Второй шанс для двоих - Игорь Гребенчиков

голубое… И лес осенью золотом полыхает так, что в глазах больно… Озера здесь холодные, и вода в них черная… ледяная… А вокруг озер скалы крутые, мрачные… Север… Суровый край…

Бой местного значения… Как нелепо звучит эта фраза! Нет, никогда у меня язык не повернется назвать этот бой таким. Никогда.

На ужин наш отряд шел с совершенно диаметрально-противоположным настроением, чем выходил с полдника. Сейчас все какие-то подавленные были. Даже не строем шли, а как-то вразнобой, не по-пионерски совсем. Скис даже вечно улыбающийся Электроник. А Дэнчик, клянусь, слезу пустил. Нет, история, конечно же, тяжелая. Но не до такой же степени!

— Славь, — неожиданно для самого себя обратился я к активистке. — Ты считаешь правильным показывать такие фильмы в пионерлагере?

— А почему нет? — удивленно посмотрела на меня та. — Это все же наша история. И потом, лишь только просмотр таких вот картин может заставить наше и будущие поколения сто раз подумать, прежде чем начинать снова развязывание войн. Да, это тяжело смотреть. Но, как я считаю, необходимо. Ведь за нами будущее. Мы должны понимать жизнь со всех сторон.

— Да, ты, конечно, права, но все равно… ну… — нужные слова почему-то отказывались находиться. — Просто все такие грустные теперь.

— Ой, — внезапно прикрыла рот рукой Славя, подавляя смешок. — Ты, оказывается, способен на эмпатию?

— Тебе все равно никто не поверит, — буркнул я.

— Поверят-поверят, я свидетель, — очень своевременно встрял в беседу Дэнчик.

Ой, да ну его в баню. Нечестно меня ловить в те редкие моменты, когда во мне просыпается излишняя эмоциональность. Причем, что самое обидное, очень хотелось улыбнуться Славе в ответ. Но я успел вовремя себя осадить. Живым не дамся.

— Нам все же нужно будет с тобой провести профилактическую беседу, — добро улыбнулась Славя. — Потому что ты, Максим, как черствый хлебушек. А это неправильно.

— Я, кажись, понял, у тебя просто тут нет других подопытных, чтобы на них оттачивать навыки профессионального балабола, вот ты ко мне и привязалась, — обреченно вздохнул я.

— Зришь в корень, — подмигнула активистка. — Стройтесь, а то уже к площади выходим. Из администрации кто увидит, что абы как идем, вожатой из-за нас может влететь потом.

К столовой мы подошли аккурат к моменту сигнала на ужин. Ольга уже, подобно гарпии, выжидала нас около дверей и ничуть не тише сигнала вещала о том, что каждый пионер всенепременно должен будет продемонстрировать ей чистые руки. И мне серьезно будут говорить, что они с местной медсестрой ничего не приняли на грудь? Так горланить трезвый человек просто физически не способен.

— Как вам первый день? — спросила вожатая у нас с Дэнчиком, внимательно осматривая наши руки. Заметил такой момент, что хоть Ольга и говорила, что руки показывать должны все, проверить решила она исключительно у нас. Ес-тес-твен-но.

— Нет слов, Ольга Дмитриевна, — тут же раскланялся мой друг. Черт, это действительно тот самый Дэнчик, который еще несколько часов назад орал, как резаный, глядя на свое отражение в окне автобуса? Хорошо ему, быстро акклиматизировался.

— Ага, — подтвердил я, сострив предельно честную моську.

— То ли еще будет, — довольно улыбнулась вожатая. А зрачочки-то расширены, ай-ай-ай. — Надеюсь, что по окончании смены у вас останутся самые лучшие воспоминания о нашем лагере. Воспоминания на всю жизнь!

Вот тут не подкопаешься. Что на всю жизнь — это уж наверняка.

Столовая была пока еще не оккупирована пионерами, поэтому ужин должен был пройти в относительном спокойствии. Взяв довольно неплохие на вид котлетку с пюрешкой и небольшой порцией зеленого горошка, мы подсели за столик к Славе с Женей. Ну, как подсели — Славя нас жестом пригласила, а Дэнчик меня уже чуть ли не за рукав приволок.

— Приятного аппетита всем! — сдержанно пожелала Женя.

— Спасибо, — кивнул я. Чего-то вспомнил нашу перепалку. И стало интересно. Человек-то образованный. Стоит обратить внимание. — Жень, а у тебя эйдетическая память?

— Если бы, — мечтательно вздохнула та. — Тогда не пришлось бы перечитывать книги по несколько раз, чтобы хоть что-то в голове отложилось. Но мне повезло, времени на это хоть отбавляй, что здесь, что дома.

— Женя — заведующая библиотекой, — пояснила Славя.

Я тут же воодушевился. Библиотека это хорошо. Даже очень хорошо. А то на одном случайно взятом с собой Адамсе я далеко не уеду.

— Слушай, а есть у вас что по ветеринарной медицине? Или только про войну, да коммунизм?

— Не знаю, посмотрю, — как-то недовольно ответила Женя. Будто ее кто насильно заставляет.

— Кстати, Жень, с нами сейчас сидят наши потенциальные Золотниковы, — прощебетала Славя.

Че?

— Они? — скривилась Женя. — Ясенева, ты шутишь? Хотя… Не, ну, в принципе… — девушка оценочно окинула нас обоих предельно внимательным взглядом. — Умник вполне может Василия Петровича сыграть. А этот тогда Александра. С его детским личиком самое то.

— Эй! — возмутился Дэнчик. Ну да, попробовала бы библиотекарша сказать такое, увидь его с бородой. А сейчас он действительно похож на кудрявого пупса. И я надеюсь, что у меня хватит ума этого не озвучивать. Никогда. Я слишком дорожу его дружбой.

— Так и планировала почему-то, — ответила Славя, едва заметно покраснев. Чей-та вдруг? А, собственно, какая мне разница?

— Спешу напомнить, что я вообще-то еще не давал никакого согласия, — спокойно сказал я. Как правильно стоит начать протест? Только хотел поговорить о чем-то действительно важном, нет, опять они со своим спектаклем. Девушки…

— Да ради Бога, не велика потеря будет, — покровительственно фыркнула Женя.

— Полностью согласен. Что для меня, что для российского театра, — не преминул подыграть я библиотекарше и, не добив ужин, поспешил удалиться от столика этих горе-театралов.

Начинался великолепный закат. Круглое, отполированное солнце величественно, с необыкновенным достоинством, вплывало в землю. Смутная тревога кольнула меня, неприятная, странная, раздражавшая прежде всего своей непонятностью. Не то предчувствие, не то прозрение, не то напоминание. Что же меня ждет дальше? В «Совенке» я уже около пяти часов, а так до сих пор ничего толком и не понял. Просто если исключить сам факт моего нахождения здесь и прочие небольшие странности, то все здесь… совершенно нормальное. Даже слишком нормальное. Идеальная модель пионерского лагеря, где все радостные, добрые и дружелюбные. И вот что тут прикажете делать? Просто, как я уже ранее обозначал, подыгрывать местной пионерии и радоваться жизни? Сюжет. Я уже прямо представляю:

«Привет, я Фродо, я уничтожил Кольцо Всевластия, созданное темным владыкой».

«А я Гарри, я семь лет сражался с темным волшебником и победил его. Потом про меня, конечно, написали жуткий фанфик, который почему-то стал каноном, но я не жалуюсь».

«А я Питер. Меня укусил радиоактивный паук. После того, как