Король моря - Джоли Мэтис

Кивнув в сторону конюшни, Коль приказал:

– Выбери себе хорошего саксонского коня: наши лошади прибудут со дня надень. После полудня поедешь со мной: надо выбрать земли, подходящие для нашего нового поселения.

Векелль насторожился:

– Не хотите ли вы сказать…

Коль поднял руку, и его вассал замолчал.

– Вот именно, хочу. Не сомневаюсь, саксы со временем смирятся с тем, что рядом с ними находится датское поселение.

Глаза Векелля сверкнули.

– Боюсь, в один прекрасный день мы обнаружим в корпусах наших кораблей дыры, и тогда вам придется в одиночку бежать отсюда под покровом ночи.

Коль презрительно улыбнулся:

– Я никогда не стану убегать, как трус, и ты это знаешь.

– Согласен, но вы – единственный вождь, которого признают эти люди. Каждый из них присягал вам на верность и будет верен клятве до конца своих дней.

– И все же, дружище, моя власть продлится недолго. Ты не хуже меня знаешь, какая судьба мне предсказана. Надо мной висит злой рок, и в последние дни я все чаще встречаю зловещие предзнаменования.

– Послушайте, господин, не верьте вы во всю эту брехню!

Колю очень хотелось согласиться со своим верным помощником, но он отлично знал, что от судьбы не уйдешь. Пора было готовиться к тому, что скоро ему придется покинуть своих верных солдат.

– У нас нет родины и рано или поздно нам некуда возвращаться; вот почему придется выбрать место, где можно было бы обосноваться. Так почему бы не остаться именно здесь?

Векелль нахмурился:

– И слышать ничего об этом не желаю. – Коль добродушно похлопал его по плечу:

– Ты не всегда сможешь сопровождать меня, дружище: есть в жизни путь, в который каждый отправляется в одиночку. Так устроен мир, и я должен подумать о твоем будущем и о будущем других моих людей.

– Мама!

Изабел все сделала так, как велел ей помощник Коля, доблестный воин Раги; она не стала входить в большой зал и остановилась в дверях. Хотя в это утро принцесса не видела Коля, она повсюду ощущала его присутствие, но сейчас главным было не это…

– Мама! – Увидев мать, Годрик нетерпеливо заерзал на коленях у Бертильды. Изабел внезапно пришли на ум слова из детского стишка, который украл у нее датчанин: «Божья коровка, тебе не убежать… Тебя, моя красавица, сумею я поймать!»

Не сдержавшись, она бросилась навстречу сыну. Раги метнулся за ней.

– Стойте, господин запретил. Вы не должны дотрагиваться до мальчика.

– А разве я до него дотронулась? – Изабел сделала наивные глаза.

Раги приподнял густые брови, похожие на две мохнатые гусеницы.

– Нет, принцесса.

– Тогда посторонитесь.

Немного потоптавшись на одном месте, Раги встал поодаль, продолжая внимательно следить за тем, чтобы приказание его предводителя неукоснительно выполнялось.

Бертильда молча взглянула на хозяйку, прическа и одежда служанки выглядели, как всегда, аккуратными, однако через всю щеку тянулся большой синяк, не слишком украшавший лицо.

– Госпожа, Уинфлед сказала, что Годрик всю ночь крепко спал. Потом он играл с собаками.

Изабел огляделась: волкодавов Торлекссона нигде не было видно. Наверное, они сейчас сопровождают своего хозяина. Она опустилась возле сына на колени, ей очень хотелось обнять своего мальчика, но она не смела.

– Госпожа, – укоризненно проговорил Раги, когда Изабел незаметно пододвинулась к Годрику, но принцесса не обратила внимания на старого вояку. Она не сводила глаз с Годрика, который весело улыбался матери.

Взглянув на Бертильду, Изабел спросила с тревогой:

– У тебя синяк на щеке… Тебе очень больно? – Бертильда поморщилась.

– Не беспокойтесь, госпожа, со мной ничего не случилось.

– А как Ровена? Ты видела мою сестру?

– Да. – Служанка пожала плечами. Когда Годрик протянул руки к матери, Бертильда усадила его себе на одно колено и стала легонько подбрасывать. Каждый раз, подпрыгивая, малыш весело смеялся. – Ровена сидит в своей комнате и носа оттуда не кажет.

– Мама, смотри, я еду на лошадке! – громко закричал Годрик.

– А ты молодец. – Изабел улыбнулась, от души надеясь, что мальчик не почувствует ее тревоги. – Надеюсь, с ней все в порядке?

– Насколько это может быть при нашем положении. – Служанка перевела глаза туда, где находились окна. – По-моему, датчан наши страдания не волнуют. – Было видно, что Бертильда хотела еще что-то добавить, но передумала, и Изабел насторожилась:

– А ну, выкладывай, что еще стряслось? – Карие глаза Бертильды гневно сверкнули.

– Ваша сестра отзывается о вас на редкость непочтительно.

– Не обращай внимания; ей слишком много пришлось пережить. К тому же ее жених Станклифф убит.

– Какое несчастье! – Бертильда крепко прижала к себе Годрика. – И все-таки вы не в меру добры, поэтому ей слишком многое сходит с рук.

Принцесса положила руку на плечо верной служанки.

– Не надо грустить. Твоя улыбка всегда ободряет меня и вселяет надежду…

Наклонясь к самому уху Изабел, Бертильда шепнула:

– Вот и лелейте эту надежду, потому что, как веревочке не виться, все равно конец будет.

– Мама, хочу на ручки. – Годрик протянул ручонки к Изабел, и ее сердце сжалось.

Принцесса уже хотела взять сына на руки, но Раги не позволил ей этого сделать.

– Зачем вашему предводителю понадобилось разлучать меня с сыном?! – гневно воскликнула Изабел. – Какой ему в этом прок? Я понятия не имею, куда исчез король и где он сейчас скрывается.

Раги хотел что-то возразить, но промолчал, и тогда Изабел сквозь слезы принялась утешать малыша:

– Солнышко, я скоро возьму тебя на ручки, а пока пусть Бертильда поцелует тебя за меня много-много раз. – Она едва нашла в себе силы улыбнуться, чтобы успокоить мальчика, и затем поспешно выбежала из зала; ей было тяжело находиться рядом с сыном и не иметь возможности обнять его или посадить к себе на колени.

Неужели этот варвар надеется, что она предаст своего короля? Как ни сильны ее материнские чувства, какую бы душевную муку она ни испытывала, будучи оторванной от своего ребенка, Изабел никогда не пошла бы на предательство: жизнь Ранульфа и независимость королевства были для нее не менее важны, чем сын.

Помимо нежных родственных чувств, Изабел испытывала благодарность к своему брату за благосклонность, которую он неизменно проявлял к Годрику, а теперь один только факт отсутствия Ранульфа поставил жизнь Годрика под угрозу. Несмотря на то что его отец был неизвестен, в его жилах текла кровь королей, и всякий, кто пожелал бы предъявить права на королевство Норсекс, мог вынашивать планы убийства наследника.