Манглабит Варанги - Даниил Сергеевич Калинин

— Ты не понимаешь, я дал…

Но горянка взвилась подобно атакующей рыси:

— Да мне плевать на твое слово, дурак!!! Ты что, действительно не понимаешь, что между нами сейчас было⁈ Моя наставница, Евдокия Макремволитесса, родила Диогену двух детей, когда ей было уже за сорок шесть лет! Сорок шесть!!! А мне сорок три, Роман — и ты думаешь, что после всего того, что было между нами, я не понесу дитя⁈

Манглабит, кажется, вообще ни о чем не думал до этих слов. Но после принялся лихорадочно считать в уме, сколько же всего раз сливался с рыжеволосой красавицей в единое целое — и сколько раз они достигли пика наслаждения, не расцепляя объятий… А попутно вспомнил, что все бывшее между ними есть таинство продолжения человеческого рода! И осознал, наконец, что горянка говорит вполне разумные вещи.

— Но…

Мария бешено сверкнула глазами:

— Нет!!! Я никому не позволю вытравить мое дитя!!! И даже если меня теперь сошлют в монастырь, я смогу родить — а после воспитывать ребенка в монастыре до наступления отроческого возраста. После чего я найду способ передать нашего, слышишь, варяг, НАШЕГО малыша тебе! И уже ты будешь защищать и растить его… Или ее! Потому не смей умирать, не смей мстить норманну! Дай мне слово, что выживешь — и позаботишься о нашем ребенке!!!

В этот раз Роман ответил твердо, понимая, что обратного пути нет:

— Я сделаю все, чтобы выжить — и позаботиться о дитя.

Глава 7

…- Шире шаг! Не отстаем!

Поторопив чуть замедлившихся ратников, уже сопревших, и основательно уставших от тяжести брони и шеломов, Роман настороженно осмотрелся по сторонам. Мощеная, еще старая римская дорога, по которой следует обоз, пролегает промеж невысоких холмов, ныне поросших буйной зеленью… Раннее тепло пришло в Вифинию еще в марте, пробудив деревья от зимней спячки — а ближе к апрелю их кроны покрылись зеленой шапкой, сделав вершины холмов совершенно непроглядными.

Буйство зеленых красок, конечно, радует глаз. Вот только Роман, уже воевавший в этой азиатской местности, знает, как близко может подобраться к дороге легкая сельджукская конница, скрытая лесом на вершине холмов! Да, в его временном изгнании из гвардии есть и свои плюсы… И в отличие от Харальда, манглабита урманской сотни варанги, Самсон совершенно не полагается на жмущихся к дороге печенежских стрелков, также отправленных в сопровождение обоза. В конце концов, что печенеги, что турки-сельджуки относятся к одному тюркскому народу, с той лишь разницей, что последние приняли ислам — а присягнувшие базилевсу после Левуниона «скифы» остались в язычестве…

Вот и топают русичи под жарким уже в начале мая солнцем Вифинии, потея в стеганках и чешуйчатой броне. Хорошо хоть, манглабит выбил четыре повозки, по две на каждую полусотню. Они следуют парами за каждым из отрядов славянской варанги, первый из которых ведет сын Добромила, второй — силач Микула. И для удобства русичей на одной из повозок сложены щиты ратников полусотни, а на другой их оружие — включая и стрелковое…

Конечно, людям тяжело — да и сам манглабит уже изнывает от жары, хоть и не подает вида. Но еще сложнее сохранять каменное лицо и не реагировать на язвительные насмешки следующих налегке урман, разбредшихся едва ли не по всей обозной колонне! Но что поделать — Роман не имеет никакой власти над Харальдом, а викинги последнего еще не сталкивались с сарацинами…

И потому, когда впереди показался узкий мост через петляющую речку — а на опушку подступившего к дороге леса вдруг высыпали конные туркменские лучники, манглабит урман лишь грязно выругался! Да поспешно затрубил в рог, пытаясь собрать вокруг себя свою сотню…

В то время как обреченно вздохнувший Роман — он до последнего надеялся, что обойдется! — громогласно закричал:

— К оружию! И сразу в строй!!!

Хорошо хоть, сельджуки подступили лишь с правой руки — атакуй они с двух сторон, пришлось бы совсем туго… Русичи бодро побежали к телегам, разбирать щиты, сулицы и соленарии — полсотни которых Самсон сумел выбить из городских арсеналов незадолго до похода! Во многом, благодаря своей высокой покровительнице… Более того, оживившимся ратникам словно предал сил тот факт, что все их мучения как на марше, так и во время обязательных тренировок с самострелами, проводимых на каждой стояке, были не зря. Очевидно, их манглабит оказался куда как умнее и дальновиднее того же Харальда!

Вот только если сарацин будет больше двух-трех сотен, мертвым русичам правота их сотника уже ничем не поможет…

Как и ожидал Роман, боевое охранение из числа печенегов практически сразу рвануло в стороны — «скифы» выпустили лишь по паре стрел для вида, после чего бежали, не собираясь умирать за харчи крестоносцев! Ну и естественно, сельджуки, среди которых не нашлось ни одного павшего, или даже раненого печенежской стрелой (разве что только случайно!), не бросились за дальней родней в погоню…

Нет, они ринулись на обоз, разя возниц и урман стрелами! Полетела «оперенная смерть» и в русичей — но ратника Самсона, прикрывшись щитами, уже принялись строить оборонительную формацию.

— Харальд! Харальд, тупая твоя башка!!! Прикажи своим сцепить телеги в круг, и спрячьтесь в нем с возницами — покуда мы задержим сарацин!

Кажется, второй манглабит все же услышал рев дико раздраженного прошлыми подколками Романа — а может, кто из урман воспринял слова сотника русичей, как приказ. Так или иначе, гвардейцы второй сотни начали спешно строить кольцо из телег — теряя от турецких стрел все больше воинов, не успевших облачиться в броню… В то время как обе полусотни Романа, пройдя десятка полтора шагов навстречу врагу, замерли двумя «ежами» на пути сарацин.

…Сын Добромила сумел выбить не только соленарии, целиться из которых заметно проще, и обучаться стрельбе в целом легче. Но также он сумел заменить и щиты своих варангов на более продолговатые и крупные, треугольной формы. Пусть это и не ростовой каплевидный скутум, но если встанешь на одно колено, то прикрывает, считай, уже целиком… И первый ряд его ратников, воткнув острые концы своих щитов в землю, выстроили стену, приготовив сулицы для броска. В то время как воины второй шеренги, положив самострелы на плечи соратников, уже изготовились к стрельбе с упора — подпустив сарацинов ближе, чем на сотню шагов!

Сам Роман также вооружился арбалетом. Поплотнее утопив приклад соленария в плечо, он выбрал в качестве цели тюркского всадника, на мгновение замершего на месте — и что-то повелительно закричавшего своим. Внешне этот всадник ничем не отличается от прочих сарацин, но по повадкам держится, как командир… Русич, постигающий ратное искусство боя