В сумерках близкой весны - Ирина Берсенёва

А что чувствовала сестра? Она никогда не говорила о своих чувствах откровенно. Жалобы и обвинения против отца отдавали лицемерием. Главного она никогда не говорила. И в чём для неё это самое главное, Евгений не знал. Анна была закрыта для всех и для себя самой. Казалось, что её совершенно ничего не беспокоит. Она обо всём забыла. Ей нравилось внимание мужчин, особенно хорошо, когда их много. Именно так она убегала от одиночества.

Мама не замечала странностей дочери. Бурно отреагировала на первую беременность, грязно ругая старого любовника, обещая ему тюрьму, если не станет платить деньги, и спокойно отнеслась ко второй беременности. Отец не был известен. Евгений с грустным презрением наблюдал за тем, как сестра пытается навязать алименты то одному бывшему любовнику, то другому. Мама не вмешивалась. Будто это нормально, так и должно быть. Все так живут.

Мужчина всё ещё сидел в машине, болезненно прислушиваясь к воспоминаниям, пытаясь анализировать и осуждать. Ветер яростно бился в окна, скупо бросаясь пригоршнями мелкого колючего снега. Редкие фонари не могли хорошо осветить улицу. Но Евгений пристально вглядывался в самого себя, пытаясь отыскать главное. Отчего мама никогда не высказывала Анне? Разве та жила нормальной жизнью? С ней случился инсульт, когда она возвращалась с работы домой, больная от похмелья и секса. Ей тут же вызвали «скорую помощь» и поместили в больницу. Евгений не мог вспомнить, сколько времени сестра провела там. Но точно помнил, что по возвращении домой она тут же продолжила сексуальные развлечения. И забеременела. Аборт побоялась делать из-за лекарств, которые принимала. Нормально – не планировать беременность, не иметь постоянного партнёра и растить сына без отца. Даже не иметь представления, кто он.

Но Ундюгерь не простили случайной беременности.

Об этом шло много разговоров. Казалось, весь город только и говорит об этом. Здесь дело обстояло гораздо сложнее. Семья встала горой за Евгения, и он должен благодарить. Но ему было плохо. Он думал только о сыне, которого потерял. Именно это мучило и отравляло его. У него не было намерения поделиться с мамой или сестрой, объяснить. Их яростное возмущение его женой не нравилось и раздражало. Он колебался, когда разговаривал с братом, приходило желание выплеснуть на него груз своих тревог и несчастий. Но реакция Яна была заранее известна, он никогда не станет осуждать Аню. Никогда не проведёт параллель между поступками двух женщин. Навсегда станет осуждать одну и жалеть другую.

Звякнул телефон.

– Сынок, где ты? Всё хорошо у тебя?

– Да, мам.

– Марат купил большой торт с клубничным кремом, приедешь?

– Вряд ли.

– Почему?

Он вздохнул, нащупал в кармане сигареты. Мама искренне огорчилась. И Евгения захватило чувство, полное сострадания и жалости.

– Мне не хочется.

– Приезжай. Аня заварила зелёный чай с жасмином.

– А что-нибудь покрепче есть?

– Есть, конечно.

– Тогда приеду.

– Мы с Маратом уже выпили по рюмочке. Подождём тебя.

– Вы одни? – Он кашлянул, вспомнив о недавнем звонке.

Вдруг Зина там. Ему не хотелось разговоров с ней. Не хотелось видеть её заискивающее лицо. Слишком много воспоминаний.

– Да, одни. Ян с Аней пошли прогуляться.

– А ребёнок?

– Спит.

– Хорошо, я приеду.

Он отключил телефон, прикуривая сигарету. Ему понравилась идея посидеть с мамой и Маратом за столом. А надо было ехать к Ундюгерь и вдвоём бежать искать сына, чтобы поговорить, сказать о своей любви. Тогда ещё было не поздно. Но Евгений поехал к маме. Голова болела, требуя выпивки. Евгений не знал, куда деть себя. Его мучили мысли и воспоминания. Он не знал, который час. Снег прекратился, небо – всё такое же тёмное. Разговор с Яном стёрся, оставив после себя неглубокие царапины. Какой смысл держать на него зло?

Машина мягко тронулась по пустынной дороге. Фары осветили короткие кривые ели, растущие на обочине и переполненные мусорные баки. Евгений сгорбился, ощущая неимоверную усталость во всём теле. Его встретили шумно и радостно. Маленький круглый столик ломился от закуски. Большой стол разобрали. Встреча Нового года! Мама всегда любила праздники.

– Почему не спите? – с натянутой улыбкой спросил Евгений, снимая куртку и проходя в комнату.

– Успеем, – смеялась мама.

– Как твоё сердце?

– Уже лучше. Оно болит только за тебя.

Он присел на стул, и Марат тут же протянул ему наполненную рюмку. Евгений выпил и закусил коркой хлеба.

– Мы смотрели фильм с Андреем Мироновым в главной роли, – сказал Марат, закусывая жареной картошкой. – Хороший фильм!

– Как называется?

– Про итальянцев в России.

– Я не смотрел.

– Что? – весь подался вперёд Марат. – Не смотрел «Итальянцев»? Наташа, ты слышала? Твой сын не смотрел этот прекрасный фильм! Надо срочно показать ему!

– Только не сейчас! Марат, прекрати!

– Но это невозможно! Невозможно!

Мама улыбалась, наполняя рюмки.

– Марат, я найду в интернете, – пообещал Евгений.

– Обязательно! Не откладывая!

– Хорошо!

Евгений вдруг тоже улыбнулся и потянулся за сигаретами, но вспомнил, что оставил их в машине. Алкоголь приятно разлился по венам, улучшая самочувствие. Характер подвергся переменам, и Евгений больше не думал о жене. Как хорошо быть дома, и мама рядом, больше ничего не боится. Она счастлива с Маратом. Самогон может приносить умиротворение и радость. Не только горе. Евгений огляделся, в поисках брата, совершенно забыв, что его нет дома.

– А где Ян?

– Они ушли погулять с Анютой. Я же говорила.

– Не прогулочное время.

– Они взяли такси. Хотели в кафе посидеть.

– А Соня?

– Она со вчерашнего вечера гостит у подруги. Ей с нами не интересно.

Настроение снова испортилось. В душе шевельнулась ревность. Евгений выпил, не закусывая. С ним это часто случалось в последнее время – то радостно, то грустно. От всплеска разнообразных чувств болела голова, в кровь выплёскивался адреналин.

– А они неразлучны?

– Кто? – не поняла мама, двигая к нему тарелку с салатом.

– Ян с Анькой.

– Да, очень любят друг друга. Как приятно на них смотреть. Шепчутся о чём-то, смс шлют. Когда Ян в Питере, общаются по видео связи. И всё им приятно и интересно друг с дружкой.

– А раньше дрались постоянно. Я их разнимал. Ян бесился, когда Анька трогала его вещи.

– Так это в детстве было, – пожала плечами мама.

– Я и вас разнимал. Старался разнять… Помнишь?

Повисла пауза. Марат поспешно поднялся, сказав, что пойдёт разогревать чайник и курить. Он не хотел уделять этому разговору внимания. Для Евгения это не имело значения. Когда за Маратом закрылась дверь, улыбка на лице матери пропала. Её глаза стали тревожными. А Евгений был слишком пьян, чтобы остановиться.

– Отца давно нет в живых, а я его хорошо помню.

– Забудь,