Допрос с пристрастием - Дмитриева Марина

— Чем я могу вам помочь?

Опять грустная, несколько нервная улыбка появилась на женских губах.

— Помогите Кристине. Мне всегда нравилась эта ласковая, веселая девчушка. Вы будете очень красивой парой.

Попрощался и вышел на улицу. Во всю ширь легких жадно вдохнул холодный воздух. Слова Нины Руслановны меня потрясли, мысли, как стая бешеных голодных собак в поисках пропитания, рыскали в голове, пытаясь найти ответы на мучающие меня вопросы. А еще хотелось кричать, кричать во все горло и биться головой о стены, чтобы хоть как-то справиться с эмоциями. Однако что-то не сходится, почему Кристи сейчас молчит? Почему семья настаивает на счастливом браке? Ведь дай эту историю в руки хорошего адвоката — и минимальный приговор гарантирован, даже если она в самом деле убила своего мужа.

Кристи, девочка моя темноглазая, что же ты скрываешь?

Другая жена Роберта Евгеньевича жила в Краснодаре. Съездить туда сейчас не представлялось возможным, но мне очень нужно было с ней поговорить. Немедленно.

— Дим, привет. Найди, пожалуйста, телефон второй супруги Роберта Евгеньевича.

— Окей, подожди чуточку, вышлю смс.

— Жду.

Нервно закурил сигарету. Может, это поможет успокоиться. Эффективнее, конечно, настучать кому-то по роже. Нет, держи себя в руках, Вовчик, мордобоем делу разве поможешь. Никотин горечью оседал на языке, а от сдерживаемого гнева горечь скапливалась в душе.

Вот и СМС пришло. Чуть подрагивающими пальцами набрал присланный Лапугиным номер. Мне ответил приятный женский голос.

— Лилия Анатольевна?

— Да.

— Я следователь по убийству вашего мужа.

— Что вы хотите?

Не стал юлить.

— Я только что разговаривал с первой женой Роберта Евгеньевича. Скажите, вас муж тоже избивал?

Молчание красноречивее всяких слов. Черт, Нина Руслановна не обманывала.

— Это как-то поможет следствию?

— Возможно.

— Да, он был еще тем садистом. Только не путайте, пожалуйста, с БДСМ-ными играми.

***

До безумия хотелось быстрее попасть домой, поэтому я решил перехватить сына убитого прямо в аэропорту. Евгений Робертович был похож на отца, хотя черты матери в виде светлых волос и голубых глаз тоже проглядывали. Красивый парень. Он был чуточку младше меня, примерно Кристинкин ровесник, а у нас с ней разница в четыре года.

— Евгений Робертович, я Карпов Владимир Константинович, веду дело об убийстве вашего отца, хотел поговорить.

— Пощадите, только самолет приземлился, — недовольно начал он, — устал.

— Понимаю, но вы так долго были недоступны для разговора. Я специально приехал в этот город, чтобы взять у вас показания. Войдите в мое положение. Или вы предпочитаете тащиться к нам за триста пятьдесят километров?

— Милая, — обратился он к довольно симпатичной блондинке, — мне нужно поговорить со следователем, получи, пожалуйста, багаж.

"Милая" прошлась по мне любопытным взглядом и согласно кивнула.

Мы отошли в сторону, подальше от толпы, ожидающей раздачу своих чемоданов.

— Почему вы не приехали на похороны отца? — задал сразу вопрос в лоб.

— Я отключил свой телефон на время отпуска, меня нашли уже слишком поздно, отца как раз хоронили в тот день. Я не успевал. А потом, к чему было уезжать, ведь тур и обратные билеты оплачены.

Бла-бла-бла… В общем, сыночек не счел нужным прервать свой отпуск ради такой незначительной причины, как смерть отца. Что ж, собаке собачья смерть. Даже дети на похороны не приехали.

— Вы, как я вижу, не очень-то ладили с отцом?

Это немного разозлило Евгения Робертовича.

— У нас были нормальные отношения. Но мы жили в разных городах, редко общались.

— Как вы относились к мачехе?

— Вы последнюю отцову жену имеете в виду? Да никак, я помнил ее ребенком, потом увидел на свадьбе. Позавидовал даже, Кристина стала очень красивой женщиной. Не будь она невестой отца, непременно попробовал бы за ней приударить.

Руки самопроизвольно сжались в кулаки. Нашелся тут, пробовальщик. Черт, Карпов, ты ревнивый идиот.

— Как думаете, она могла убить Роберта Евгеньевича?

Младший Швец отвел глаза, но я успел понять — он знал о специфике общения отца с женщинами.

— Папа.., — мой собеседник замолчал, подбирая слова, — очень жесткий человек.

Решил внести ясность:

— Это называется бытовым насилием.

— Мама нахлебалась с ним, — продолжил Евгений Робертович. — И да, возможно, у Кристины были основания его убить.

— Только у Кристины?

— Не только... Думаю, причины были у многих... Родитель умел давить на людей. В мою жизнь тоже постоянно вмешивался, пытаясь ее определять.

— И что вы?

— А что я? Плохой, хороший, но ведь он мой отец. Кроме того, у папы были связи, деньги, глупо ото всего этого отказываться из-за детских обид и его деспотичного характера. Поэтому я делал вид, что слушаюсь, но поступал в большинстве случаев по-своему.

Мудро. Ничего не скажешь.

— Знаете, на самом деле очень хорошо, что вы приехали, дело в том, что примерно полгода назад отец попросил меня арендовать на свое имя ячейку в банке. Насколько я знаю, никаких ценностей он там не хранил, только бумаги. Папа сказал тогда, если с ним вдруг что-нибудь случится, передать документы следствию и разослать в газеты.

Значит, Роберт Евгеньевич чего-то боялся. Теперь стало понятно, что так тщательно искали в загородном доме Швецов. Зачем Роберту Евгеньевичу нужно было хранить бумаги в другом городе, да еще в банковском ящике на имя сына?

— Надеюсь, эти бумаги будут полезны следствию. Только вот ключа у меня нет.

— Поскольку ячейка зарегистрирована на вас, то банк обязан выдать дубликат. Надеюсь ваша "милая", — кивнул в сторону скучающей девушки возле ленты выдачи багажа, — справится одна.

— Даже отдохнуть не дали, — заворчал сын убитого, но все же пошел объясняться с блондинкой.

В банке после проверки документов нам без лишних вопросов дали другой ключ.

Весь собрался, как перед прыжком, когда Евгений Робертович открывал небольшую дверцу в хранилище банка. Как он и говорил, никаких денег там не оказалось. В ящике лежали конверты. Но что-то подсказывало мне — содержимое этой банковской ячейки ценнее и опаснее всяких там бумажек, даже самого высокого номинала. «Аптекарь», «Новатор», «Бабник» мельком прочитал я подписи, кое-где стояли просто инициалы. На одном из конвертов, где размашистым почерком было выведено слово «Калаш», сердце начало вести себя странно, словно подсказывая мне, что в нем информация, которая может многое объяснить. Компромат… Уверен, в каждом таком конверте какие-то сведения о людях, позволяющие Роберту Евгеньевичу их контролировать. «Он все сделал для того, чтобы стать всемогущим Робертом», — вспомнились мне слова Нины Руслановны.