Звезды как пыль - Айзек Азимов

Теперь ему остается только ждать, уставясь в стену, пока не прозвучат шаги, не раздвинется стена и дула бластеров не глянут ему в лицо, На этот раз визиосонар ему не поможет.

Он ждал, держа в каждой руке по нейронному хлысту.

– В чем дело?

Артемизии не было необходимости разыгрывать испуг. Она говорила с Джилбертом, который вместе с капитаном стражи стоял в дверях. С полдюжины людей в форме предупредительно держались сзади.

– Что-нибудь с отцом?

– Нет-нет, – успокоил ее Джилберт. – Не волнуйся, ничего страшного. Ты спала?

– Засыпала. Мои девушки отлучились на час. Кроме меня, ответить было некому. Вы напугали меня чуть не до смерти. – Она повернулась к капитану и высокомерно спросила: – Что вам угодно, капитан? Быстрее, пожалуйста. Сейчас не совсем подходящее время для аудиенции.

Джилберт вмешался, прежде чем капитан успел открыть рот.

– Забавная штука, Арта. Молодой человек… забыл, как его зовут… представь себе, убежал, разбив по пути две головы. Мы преследуем его, и теперь уже с равными силами. Взвод солдат на одного беглеца. Вот и я тоже иду по следу, радуя капитана рвением и усердием.

Артемизия выглядела совершенно сбитой с толку. Капитан крепко выругался про себя, едва шевельнув губами, потом проговорил:

– Извините, милорд, но вы объясняете не совсем понятно, и мы непозволительно медлим. Миледи, человек, назвавший себя сыном экс-Ранчера Вайдемоса, был арестован за измену. Ему удалось бежать. Мы должны обыскать весь Дворец, комната за комнатой.

Артемизия, нахмурившись, отступила.

– Включая и мои комнаты?

– Если Ваша милость позволит.

– Но я не позволю! Я несомненно знала бы, если бы в моей гостиной или спальне оказался незнакомый молодой человек. А полагать, что я имею дело с незнакомцем в такое время ночи, оскорбительно. Вы не оказываете мне должного уважения, капитан.

Это сработало. Капитану осталось лишь поклониться и заверить:

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, миледи. Простите за беспокойство в ночное время. Вашего заявления, что вы не видели беглеца, разумеется, вполне достаточно. В данных обстоятельствах нам необходимо было убедиться в вашей безопасности. Он опасный человек.

– Но не настолько же, чтобы вы с вашими людьми не справились с ним?

И вновь вмешался Джилберт:

– Капитан, идемте! Пока вы обмениваетесь любезностями, наш беглец может добраться до оружейной. Я предлагаю оставить стражника у дверей леди Артемизии, чтобы никто не тревожил ее больше. Конечно, дорогая, это в том случае, если ты не пожелаешь присоединиться к нам сама.

– Спасибо, – холодно ответила Артемизия. – Я удовольствуюсь тем, что закрою дверь и лягу спать.

– Выбери стражника повыше! – воскликнул Джилберт. – Возьми вот этого. У стражи сейчас красивые мундиры, Артемизия. Стражника можно издали узнать по мундиру…

– Милорд! – нетерпеливо прервал его капитан. – У нас нет времени. Вы нас задерживаете.

По его сигналу один из стражников вышел из строя, отсалютовал сначала уже закрытой двери Артемизии, затем капитану. Вскоре звуки шагов стихли вдали.

Артемизия чуть помедлила, затем приоткрыла дверь, стражник стоял, расставив ноги, выпрямив спину, держа правую руку на рукоятке оружия. Тот самый высокий стражник, которого предложил Джилберт. Высокий, как Байрон Фаррил, впрочем, чуть поуже в плечах.

Артемизия подумала, что хоть Байрон молод и горяч не в меру, зато высок и хорошо сложен. Зря она так набрасывалась на него все время. Вообще-то он симпатичный…

Она закрыла дверь и подошла к гардеробной.

Байрон застыл, когда часть стены снова заскользила в сторону. Он затаил дыхание, пальцы крепко сжали оружие.

Артемизия взглянула на его хлысты.

– Осторожней!

Он облегченно перевел дыхание и сунул хлысты в карман. Так было неудобно, но у него не было кобуры.

– Это на случай, если бы заглянул кто-нибудь другой, – заметил он.

– Выходите и говорите шепотом.

Она по-прежнему была в пеньюаре из незнакомой Байрону ткани, отделанной кисточками серебристого меха. Пеньюар облегал тело благодаря какому-то статическому притяжению, так что не нужны были ни пуговицы, ни застежки, ни замки. Сквозь ткань слегка просвечивали очертания фигуры Артемизии.

Байрон почувствовал, что уши у него зарделись, но ощущение было невыразимо приятным.

Артемизия нетерпеливо махнула рукой:

– Ну что же вы?

Байрон перевел взгляд на ее лицо:

– Что? О, простите.

Он отвернулся и застыл, прислушиваясь к слабому шуршанию одежды. Ему не пришло в голову удивиться, что она не воспользовалась гардеробной или не переоделась перед тем, как открыть ему выход. Тайны женской психологии собьют с толку кого угодно.

Когда он обернулся, она была уже в костюме, едва доходившем до колен. Эта одежда явно предназначалась для выхода.

– Значит, мы уходим? – машинально спросил он.

Девушка покачала головой.

– Сначала вы должны сделать свое дело. Вам нужна другая одежда. Встаньте по эту сторону двери, а я позову стражника.

– Что за стражник?

– По предложению дяди Джила у двери оставили охрану, – улыбнулась Артемизия.

Она приоткрыла дверь. Стражник неподвижно стоял на месте.

– Стражник, скорее сюда, – прошептала она.

Солдат не колеблясь исполнил приказание дочери Правителя. Он вошел в комнату с уважительным: «К вашим услугам…» – но тут внезапно что-то тяжелое обрушилось ему на плечи, колени у пего подогнулись, а остаток фразы застрял в горле, вбитый туда резким ударом кулака.

Артемизия торопливо закрыла дверь и смотрела на схватку с чувством, близким к тошноте. Жизнь во Дворце Хинриадов была спокойной, и раньше ей никогда не приходилось видеть лица, залитого кровью и искаженного удушьем. Она отвернулась.

Байрон, оскалив зубы от напряжения, железной хваткой сжал противника за горло. Руки стражника ослабели, ноги тщетно пинали воздух. Не разжимая хватки, Байрон приподнял его. Наконец руки и ноги стражника повисли неподвижно, конвульсивные и бесполезные движения груди почти прекратились. Байрон осторожно опустил его на пол. Стражник безжизненно растянулся, как пустой мешок.

– Он мертв? – с ужасом спросила Артемизия.

– Вряд ли. Чтобы задушить человека, требуется от четырех до пяти минут. Он просто отключился на время. Найдется чем связать его?

Артемизия покачала головой. В этот момент она чувствовала себя совершенно беспомощной.