"Попаданцы" Карибского моря - Наталия Курсанина

— Барт! Дай-ка мне прибор и волоки сюда «весло»! — подбежавшая Таня хлопнула его ладонью по спине, выхватив из руки бинокль. — Быстрее давай! Капитан, отмените, пожалуйста, ваши приказы и послушайте меня…

— Что-о-о?!! — если раньше Мак-Дугал был в ярости, то теперь — просто кипел от бешенства.

— Ветер — очень слабый… Поднимать давление в машине — очень долго… А с неподвижного, стоящего на якоре корабля будет гораздо удобнее стрелять… Да и дым из трубы мешать не будет…

— Послушай ее, Эдгар, — неслышно подошедший Мигель положил капитану руку на плечо, Мак-Дугал дернулся было, но седой проводник держал крепко. — Просто выслушай то, что она хочет сказать. Несколько минут все равно ничего не решают…

— Хорошо… Выслушаю… Только недолго! — Он вложил в рот два пальца и резко свистнул, привлекая внимание. — Эй, обезьяны, подождите пока!!!

— Капитан, я видела у вас в твиндеке, прямо возле люка, сложены мешки… — торопливо продолжила Лейт. — Что в них?

— Рис… Да при чем здесь эти чертовы мешки?!! — опять было начал закипать Мак-Дугал, но тут, неся в руке длинный узкий кофр, прибежал запыхавшийся Барт. Вслед за ним подошел Гонсалес, неся в охапке с десяток охотничьих ружей, а на плече — связку заполненных патронташей.

— Капитан, пара не будет! — сказал он, с грохотом уронив свой груз на палубу. — Этот sohn des schweins[21]Джузеппе, чертов макаронник, чтоб его акулы сожрали, опять разобрал насос!

В ответ на это сообщение Мак-Дугал выдал шквал такой яростной ругани, что даже привычный помощник восхищенно присвистнул.

Тем временем Барт, аккуратно положив кофр, рухнул рядом на колени и начал, тихо ругаясь сквозь зубы, одной рукой расстегивать стягивающие его ремни. Мигель бросился ему помогать.

— Ну… теперь-то, капитан, торопиться уже точно некуда… — задумчиво протянула Лейт. — Так, о мешках… пусть ваши матросы сложат из них здесь, на носу, баррикаду… А я, когда они это сделают, устрою с вашего позволения нашим дорогим гостям маленький салют… Поприветствую, так сказать…

Она наклонилась к уже открытому кофру. Выпрямилась, сжимая в руке карабин с оптическим прицелом, и с резким щелчком вогнала магазин в приемное гнездо другой рукой…

— Пусть только подойдут чуть поближе…

27.02.1898 …там же… (еще чуть позже)

— Не спи! Дистанция? — Лейт, устроившаяся за баррикадой, поудобнее оперлась коленом на один из мешков…

— Тысяча. — Барт ответил, не отрываясь от окуляров бинокля. — Кстати, а тебе не кажется, что сокращение поголовья Гомесов на Юкатане… приобретает какой-то очень уж феминистический характер… Сначала Аспера… Теперь ты… Я начинаю думать…

— Думать вредно, от этого мысли появляются… И идеи заводятся…

— Девять сотен. Может, уже пора?..

— Рано еще…

— Ну, вообще-то я слышал, что дальность полета пули — три километра…

— Где-то так, но я ж тебе не Люда Павличенко…

— Да, ты симпатичнее…

— И моложе…

— Все относительно… В то время ей было меньше, чем тебе сейчас…

— Хам…

— Восемь сотен. Я знаю…

— Мистер Мак-Дугал… Подскажите, пожалуйста, кто именно из этих подонков — Акула Гомес?.. Они все такие одинаковые…

— Не с тысячи ярдов, сеньора…

— Очень жаль…

— М-да-а-а… До погон и прочих знаков различия местные Гомесы, к сожалению, как-то не додумались…

— Хочешь продать им эту идею?..

— Ты думаешь, купят?..

— Если найти хорошего менеджера по продажам…

— Ага, «представителя канадской оптовой компании»…

— Тогда не надо… Это страшнее, чем все Гомесы, вместе взятые…

— Семь сотен…

Последние слова Барта были заглушены резкими хлопками «маузера». В ответ с приближающегося корабля слабо донеслись крики и засверкали вспышки выстрелов. Ни одна из посланных в ответ пуль даже не свистнула возле баррикады. Лейт перезарядила винтовку. Мигель, подобрав с палубы пустой магазин, стал лихорадочно запихивать в него патроны.

— Четыре: восемь в пользу Гомесов, качки и расстояния! — голосом спортивного комментатора объявил Барт. — Шесть сотен!

Следующий магазин, судя по всему, понравился противнику еще меньше. Вопли стали громче. Ответный огонь, хотя и все еще абсолютно безрезультатный, усилился. С «Мулатки» палили даже из дробовиков, и картечные заряды красиво вспенивали воду между сближающимися кораблями.

— Пять: семь! — продолжил счет Барт, пока Лейт перезаряжалась. — Пять с мелочью!

Еще одиннадцать пуль ушли в полет одна за другой. Последний патрон в магазине дал осечку. Лейт с чувством выругалась.

— Пять: шесть! — добровольный комментатор стоял уже практически во весь рост. — Четыре с копейками!

«Маузер» стучал, как метроном. Картечь хлестала по волнам. Несколько пуль из «Винчестеров» пролетели уже достаточно близко. В момент смены магазина их свист было слышно, и матросы, которые лежали вплотную к мешкам, судорожно сжимая в руках дробовики, вздрагивали от него.

— Семь: пять в пользу девушки с веслом!!! — Барт чуть ли не приплясывал. — Три с половиной!

Мигель не успевал с перезарядкой, и Фридрих, подхватив упавший пустой магазин, к нему присоединился. «Веселая Мулатка», будто решив оправдать свое название, вдруг зарыскала на курсе. Люди на ней не удержались на ногах. Лейт прорычала сквозь крепко стиснутые зубы что-то нечленораздельное.

— Семь: пять!!! Это был рулевой!!! — Мак-Дугал дернул Барта за пояс, и тот с размаху уселся на мешок. — Блин!!! Почти три!

Ответный огонь прекратился. На приближающемся корабле наконец-то, вставая на ноги после толчка, заметили, как много упавших уже не может подняться. Теперь те, кто еще мог это сделать, заметались. Они искали, где бы укрыться, но на плоской палубе пакетбота с укрытиями было туго. Самые умные прятались за ранеными и убитыми. «Мулатка» начала плавно сходить с курса, отворачивая влево.

— Восемь: четыре!!! Давай!!! Чуть меньше двух с половиной!

— Гомес — тот, кто за штурвалом!!! — почти одновременно с первыми выстрелами прокричал, размахивая подзорной трубой, капитан.

— Сезон! — Выстрел… Лейт, передергивая затвор, хрипло выталкивала из себя слова. — Охоты! — Выстрел… — На Гомесов! — Выстрел… — Объявляю! — Выстрел… — Открытым! — Выстрел… Выстрел… Выстрел… — ЕСТЬ!!!

«Веселая Мулатка», полускрытая собственным дымом, уходила в открытое море. На ее палубе уже никто не рисковал встать на ноги. Даже тот, кто сейчас держался за штурвал, делал это, судя по всему, лежа.