Самородок в чулке - Борис Бабкин

– Пошли, Петрович, – сказал Фролов. – А обо всем расскажешь вечерами у костра в Якутии.

– Ой и много же я тебе баек припас! – подмигнул ему Петрович и посмотрел на троих крепких парней в камуфляже. – Как я понимаю, эти орелики с нами? – спросил он Жигунова.

– Да. Начальник вашей охраны Алик Судин, – представил тот худощавого мужчину.

– Ну, прямо скажу, не Геракл, – взглянул на него Петрович.

– Спасибо за оценку, – улыбнулся тот.

– Не обидчивый, и то слава Богу. – Петрович усмехнулся.

– Когда они вылетают? – спросила по телефону плотная женщина.

– Сегодня, – тихо ответил мужчина. – В одиннадцать…

– В Якутске их будут встречать?

– Не знаю.

– Постарайся узнать, – недовольно проговорила она. – И желательно собери сведения обо всех. Понял?

– А где Афанасий Петрович? – спросил Зубов.

– Папа улетел, – вздохнула Зоя, – его неожиданно вызвали.

– Он кое-что просил передать. – К нему подошла Вика. – Надеюсь, вы помните меня? – протянула она руку. – Я…

– Да уж не забыл! – Шагнув вперед, Зубов полуобнял ее. – Здравствуй, Виктория. Что велел передать дед?

– «Если ты их обидишь, – посмотрев на мать, Вика улыбнулась, – я с тебя сниму шкуру и уложу на муравейник. И чтоб, когда я вернусь, ты был вполне законным зятем». – Она засмеялась. – Слово в слово.

– Да, есть над чем подумать. Без кожи на муравейнике! – Зубов передернул плечами. – Сразу видно, старый таежник. Обидеть я вас никогда не обижу. А насчет зятя… – Он вздохнул. – Надеюсь, это решится очень скоро.

– Банк ограбите? – спросила Виктория.

– Скорее всего да. Иначе где я…

– Но за вооруженное нападение на банк дадут самое малое лет десять, – перебила девушка.

– Хватит! – сердито остановила ее мать.

– Ты мне нравишься, – сказал Вике Владимир.

– Вы позволите называть вас папой, хотя бы при людях? – неожиданно спросила она. – А то я завидую тем, у кого есть папа.

– Хватит, я сказала, – недовольно повторила Зоя. – Пойдем к столу.

«Была бы она продавщицей в магазине, – подумал он, – я бы на ней женился сразу же, как встретил».

– Мама, – тихо сказала Вика, – а он действительно хороший. Ты хочешь, чтобы он женился на тебе? – Зоя вздохнула. – Так заставь его, роди ему ребенка.

– Все, – услышал Интеллигент голос Маркина, – место нашли. Возьмем. Кстати, Швед не так прост, как кажется, идейку подкинул классную.

– Значит, ты уверен, что получится?

– На все сто. Когда сделаем, все будет так же?

– Не ускоряй события, впереди очень серьезное дело.

– Помню. Поэтому и спрашиваю. Все так же?

– Разумеется. Завтра заедешь, расскажешь, что там творится.

– А ничего бабенка! – Петрович посмотрел вслед стюардессе.

– Да ты, Афанасий, никак донжуаном стал, – засмеялся Фролов.

– Просто ценю красоту. А эти дисциплинированные. – Петрович махнул рукой назад. – И ружьишки у них серьезные. Когда в багаж сдавали, я видел. Знать, разрешения имеются. А я привык к свой пукалке, никакой другой мне не надо.

– Я оружие не то чтобы не люблю, просто не понимаю. А знаешь, я скоро отцом стану, – улыбаясь, сообщил Фролов.

– Давно пора. Тебе-то уже больше сорока, а все сиротой ходишь. Я в семнадцать уже заделал Зойку. И не жалею. А вот у нее не все хорошо на семейном фронте. Я только сегодня новость узнал, что ее хахаль – капитан МУРа. Любовь у них. Когда я узнал, прямо оторопел. Но он не женится на Зойке, так как она зарабатывает больше, чем он. Представляешь? Это ж надо! Меня воротит от тех, кто на шее жены сидит. А таких сейчас полно. И я не знал, что он мент.

– А ты не торопись. Ну и что, что мент? Хоть сейчас и говорят о милиции больше плохого, чем хорошего, но ведь случись что, в милицию бегут. И далеко не каждый милиционер оборотень. А он чем в милиции занимается?

– Инспектор уголовного розыска, капитан. В Дагестане был, там сейчас что-то вроде Чечни начинается. Ну пока не так, но взрывают и стреляют, никак не уймутся, мать их так. У кого-то родных побили, а к тому же еще этот, который у них вместо Аллаха стал, ваххаб какой-то. Но ведь и мусульман взрывают и убивают.

– Хватит, Петрович, мне сейчас не до этого.

– Да оно и понятно. Когда моя Пелагея на сносях была, я жутко переживал…

– Да не беременна моя Маринка, а берем из детского дома сына и дочку. Им по пять с небольшим…

– Ну это ты зря. Кто знает, что из них вырастет. Хотя, конечно, от воспитания все зависит. Только знаешь, Ванька, что я тебе скажу: не по нраву мне твоя Марина. Ты уж извиняй, но не умею я вилять, как есть, так и говорю. Хитрая она какая-то и себе на уме.

– Да я тоже последнее время от нее не в восторге был. Вроде с мужчиной ее видели, но сейчас все выяснилось. Она мне призналась – обидно ей стало, что я на нее мало внимания обращаю да еще сына хочу из детского дома взять. Она думала, что я вообще перестану с ней общаться. А Алешка говорил мне о девочке… – Иван стал рассказывать дальше.

– Да они ничего вроде мужики, – тихо проговорил Алик.

– Борода уж больно выделывается, – сказал крепкий парень со шрамом на левой скуле.

– Характер такой, дремучий таежник. А дочь у него крутая, у нее салон «Российские меха». А второй – специалист высокого класса. За него, если с ним что-то случится, запросто башку оторвут. Он, говорят, золото находит, не выходя из кабинета.

– Да ну? – не поверил светловолосый атлет. – А чего ж тогда в Якутию летят?

– Проверять. Кто там был? – спросил Алик.

– Я, – отозвался скуластый парень. – В Якутске и в Алдане. По тайге и по сопкам, правда, не бродил. Народ там неплохой. Якуты к русским хорошо относятся. Лагерей там много. Два года назад зимой шум большой был. Из лагеря зэк сорвался, а он людоед. Ну, то ли уже людей ел, то ли его этому учили. А какой-то козел, чтоб бабу свою угробить, вертолет взорвал или вертолетчика отравил. Народу погибло много. А баба того чертилы жива осталась. Людоед ее вроде и вывел. Что дальше было, не знаю.

– Полно сказок в тех краях, – усмехнулся рослый.

– Это верно, – кивнул второй. – Про зэка-людоеда в газетах писали. Приедете, спросите.

– А нас встретят? – спросил Алика смуглый парень.

– Да, – кратко ответил тот.

– Привет, – пожал руку Пижону среднего роста якут.

– Привет, Лис, – улыбнулся тот.

– Твои? – Якут посмотрел на остановившихся позади пятерых парней.