-биотика, увлекающийся красным песком. Для нас, простых смертных, это дает хоть какую-то возможность понять тех, кто обладает даром.

— Нет, — отрезал он. — Разбрасывание бумажек силой одурманенного разума не имеет ничего общего с тем, что испытывает биотик.

— Да, но человеку вроде Грейсона просто недоступно большее. Представь себя в его шкуре. Он же просто ищет способ наладить контакт с дочерью.

— Тогда ему стоило бы навещать ее почаще, чем два раза в год.

— Это может быть не так уж и просто, — напомнила она. — Его жена погибла при родах. У дочери же серьезные нарушения психического и эмоционального развития. А тут еще выяснилось, что Джиллиан обладает невероятными способностями, и ему пришлось отправить ее в специальную школу.

— Каждый раз, как он приезжает и видит ее, — продолжала Кали, — его эмоции начинают плясать джигу. Я видела его лицо: любовь сменяется стыдом и одиночеством. Он понимает, что здесь ей лучше, но легче ему от этого не становится.

— Не знаю, у меня дурное предчувствие. А я привык себе доверять.

Прежде чем ответить, Кали сделала глубокий глоток из своего стаканчика. Кофе был вкусным и горячим, но оставлял горьковатое послевкусие.

— Надо будет потребовать от начальства, чтобы нам завозили кофе получше, — проворчала она, пытаясь сменить тему.

— И давно вы с Джиро? — спросил Гендель.

— А ты давно знаешь?

— Пару месяцев.

— Что ж, значит, еще два ты ни о чем не догадывался.

— Кали, будь поосторожнее с этим мальчишкой.

— Не бойся, не сломаю, — рассмеялась она.

— Я не об этом, — очень серьезным тоном произнес Гендель. — Почему-то я ему не доверяю. Слишком уж он скользкий. Слишком правильный.

— Опять твое чутье? — поинтересовалась Кали, поднося стаканчик к губам, чтобы скрыть усмешку. Чрезмерная заботливость главы охраны явно распространялась не только на учеников.

— Ты сама видела, как он отреагировал, когда я упомянул твою связь с Андерсоном.

— Скажи еще, что я должна тебя за это поблагодарить, — сказала она, закатывая глаза.

— Не было похоже, что он удивился, — продолжал Гендель, не обращая внимания на подначку. — Словно ему все и так было известно.

— И что с того?

— Мне очевидно, что ты ничего не рассказывала. Так откуда он мог узнать? Сведения о тех событиях засекречены. Проклятие, даже я знаю об этом только потому, что ты сама мне проболталась.

— Слухи распространяются быстро. Возможно, я случайно упомянула нечто подобное в разговоре с кем-нибудь, кто, в свою очередь, рассказал ему. Не делай из мухи слона.

— Может, я и ошибаюсь, — заключил Гендель. — Но будь осторожна. Чутье меня еще никогда не подводило.

Грейсон провел с Джиллиан несколько часов. Говорила в основном она, то взрываясь активностью и практически захлебываясь в потоке слов, то надолго замолкая, словно забывая о присутствии отца. Ему доставляло наслаждение слышать ее голос, но и к паузам он давно привык. Было радостно снова видеть свою дочь.

Все ее разговоры касались в первую очередь учебы и Академии: какие учителя ей нравятся, а какие — не очень; любимые школьные предметы; новые знания, полученные на уроках… Грейсон отметил, что девочка ни разу не упомянула других детей или биотические тренировки. Но давить и выяснять не стал. Рано или поздно она все равно сама обо всем расскажет.

Подходило время, когда ему предстояло улететь снова. Грейсон давно уже понял, что чем дольше он задержится, тем труднее будет уйти. Поэтому агент всегда заранее устанавливал для себя предел свидания с дочерью. Так было проще.

— Джиджи… — мягким голосом произнес он.

Джиллиан с отсутствующим выражением разглядывала стену, вновь заблудившись в собственных мыслях.

— Джиджи, — чуть громче сказал Грейсон, — папе пора идти. Хорошо?

В последний раз, когда он улетал, девочка никак не отреагировала на его прощания. Но в этот раз она чуть повернула голову и кивнула. Грейсон не знал, что хуже.

Он подошел к ее кровати и наклонился, чтобы поцеловать дочь в макушку.

— Ложись в постельку, милая. И забирайся под одеяло. Постарайся поспать.

Двигаясь медленно, будто автомат, управляемый его словами, Джиллиан повиновалась. Как только она улеглась, агент распрямился и пошел к выходу.

— Погасить свет, — прошептал он.

В комнате стало темно, и мужчина закрыл за собой дверь. Снаружи уже дожидался Джиро.

— Здесь безопасно? — спросил Грейсон и понял, что его голос прозвучал излишне угрюмо.

— Думаю, да, — тихо отозвался молодой лаборант. — Все еще спят. А если задержимся, всегда можно укрыться в моей комнате.

— Предпочту побыстрее покончить с этим и ко всем чертям убраться со станции, — сказал Грейсон, припадая на одно колено и укладывая чемоданчик на пол.

Открыв замок, он убрал потайное дно и достал полученный от Пэла флакон. Затем агент вновь распрямился и протянул его Джиро. Приняв эту посылку, ученый поднес ее к свету лампы.

— Похоже, опять сменили состав. Должно быть, шеф хочет попробовать что-то еще. — Он спрятал флакон в карман халата. — Надеюсь, никакого конфликта с ее обычными лекарствами не будет?

— А ты сам как думаешь? — холодно спросил Грейсон.

— Ну да, ну да… Дозировка прежняя?

— Новых инструкций не получал, — ответил агент.

— И конечно, ты понятия не имеешь, какое воздействие должен оказывать новый препарат?

— Я не задаю подобных вопросов, — отрезал Грейсон. — И ты, если мозги есть, не станешь.

«Боже, — подумал он, едва слова успели слететь с его языка, — вот теперь я говорю, как Пэл».

Ему трудно было понять, хорошо это или плохо, но бывший напарник наверняка бы посмеялся.

— Не беспокойся, вреда ей не причинят, — добавил Грейсон, хотя и сам не понимал, кого успокаивает — собеседника или себя. — Она слишком ценна.