Сказка о загробном мире - Ольга Иваньшина

Бум вылетел на улицу и принялся там жужжать, будя жителей соседних домов. Один раз в него даже запустили старым полумертвым петухом.

Аристрат продолжал еще что-то говорить о том, как бесстрашно он ночует без крыши над головой, но его никто не слушал. Все внимание приковал к себе, не желая того, Лурик, который впервые за вечер заметил Верунику и не придумал ничего лучше, чем кидаться в нее объедками.

Минут через десять, когда Бум вернулся, Лурика уже удалось успокоить и, вручив ему чан со вчерашним супом, отправить наверх спать.

– Я извиняюсь, – смущенно пробормотал Бум.

– Да ладно тебе, брат, у всех свои недостатки, у тебя еще не самые страшные, – успокоил его Хаггенми, намекающее кося глазами на Аристрата. Тот, к счастью, ничего не заметил.

После ужина остро встал вопрос, кто где будет спать. Так как внизу было всего две деревянные лавки, Аристрата пытались отправить на второй этаж ночевать в комнату к Лурику. Его, понятное дело, эта перспектива не впечатлила.

Хаггенми вздохнул, но, решив быть гостеприимным до конца, пошел на задний двор и вырвал из земли грубо тесанную скамейку и притащил ее в дом.

Аристрат хотел сначала возмутиться, но, услышав сверху храп Лурика, от которого двери то открывались, то закрывались, замолк и, подложив себе под голову свернутый камзол, заснул в одну секунду.

Веруника, сильно уставшая за день, тоже сразу легла спать, а Бум и Хаггенми вышли на улицу и сели на крыльцо.

– Ты уверен, что это была хорошая идея – привести сюда девчонку из мира живых? – спросил Хаггенми, закурив трубку.

Кольца дыма не поднимались в воздух, а мягко стелились по земле, образуя причудливый узор.

Бум дернул плечом.

– Это была не моя идея.

– Думаешь, она сможет отсюда выбраться? Хотя, учитывая, что ей здесь нравится, может, тогда и не стоит нервничать?

– Глупо стремиться сюда раньше времени, – отрезал Бум и, вздохнув, пошел в дом.

Хаггенми просидел еще несколько минут, поглядывая на темное небо и выпуская дымные кольца.

Верунике ночью ничего не снилось. Лишь только несколько раз в темноте мелькнули взволнованные лица родителей.

Когда утром Аристрат, Бум и Веруника, тепло попрощавшись с Хаггенми и его семьей, вышли из дома, улица была уже не похожа ту, какой была накануне вечером.

Сейчас по ней сновало туда-сюда множество людей. Многие шли с корзинами, набитыми едой, в центр Города, где располагались торговые ряды. Кто-то выгуливал скотину, которая выглядела не совсем так, как привыкла ее видеть Веруника: коза с тремя парами загнутых в разные стороны рогов, куры, вместо перьев покрытые кольчугой, коровы, которые ходили на двух ногах и меланхолично жевали одинокую травинку в углу рта.

Еще пару дней назад Веруника бы удивилась, увидев это, но сейчас, после того, как пересекла почти весь загробный мир, она лишь жадно впитывала в себя все, что видела, понимая, что, когда вернется домой, такого разнообразия, потрясающего фантазию, уже не будет.

– Надо позавтракать, – сказал Бум, неодобрительно косясь на толпу. Ему явно не нравилось все это мельтешение. – А потом зайдем в одно место и отправимся в замок.

– А моя бабушка где сейчас живет? Я могу ее тут встретить? – спросила Веруника.

– Нет. Она, как вновь прибывшая, пока еще находится в замке. Нужно время для адаптации. Не все же так быстро осваиваются на новом месте, как ты, – подмигнул ей карлик.

Вдруг мозг Веруники пронзила мысль, которая, как ни странно, раньше ей в голову не приходила.

– Вы ведь в загробном мире находитесь? Значит, вы когда-то жили там, на земле. Как вы умерли?

Бум и Аристрат резко остановились. С лица Аристрата моментально пропала вечная веселая безуминка, оно стало напряженным и где-то даже грустным.

– Веруника, – как можно мягче сказал Бум, – некоторые вещи спрашивать не стоит. Когда-нибудь ты начнешь понимать, какие именно. Есть вещи, о которых люди не хотят распространяться, они закапывают их в сознание поглубже, даже от себя, прячут за ворохом каждодневных проблем и сами боятся, что эти мысли вылезут наружу.

– Ну извини, я не думала, что для вас это такая проблема. Мне казалось, вам здесь нравится.

– Нравится-то нравится, да только ностальгия – это генетически заложенная болезнь, – ответил уже вполне отошедший Аристрат.

Поняв, что брякнул что-то умное, он поспешил исправиться:

– И вообще, чтоб ты знала, надо сначала подумать, а потом уже разевать свое вентиляционное отверстие!

– Аристрат, ты вообще когда-нибудь говорил людям хоть что-то хорошее? – поинтересовалась Веруника.

Аристрат серьезно задумался. Почесал макушку. Попробовал поймать за хвост хоть одно воспоминание, но увы.

– Ну наверняка да, – сказал он крайне убежденно, – я просто уверен в этом!

В голосе Аристрата послышалось неприкрытое сомнение. Он поспешил сменить тему.

– Не знаю, как вы, а я безумно хочу есть.

– Да ты все время хочешь есть, – отозвался Бум. – Это желание, в принципе, единственное, что в тебе незыблемо.

«Не считая идиотизма», – подумала Веруника, но благоразумно не стала произносить это вслух.

Наконец троица вышла в торговые ряды. Бум, в отличие от своих спутников, не стал рассматривать с открытым ртом все вокруг, он целеустремленно шагал, ловко обходя устроившихся в беспорядке торговцев.

Каких товаров тут только не было! Одна маленькая жалкая лавчонка могла потрясти любое, даже самое искушенное воображение. Непонятные плоды непонятных деревьев, огромные куски свежего мяса, выглядевшие так, будто их отпилили от пробегавшего мимо динозавра, пучки дурманно пахнущих трав. Кроме съедобного здесь еще продавали разные нужные в обиходе вещи, от незамысловатой посуды до частей тела.

Одна толстая и очень старая на вид торговка (выглядела она так, будто была прапрабабушкой первого фараона) продавала глаза, которые небрежно лежали в большой плетеной корзине. Когда Веруника проходила мимо нее, все зрачки устремили взгляд к ней. И хотя торговка вроде как и не обратила на нее внимания, девочка почувствовала ее плохо скрытый интерес. Да и другие тоже нет-нет, да и поглядывали на нее, возможно, чувствовали, что она из мира живых.

Этим торговым рядам было еще чем похвастаться кроме товаров. Покупатели тоже не были заурядными. Мрачный детина с семью руками, на которых были такие толстые желтые ногти, что они казались черепашьими панцирями, холеный молодой человек, который держал собственную голову под мышкой, изредка показывая ей продаваемый ассортимент, женщина средних лет, чьи ярко выраженные следы гниения на лице не мешали ей самоуверенно и вызывающе хохотать.

Перечислять можно было долго. Веруника вдруг впервые подумала, что не очень-то хочет возвращаться обратно в свой мир, там ведь такого не увидишь. Девочка ужаснулась этой мысли и быстро ее отогнала.