Большие девочки не плачут - Кэтти Линц

— О чем ты? Он же не супермен с рентгеновским зрением.

— Я стояла спиной к солнцу, и платье просвечивало насквозь… да что там! Я же с самого начала говорила, что оно никуда не годится. Но разве ты меня послушала? Не-е-ет! А ты, — Лина перевела прицельный огонь на Коула, — ты стоишь и издеваешься!

— Уверяю, даже и не думал издеваться! — возразил тот.

— Красивые ноги, — передразнила Лина.

— Спасибо, — последовал сдержанный ответ, — но, честно говоря, мои ноги лучше смотрятся в шортах.

— Вот! Вот об этом-то я и говорю!

Коул удивленно поднял темную бровь:

— О моих ногах?

— О твоем отношении!

— В отличие от тебя не могу похвастаться определенным отношением.

Сью Эллен нетерпеливо хлопнула в ладоши:

— Дети, мы попусту теряем время! Придется отложить препирательства!

— Я же сказала: не собираюсь фотографироваться в таком виде.

В этот момент послышался отдаленный раскат грома. В воздухе заметно нарастало напряжение: стремительно приближалась гроза.

Сью Эллен встревоженно подняла глаза к небу, потом вновь посмотрела на сестру:

— Но выхода нет! Ты должна сделать этот снимок, причем быстро!

— Ни за что!

Лина почти бегом бросилась к своему дому. Так хотелось положить руки на попу и проверить, что ее все-таки прикрывает злосчастное платье! Но проявить неуверенность в себе? Показать собственную слабость, уязвимость? Не дождутся!

Впрочем, демонстрация целлюлита тоже не добавляла оптимизма.

Лина поднялась на крыльцо и распахнула дверь. Новый раскат грома прозвучал ближе и громче; от неожиданности Лина даже подпрыгнула. И лишь оказавшись внутри, поняла, что Коул побежал следом и вместе с ней вошел в дом. Раздражение поднялось мутной волной и захлестнуло, всколыхнув все неурядицы, случившиеся в жизни в последнее время.

— Что ты здесь делаешь? На сегодня и без того вполне достаточно твоего оскорбительного юмора!

Коул явно не осознавал опасности: иначе пустился бы наутек, спасая собственную жизнь. Но вместо разумного отступления на безопасную территорию он просто стоял и смотрел снисходительно, словно хотел списать ее поведение на разыгравшиеся гормоны. Да, мужчины порой смотрят на женщин именно с этим обидным выражением.

— Если бы ты хоть немного успокоилась и с минуту послушала…

— Зачем? Чтобы ты мог соврать и заявить, что даже и не думал насмехаться?

— А я и на самом деле не думал насмехаться.

Лина восприняла утверждение как блеф. Разве можно было поверить в доброе отношение, симпатию, интерес? Существовал лишь один способ доказать истину.

— Что ж, прекрасно. — Она поманила его пальцем.

Коул подошел неуверенно, осторожно, словно предчувствуя подвох.

Поцелуй застал его врасплох. Лина увидела, как удивленно расширились голубые глаза — за мгновение до того, как встретились губы.

Да, она решилась на серьезное испытание и ничуть не сомневалась, что Коул постарается избежать ответа или откровенно ее отвергнет. Но вот чего никак не ожидала, так это взаимности. Да, Коул не только вернул поцелуй, но и углубил, продолжил, украсил…

Невероятно! Лина не рассчитывала на развитие. Парень оказался первоклассным мастером поцелуев. Начал медленно, словно стремясь ощутить неповторимую полноту вкуса. Она покорно раскрыла губы. Разве можно было противостоять властному призыву языка? Коул не торопился, не проявлял агрессивного напора в попытке доказать собственное утверждение. Но тихий глубокий стон не скрыл искренней глубины наслаждения. Да, Фланниган отдался чувственному исследованию и сопереживанию с той же полнотой, что и сама Лина.

Действо выглядело почти религиозным. Подобно Моисею, он заставил расступиться Красное море — в данном случае красные губы. И вот уже подобрался к жемчужным воротам, скользнул языком за безупречно белые зубы, в темную влажную пещеру рта.

Интересно, откуда вдруг явились эти странные ассоциации? Может быть, во всем виновата тетушка-монашка? Впрочем, разве это существенно?

Коул привлек ее ближе; прижал с такой силой, что мягкая пышная грудь расплющилась на его крепкой груди. Руки скользнули на щедрую попу и по-хозяйски завладели территорией.

Слепая страсть вступила в свои права. Рот в рот, тело к телу. Вот уже его пальцы запутались в ее волосах, призывая прижаться крепче и окончательно забыться в горячем поцелуе. Ее ладони скользнули под футболку и прошлись вдоль позвоночника. Ах, какая теплая кожа!

Объятие набирало силу и неумолимо выходило из-под контроля, угрожая превратиться в стихийное бедствие. И вдруг — ослепительная вспышка молнии и почти одновременно — оглушительный удар грома. Оба испуганно метнулись в разные стороны.

Через секунду в трейлер ворвалась промокшая Сью Эллен с дрожащей Мисти на руках.

— Льет как из ведра. Вернее, как из бочки. Вот, возьми. — Она сунула собачку Коулу. — Бедняга совсем продрогла.

Лина подняла к губам ослабевшие пальцы. Не в силах стоять и делать вид, что ничего не произошло, она побежала в ванную, захлопнула дверь и для надежности повернула ручку.

Трудно было отрицать тот несомненный факт, что Коул вовсе не испугался испытания и не бросился наутек. Так что теория насмешек и издевательства лопнула, как мыльный пузырь. А растерянность и недоумение многократно возросли.

В тот же вечер, несколько позднее, в дверь постучали. Лина открыла и увидела на крыльце сестру Мэри. В руках она торжественно держала большое, накрытое крышкой блюдо.

— Добро пожаловать в Рок-Крик.

— Я здесь не чужая, — возразила Лина. Не хотелось принимать пищу под ложным предлогом, особенно из рук монахини. — Выросла в этом городе.

— Знаю. Но ты так долго отсутствовала. Надеюсь, питаешься нормально? Не так, как все эти модели, страдающие анорексией и булимией?

— Неужели при взгляде на мою фигуру в голову приходят подобные мысли?

— Выглядишь вполне прилично, но ведь внешность может оказаться обманчивой.

— И все же худой меня нельзя назвать при всем желании.

— Тебя беспокоит собственный вес?

— Она до сих пор не пригласила тебя войти? Плохой признак! — Наблюдение прозвучало из уст только что подошедшей женщины.

— Вы, должно быть, сестра сестры Мэри, — приветствовала Лина.

— А тебе нравится, когда люди представляют тебя как сестру Сью Эллен?

— Если честно, то нет, — призналась Лина.

— Ну и я тоже не слишком радуюсь, когда меня считают всего лишь чьей-то сестрой. Или тетей Коула. Я — Нэнси Крамплер.

— О, право, мне очень жаль!