Хозяин моей невинности - Ксения Богда

– Кошмар какой, – на грани слышимости произнес он и приземлился на ближайший стул. – И что мы будем с тобой делать, Белова?

От его присутствия волосы вставали дыбом. Хотелось просто прижаться к нему, и спрятаться от всего. Неуместное и глупое желание. Но я не могла с этим ничего поделать. Тянуло словно магнитом.

– Не знаю. Сегодня у меня нет пар.

– Какое совпадение, у меня тоже.

Впервые он усмехнулся. На щеке тут же мелькнула ямочка, и скрылась. Будто сама его улыбка мне подмигнула. «Ох, романтичная идиотка, Ника!» – попыталась одернуть себя, но глупое сердце запорхало сильнее. Казалось, оно даже перестало перекачивать кровь по венам.

Мне надоело стоять перед ним, и я тоже плюхнулась на стул, утыкаясь взглядом в потертый линолеум. В этом учебном заведении учились детки очень успешных людей, но по внешнему виду этого было не видно. В аудитории ремонт пятилетней давности, парты все исписаны всякой хренью.

Неловкую паузу разорвал телефонный звонок.

– Извини, – быстро произнес преподаватель и ответил на вызов, – слушаю.

Дальнейший разговор я не рискнула слушать, потому что это было как минимум некультурно, как максимум неправильно.

Достала свой телефон, проверила, не поступило ли новых сообщений о состоянии маминого здоровья. После операции мне стало легче дышать. Нет, ничто не отменяло поиск работы, потому что надо было на что-то жить. В любой момент Саша мог потребовать деньги, и от этого все тело покрывалось липким потом. Страх сковывал все внутренности, а паника рвалась наружу. Мне не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать… мой брат изменился. Да, после оплаты всех необходимых лечений и реабилитационного периода, осталась небольшая сумма денег, но нужно было на что-то жить. Не воздухом питаюсь, к сожалению. Да и одежду бы прикупить, а то и правда стала как нищенка.

Колючий спазм сковал горло, оповещая о том, что слезы где-то поблизости. Я хотела бы, чтобы все получилось иначе. Красиво одеваться, красиво краситься и так далее. Я девочка, в конце концов. Только не всегда у меня на это было время и силы.

– Так на чем мы остановились?

Вернула взгляд на преподавателя и опять поразилась его красоте. Мужчине быть таким – подобно греху. Слегка волнистые русые волосы, мощная фигура. Снова жар прилил к щекам, когда вспомнила и о других достоинствах. В его теле не было ни капли жира, и это… заводило. Пробуждало самые худшие стороны моей души.

– На расписании занятий.

Тимур

Ощущал, как её взгляд бродил по мне. Так смущенно, так кратко. Но и этих коротких переглядок хватило на то, чтобы во мне вскипела похоть. Она настолько невинна, а я тут сижу и думаю, как же хочется её трахнуть. Ну не гондон ли?

Поток ненужных мыслей прервал мой телефон. Уставился на незнакомый номер. Весьма неожиданно. Уже и не помню, когда давал кому-то номер своего телефона.

– Извини, – по привычке кинул Веронике и провел пальцем, принимая вызов. – Слушаю.

– Тимошин Тимур Арсеньевич?

Голос не казался мне знакомым. Я точно не знал тог, кто сейчас был на том проводе.

– Да.

– Вас беспокоит Кондратьев Иван Ильич. Звоню вам по поводу аварии, которая произошла несколько дней назад. Вас приглашают в участок, чтобы выяснить обстоятельства аварии.

За всеми этими проклятущими переменами отодвинул первостепенную проблему своей задницы на второй план. Но, как известно, если гора не идет к Магомеду.

– Да, когда и куда?

Мне назначили встречу на следующий день, и, вроде как, я был свободен. Пары меня уж точно не остановят от того, чтобы поехать и выяснить, какого хрена тогда произошло. Потому что, как бы я ни старался, я не мог ни черта вспомнить. И это было проблемой! Не то, что я расхуевертил три тачки, а то, что я не помнил… как это произошло.

– Хорошо, я буду. До завтра.

Спрятал телефон в карман джинсов. Снова перевел взгляд на студентку. Ощутил стойкое желание. Так недолго и привыкнуть к такому странному поведению организма на обычную девчонку.

– Так на чем мы остановились?

Вероника вскинула свои глазища и минуту непонимающе смотрела на меня, а потом хрипло выдавила, заставляя терять остатки разума.

– На расписании занятий.

– Точно, – запустил руку в волосы, чтобы хоть как-то ощутить свое присутствие в универе, – так. Давай завтра уже начнем? Мне сейчас нужно отлучиться, а ты же не будешь меня тут сидеть и ждать?

По крайней мере, я надеялся на это.

– Да, конечно, – показалось, или она как-то осунулась и погрустнела, – завтра у меня пары до пяти.

– Отлично!

На этом мы и распрощались. Стоял возле машины, закуривая, и наблюдал, как хрупкая фигурка удалялась, направляясь в сторону остановки. Ледяной ветер бросил в лицо брызги воды.

– Вероник!

Уже после того как позвал, захотелось прикусить себе язык. Девушка обернулась. А у меня снова вышибло воздух из груди к херам. Рядом с ней я становился сам не свой. Какой-то маниакальный порыв…защитить. Только от чего? И от кого? Бред!

– Вас, может, подвезти?

Ляпнул, и мысленно отвесил себя пинка под зад. Ну, идиот же! Самый натуральный! Взрослый мужик, и такие промашки. Подвезти, как же. Будто мы с ней друзья закадычные. Придурок же…

Пухлые губы приоткрылись, и сложились в удивленное «О». Воображение услужливо подкинуло картину, как она стоит передо мной на коленях, и как этот ротик…

– Черт!

То ли она увидела все по моему маньячному взгляду, то ли просто прочухала какой-то подвох, которого не было… наверное.

– Нет, спасибо. Я прогуляюсь.

И она поспешно скрылась из виду. Мне оставалось только наблюдать место, на котором она только недавно стояла.

– Господи, собери мозги в кучу, придурок!

Домчал до квартиры. По пути никуда не заезжал, нужно было сделать пару звонков, а для этого нужен был компьютер.

Завтра меня ждет веселенький день, нужно будет во всем разобраться. Я в полном дерьме! И когда из него выберусь, хер знает.

Когда мне исполнилось двадцать пять, отец подарил мне шикарную трешку в центре города. В новом навороченном жилом комплексе. Там был и паркинг, и тренажерный зал, и бассейн с сауной. В общем, все включено. Этой квартиры мне одному было до хрена, но делить жилплощадь с кем-то для меня было смерти подобно.

Толкнул дверь и оказался в просторном холле. Здесь была истинно мужская холостяцкая берлога. За исключением чистоты. Нет, у меня не было слуг, как у отца. К чистоте меня приучила мать. Правило, что каждый убирает за собой, я пронес сквозь годы, и придерживался его. И сейчас радовался, что, заходя в свою обитель, я ни обо что не спотыкаюсь, и не ищу по всей квартире пару для носка.