Дочери Темперанс Хоббс - Кэтрин Хоу

Рот в отражении зашевелился – губы размыкались и смыкались. О, нет. Ее же не вырвет прямо в фонтан. Ни за что. Конни закрыла глаза и попыталась прогнать неприятное ощущение.

Когда она вернулась в кабинет, Зази сидела в ее затертом кресле с цветочной вышивкой, скрестив ноги, и с довольным видом изучала распечатки.

– Я точно читала об этом раньше! – воскликнула аспирантка, закрывая папку, предварительно зажав пальцем страницу, на которой остановилась.

– Правда?

В этот самый момент заиграла тоненькая звонкая мелодия в стиле диско, и Зази выудила из сумки маленький телефон Nokia.

– Прошу прощения, – бросила она, прежде чем ответить. – Мамуля? Mira, я же просила не звонить, когда я на встрече с профессором. Нет, послушай… – Девушка переключилась на испанский. Разговор, а точнее порицание собеседника продолжалось примерно минуту и наконец завершилось: – Хорошо. Люблю тебя. Пока. – Зази отключила телефон и спрятала его обратно в сумку.

– Все в порядке?

– Ой! Мама названивает без конца. Это очень отвлекает. – Зази теребила нитки, выбившиеся из обшивки подлокотника.

Она жаловалась на мать точно так же, как Конни на Грейс. Однако Конни никогда не находилась так далеко от дома, как Зази. Интересно, мама Эсперансы обладает таким же сверхъестественным даром звонить дочери в самые неподходящие моменты?

– Смотрите! – Зази мгновенно переключилась на другую тему, склонилась над папкой и принялась перелистывать распечатки.

Она делала так постоянно – закончив одно дело, тут же принималась за следующее. Интересно, сколько мыслей могло одновременно уживаться в ее голове? Конни предполагала, что много. Возможно, даже больше, чем Зази показывала.

– Ну-ка? – Конни подошла и, опершись на спинку старого кресла, вгляделась в страницу, на которую девушка указывала пальцем.

– Сколько лет этой рукописи, вы сказали?

– Я не говорила, – ответила Конни. – Это вопрос сложный. У нее нет определенного возраста. Последние записи датируются серединой восемнадцатого века. И то, это мои предположения, основанные на стиле письма.

– А сколько самым первым записям? – с неподдельным интересом спросила Зази.

Конни задумалась.

– Не знаю. Думаю, они относятся к позднему Средневековью.

Зази оперлась подбородком о кулак.

– Еще древнее, чем я предполагала.

– Правда?

– Ага. Говорю же, я про это уже читала раньше. На самом деле я буду рассказывать об этом на конференции. – Палец Зази указывал на рукописное описание ритуала, который назывался «Сито и ножницы».

По спине Конни пробежал холодок, а уши занемели.

– Серьезно? – Собственный голос показался ей приглушенным из-за пульсирующей в висках крови.

– Да, – ответила Зази. – Не помню, где читала об этом. Возможно, у Зоры Ниэл Херстон. Не важно, у меня точно есть в записях.

– Вы шутите? У Зоры Ниэл Херстон, автора книги «Их глаза видели Бога»?

– О, Зора была экспертом в подобных делах! Изучая фольклор южных народов, она общалась с людьми и написала кучу книг. И даже не обошла вниманием вуду. Не помню точно, ее ли это строки, но я определенно их уже встречала. Вот: «Возьмите сито и поставьте его на раскрытые ножницы», видите? – Зази изобразила прочитанное жестами.

– И что дальше? – осведомилась Конни, не признаваясь, что как-то сама экспериментировала с описанным методом.

– Дальше держите это все перед собой и задаете интересующий вопрос. Если сито опрокинется, это означает одно, а если нет – другое. В рукописи то же самое, только, судя по почерку, написано в раннее Новое время.

– А каких лет был источник, который видели вы?

– Ну… – протянула Зази, накручивая на палец локон. – Гораздо новее! Конец девятнадцатого или начало двадцатого столетия. И это было про Алабаму. И имело отношение к худу.

– Худу? То же, что и вуду? – спросила Конни, чувствуя себя глупо.

В этом заключалась проблема американистов раннего периода. Их знания резко обрывались на 1800-х годах.

– Не совсем. – Зази продолжила листать рукопись. – Хоть они и похожи. Вуду – синкретический культ Гаити. В Луизиане существует некоторая разновидность вуду, поскольку все те белые люди, которых выгнали с Гаити после революции, привезли с собой рабов. Вот откуда взялись эти зомби. Те, что мы наблюдаем в кино. По сути, зомби – это тело, принудительно лишенное разума. Оно бездушно и занимается непосильным трудом без шанса найти покой в смерти. Полный аналог рабства.

– Я никогда не думала о зомби в таком ключе. Но вы правы.

– Худу – немного другое. Это… – Зази подняла глаза к потолку.

Конни знала из личного опыта, что на потолке ничего не написано, однако сама не могла отделаться от привычки на него поглядывать.

– Это… – снова начала Зази, пожимая плечами. – Это про чары. Суеверия. Заклинания и снятия порчи. Знахарские травы.

– То есть шарлатанство?

Конечно же. Все верно. В своей книге Конни доказывала, что вера в ведьм никуда не исчезла после 1700-х. Просто она изменилась, ушла в подполье. Так отчего бы ей не распространиться? Не перемешаться с другими обычаями? Множество бурлящих потоков слились в единое… что?

Что стало с ведьмами, когда их перестали таковыми называть?

Зази продолжала переворачивать листы и, наткнувшись на рецепт припарки для «геморроя заднего прохода», усмехнулась.

– Черт! Представляю, насколько скверной была жизнь в те времена.

– Довольно-таки. – К горлу Конни мягко подкатил очередной ком.

Как долго будет продолжаться токсикоз? Нужно навести справки. Может, существуют какие-то витамины? Или следует исключить рыбу? Должно же быть какое-то решение. Обычно взрослые ответственные женщины знают такие вещи. Собственная неосведомленность казалась Конни нелепой. Может, она не готова? Или вообще недостойна иметь работу и жить самостоятельно? Может, для всех будет лучше, если она просто сдастся и уедет жить к матери?

Необходимо записаться к врачу.

Нужно рассказать обо всем Сэму.

Или порвать с ним.

– Что это? Латынь? – Зази, сощурившись, вглядывалась в лист, исписанный причудливыми буквами.

– Нет. – Конни опустилась на колени у кресла, чтобы тоже взглянуть на манускрипт. – Точнее, я так не думаю. Мне кажется, это криптограмма.

– То есть, зашифрованный текст?

– Да.

– Почему вы так решили?

– Ну…

Конни обратила внимание на странный текст сразу же, как впервые обнаружила книгу. Тогда она целый день просидела за бабушкиным столом, склонившись над шифром с лупой, пока строчки не поплыли и не заплясали на бумаге. Конни планировала вернуться к манускрипту позже, но…