Мой враг, моя любимая - Влада Южная

Мы приближались к дому.

– А почему «Красные повязки»? – спросила я.

– Они носят на левой руке повязку кровавого цвета. Знак, чтобы полиция не перепутала с другими и не трогала.

– Я никогда о таком не слышала…

Отец вздохнул.

– Зачем тебе знать о всякой мерзости, малышка? Насколько не люблю лекхе, но предателей не люблю еще больше. Ты живешь здесь, в мирном уголке, который я для тебя создал, и пусть так и будет. С реальностями жизни разреши разобраться мне и твоим братьям.

Мы вошли в дом, и отец принялся с трудом подниматься по ступеням следом за мной.

– Папа, не мучайся, я сама знаю дорогу до комнаты. Никуда не денусь, – пожалела его я.

– Нет, – прокряхтел он, – ерунда.

На верхней ступеньке мне пришлось ждать несколько минут. Но папа был слишком горд, чтобы принять помощь. Наконец я вошла в комнату, а он остановился на пороге и посмотрел на меня с грустью.

– Сегодня ты впервые показала характер, – рука отца пахла порохом и металлом, когда коснулась моей щеки и приласкала. – Я и не знал, что у тебя есть характер. Думал, что ты, как мама, – нежная и беззащитная.

– Я только наполовину как мама, – смутилась я, – а наполовину – как ты. Ведь дети состоят из половинок родителей? Так что вини себя за мой характер.

– Тоже верно, – усмехнулся он и полез в карман брюк. – Вот. Надевать пока не разрешаю. Знай свое место. Если больше не будет таких фортелей, как сегодня, я подумаю о твоем возвращении.

Отец вынул цепочку с пулей и вложил в мою ладонь. Я не выдержала и бросилась ему на шею, крепко-крепко сжав в объятиях.

– Ты у меня самый лучший, папочка!

– А ты не ценишь своего старика, – добродушно проворчал он и погладил меня по спине.

– Ценю! – Я оставила поцелуй на его щеке. – Очень ценю!

– Что ж тогда до инфаркта доводишь? И сама-то как себя чувствуешь? – Отец отстранил меня, положив руки на плечи. – Во время этой бессмысленной драки я беспокоился за тебя.

Радость во мне тут же остыла.

– Ты стрелял в лекхе… – произнесла я, вспомнив, как испугалась, когда Ивара отбросило в сторону.

– Я беспокоился за тебя, – повторил отец.

– Ты его не отпустишь? Мне кажется, он уже сто раз пожалел, что забрался к нам.

– Нет, – лучики тепла исчезли из папиных глаз.

– Ты будешь его пытать?

Он промолчал.

– Тебе не нужно об этом думать. Лучше реши, какое платье наденешь к ужину. Михалыч не зря потеет на кухне.

– Ты будешь его пытать?

Папа отвел взгляд, нервно потер бровь.

– Скорее всего. Кира, я сам не в восторге от этого, но пойми: безопасность нашего заповедника превыше всего. Превыше любого лекхе уж точно.

– С создания нашего заповедника началась перемена законов…

Отец начинал нервничать все больше. Я заметила, что тема ему неприятна.

– Перемена законов началась со смерти твоей мамы. Не забывай, Кира, я никогда не скрывал от тебя и твоих братьев, что это лекхе убили ее. Они отняли ее у нас. А ведь она могла бы сейчас праздновать твое совершеннолетие рядом с тобой. Разве неправильно, что зверей загнали в клетки?

Я твердо знала ответ на этот вопрос. Но какие-то неясные сомнения продолжали терзать изнутри.

– Папа, а как нам достался этот дом? Ты не рассказывал. Мы всегда тут жили?

Лучше бы не поднимала тему. В глазах отца зажглось подозрение.

– Почему ты спрашиваешь сейчас?

Я растерялась. Сказать ему, зачем на самом деле Ивар пришел сюда? Или промолчать? Если не скажу – то предам свой клан, буду покрывать преступника. А если скажу… а если Ивар не врал?

– Давай договоримся: ты ответишь на мой вопрос, а я отвечу на твой, – выкрутилась я.

Отец оглянулся в сторону лестницы. Шагнул в комнату, потеснив меня, и прикрыл за собой дверь. Потоптался на месте.

– Это длинная и неприятная история, малышка. Не отвернешься ли ты от меня, если ее узнаешь?

На этот раз ответа я не нашла. Мое молчание задело отца.

– Давай отложим этот разговор. Скажу только, что здесь жил тот, кто убил твою маму. Не спрашивай о подробностях.

Я начала кое-что понимать.

– И ты убил его?

Папа поморщился.

– Я же просил не спрашивать о подробностях.

– И всех, кто тут жил?

– Откуда у тебя такой интерес проснулся? Ты тоже обещала ответить.

У меня было всего несколько секунд, чтобы решить. Раз… два… три…

Что-то внутри меня подсказало: так будет лучше.

– Мне уже восемнадцать, а я не знаю, как давно мы тут обитаем. Вдруг я когда-нибудь выйду замуж и рожу тебе внуков? Вдруг они попросят на ночь вместо сказки рассказать семейные легенды? Мне стало любопытно.

Отец заметно расслабился. Он потрепал меня по плечу.

– Господи, малышка, ты уже о замужестве думаешь? Я и забыл, какая ты у меня стала взрослая. Но я не готов отпускать тебя так скоро! И в нашей семье лучше обойтись без легенд. Что было в прошлом – пусть останется в прошлом.

Предупредив, чтобы без разрешения никуда не выходила, отец поспешил покинуть мою комнату. Я опустилась на край кровати и посмотрела на пулю в своей ладони. Показалось, или на поверхности видны пятнышки крови? И чья это кровь? И откуда эта пуля? Она деформирована, значит… ее вытащили из чьего-то тела? И повесили на меня? И все те пули, которые висят на шеях Николая, Ильи, Костика… у моего дяди и у папы…

Я вспомнила, как подглядывала за Иваром, когда он залез в мою комнату, и как он содрогнулся и тер ладонью лицо.

Как будто видел что-то страшное.

Меня передернуло. Я быстро спрятала пулю в карман. Пока не узнаю всех подробностей, нельзя судить, кто прав, кто виноват. Вот только как разобраться, если от меня все время что-то скрывают?

Мысли переполняли голову так, что казалось, она вот-вот распухнет. С первого этажа доносились веселые голоса: мужчины готовили для меня праздничное торжество, с шумом двигали стол в гостиной, таскали стулья. Дядя Миша матерился как сапожник, отдавая всем распоряжения.

До ужина оставалось уже немного. Я успела поваляться на кровати, задрав ноги на стенку. Попробовала почитать книгу, но не осилила и страницы. Открыла шкаф, но тут же его закрыла.

Я поняла, что беспокоит меня. Возможно, стоит прислушаться ко внутреннему голосу. Если уж сегодня я разрываю шаблоны и ломаю привычный уклад жизни, то почему бы не сделать это еще разок?

Я отпущу Ивара. Иначе муки совести ночью спать не дадут. Только бы он убрался быстрее, чем меня поймают с поличным и зададут жару.