Поход на Вену - Александр Широкорад

Поражение Красной Армии в 1941 г. имеет десятки объективных и субъективных причин. Главных из них две… Во-первых, уверенность, что мы будем иметь дело с «классово-неоднородным противником». Такого противника следовало хорошо напугать армадами краснозвездных самолетов и танков, а далее рабочие и крестьяне в солдатских шинелях сами поднимут руки вверх и запоют «Интернационал».

Результат такой стратегии налицо — в СССР было построено несколько десятков тысяч танков, больше, чем во всех странах мира, вместе взятых. Но, увы, все они имели «картонную» броню, которую легко пробивали даже самые слабые противотанковые пушки, начиная с калибра 25 мм. Танками же с противоснарядной броней (Т-34, KB) у нас занялись в самом конце 30-х годов.

Огромные средства ушли на сомнительные новации маршала М.Н. Тухачевского, который в 30-е годы занимал пост замминистра обороны по вооружению. Это попытки перевода всей артиллерии на безоткатные пушки, создание армии роботов: телетанки, телесамолеты, телебронепоезда и даже теледоты, управляемые по проводам{21}.

Зато наша армия к 1 сентября 1939 г. была лишена орудий особой мощности, автоматических зенитных пушек, армейская артиллерия была на 95% на конной тяге и т.д. Что-то удалось исправить к 22 июня 1941 г., что-то — нет.

Вторая главная причина нашего поражения в 1941 г. в том, что Красная Армия не имела опыта современной войны, подавляющее большинство ее солдат были плохо обучены военному делу. Германская же армия такой опыт имела с избытком, она к тому времени покорила чуть ли не всю Европу.

Однако причины поражения нашего флота на Черном море, сдача врагу Крыма, Новороссийска и части Кавказа имели вдобавок ко всему и чисто субъективный характер.

В 1941 г. нашими главными противниками в Причерноморье были итальянский флот и германские ВДВ. «Но их же там не было!» — воскликнет историк. Да, реально их не было, но они присутствовали «виртуально» в головах наших адмиралов и генералов.

Краскомы и партаппаратчики надолго запомнили «десанты тетушки Антанты» в 1918—1920 гг. То, что ситуация и в политическом, и в техническом планах коренным образом изменилась, не доходило до наших сухопутных и морских стратегов. И вот еще в 1920-х годах малокомпетентные военморы[8]придумали за британских адмиралов план нападения на СССР. Британский флот входил одновременно в Балтийское и Черное моря, подходил к Кронштадту и Севастополю и начинал обстреливать их из своих 15- и 16-дюймовых орудий. Понятно, я немного утрирую, но суть была именно такой. И вся наша военно-морская стратегия и тактика разрабатывалась для отражения такого лобового удара «Гранд флита».

Красные военморы планировали перекрыть минами подходы к нашим главным военно-морским базам. Вражеские линкоры и крейсера должны были подорваться на минах, а затем быть атакованными десятками подводных лодок и сверхскоростных торпедных катеров. Британский флот должен был понести огромные потери. После чего из гавани вылетали новые крейсера проекта 26 и эсминцы проектов 7 и 7У и добивали супостата.

Как видим, к политическому просчету — ожиданию нападения Англии и Франции — прибавлялся и чисто военный просчет. И в XIX, и в XX веках береговые крепости брались не с моря, а с суши[9]. Тот же Севастополь был взят с суши союзниками в 1855 г., немцами в 1918 г. и красными в 1920 г. Японцы также взяли Порт-Артур с суши.

Попытки англичан и французов в ходе Крымской войны бомбардировать Севастополь и Свеаборг кончились провалом, а к Кронштадту английский и французский флоты боялись даже подходить.

В русско-японской и Первой мировой войнах обстрелы военно-морских баз и прибрежных городов проводились флотами воюющих государств довольно редко и всегда по одной и той же схеме. Стрельба велась или ночью, или из районов вне зоны обстрела береговых батарей. Время стрельбы не превышало одного часа, а чаще все составляло 15—30 минут. Стрелявшие корабли двигались полным ходом и сразу же после прекращения огня быстро уходили в открытое море.

Попытка атаки в лоб береговых укреплений в годы Первой мировой войны проводилась союзниками только один раз. Речь идет о Дарданелльской операции. Огромный флот союзников не смог справиться со слабыми морскими и сухопутными силами турок. Союзники понесли большие потери в людях и кораблях и были вынуждены убраться восвояси.

Попытка лобового удара по Кронштадту или Севастополю в 1930-х годах заведомо стала бы самоубийством для британского флота. И, замечу, что к чести лордов Адмиралтейства, таких бредовых планов у них не было. Англичане и французы с 1930 по 1940 г. разработали несколько вариантов войны с СССР. Предусматривались дальняя блокада советского флота, бомбардировка нефтепромыслов в районе Баку и т.д., но до такого маразма их адмиралы не додумались.

Спору нет, среди красных военморов в 1920-х — 1930-х годах были и здравомыслящие люди, считавшие, что главной задачей советского флота должна быть поддержка сухопутных войск в приморских районах. Для этого требовались мониторы, быстроходные канонерские лодки, множество тральщиков и десантных судов самых разных типов и т.д. Судостроители создавали проекты этих кораблей, и зачастую очень удачные, но все они ложились под сукно.

Вместо кораблей и судов, необходимых для поддержки сухопутных войск, строились корабли для отражения мифической атаки британского флота. Наши линкоры, крейсера и эсминцы должны стрелять дальше всех, подводных лодок у нас должно быть больше всех, а наши торпедные катера должны быть быстрее всех.

В итоге с 1930 по 1941 гг. ВМФ получил от промышленности 106 надводных кораблей, в том числе 4 крейсера, 7 лидеров эскадренных миноносцев, 30 эсминцев, 18 сторожевых кораблей, 38 тральщиков, 1 минный заградитель, а также 206 подводных лодок и 477 боевых катеров.

Однако среди них не было ни одного десантного судна или быстроходной канонерской лодки. Зато подводных лодок и торпедных катеров у нас было большем, чем в любом флоте мира. К 22 июня 1941 г. в составе советского ВМФ находилось 3 линкора, 7 крейсеров, 59 эсминцев, 22 сторожевых корабля, 269 торпедных катеров и 218 подводных лодок.