Уроки обольщения - Инид Джохансон

Прошлой ночью он совершил огромную ошибку. Теперь ему было гораздо труднее осуществить свой замысел. Когда она поцеловала его, он почувствовал горечь от мысли, что она касается его лишь потому, что стремится сдержать свое слово.

Но он так сильно жаждал ее, что все его тело ныло.

По крайней мере, сердито думал он, застегивая кожаный ремешок часов, она доказала, что все это время, не переставая, лгала ему. Он так же надоел ей, как и она ему. Причина их разрыва коренилась в чем-то другом. Это было вовсе не растущее безразличие к нему, что бы она там ни утверждала. Поль попытался приглушить чувство триумфа, поднимавшееся в его душе от воспоминаний о длинной ночи, изумительной страсти, пережитой ими. Но все это в прошлом. Finis. Конец всему.

Его глаза потемнели еще больше, и он стал спускаться по ступенькам. Каковы бы ни были причины, по которым она хотела разорвать их отношения, это ее право. И он не должен настаивать на продолжении только потому, что он-то сам чувствует себя неуютно и непривычно в положении отвергнутого.

Когда он вошел в кухню, Диана как раз разливала кофе в две глиняные кружки. В его голове, словно мольба о помощи, прозвучало ее имя. Какое-то неведомое чувство пускало корни в его душе.

Поль упрямо сжал губы. Он переживет все это, и без всяких проблем найдет ей замену. Не о чем беспокоиться. Хотя в данную минуту ему было трудно представить кого-то на ее месте.

— Как чудесно пахнет кофе! — Он выжал из себя улыбку.

Бедная Ди! Как она набросилась на него с этим упреком насчет проституток. Но ведь ему нужно было установить какую-то дистанцию между ними. Просто совершенно необходимо.

Если бы все было, как прежде, когда после занятий любовью они чувствовали тесные узы, связывающие их, когда они смеялись и подшучивали друг над другом, это лишило бы его остатков воли. А ему она была нужна, ох как нужна! Ведь он хотел воплотить свой замысел и загладить свою вину, хоть и с опозданием.

Диана искоса взглянула на него. Обычно такая ухоженная и изысканная, она выглядела измученной и усталой. В ее спутавшихся волосах застряли травинки, ее простая одежда была измята. Уголки губ невесело опустились, а некогда сияющие глаза были полны обиды и смущения.

Желание заключить ее в объятия, сказать ей, как она прелестна, целовать эти мягкие теплые губы, пока она опять не улыбнется, заботиться, и оберегать ее было почти непреодолимым.

Признав на помощь всю свою силу воли, он взял одну из кружек, медленно отпил из нее, сделал вид, что смотрит на часы, чтобы выиграть секунду или две, и сказал без всякого выражения:

— Мне нужно уходить, если я хочу сегодня добраться до Сан-Франциско. Тебе бы лучше переехать на виллу на несколько дней, чтобы посмотреть, как продвигается лечение Тифани. Ты можешь побыть здесь, сколько тебе угодно, но тебе, наверное, захочется поскорее вернуться на работу.

Поль еще раз посмотрел на часы, а затем в маленькое окошко. Он не мог заставить себя взглянуть ей в глаза, в которых застыло недоумение.

— Я улетаю на вертолете. Когда ты решишь уезжать, скажи об этом Максу. Кто-нибудь из обслуги доставит тебя в Тулон, а оттуда ежедневно летают самолеты в Штаты.

Диана в буквальном смысле потеряла дар речи. Взяв стул, она тяжело на него опустилась, как будто у нее подкашивались ноги.

Она исступленно вглядывалась в его лицо, тщетно выискивая в нем хоть какие-то признаки того, что он сменил гнев на милость, но не нашла ничего похожего. Его потрясающе красивое лицо застыло и выглядело так, будто он разучился улыбаться.

Диана облизнула неожиданно пересохшие трясущиеся губы. Поль отвернулся и сказал твердо:

— Теперь ты совершенно свободна. Я заставил тебя приехать сюда. Я сожалею об этом и признаю, что поступил непорядочно. Ты хотела положить конец нашим отношениям, а я в тот момент был к этому не готов. Приношу свои извинения. Прости меня, если сможешь. Пусть будет так, как ты хочешь. Между нами все кончено.

Избегая ее взгляда, Поль официально склонил голову в ее сторону и ушел.

7

— Никак не пойму, почему ты не хочешь переселиться к нам? — говорила Тифани с надутым видом, разливая кофе по чашкам. — Мы здесь живем в такой роскоши, а ты ютишься в какой-то лачуге. Потом, мы бы смогли проводить вместе гораздо больше времени, а не каких-то десять минут в день. Ты бы составила компанию тете Норе... Кроме того, разве тебе не одиноко одной?

В ее голос вкралась нотка беспокойства.

— Только не говори, что ты надеешься, что он передумает и вернется. Не обманывай себя. Он ведь определенно сказал, что в следующий раз приедет сюда лишь в конце лета вместе со своей семьей.

Диана нехотя оторвала взгляд от открывающегося с террасы вида — пенистых волн, снова и снова весело набегающих на галечный пляж, и взглянула на мать.

— Я вовсе не хочу отрывать тебя от твоих сеансов с профессором.

Разумеется, это была простая отговорка. Поль уехал три дня назад, и с тех пор она ощущала себя такой несчастной и брошенной, запутавшейся в своих собственных чувствах, что ей было бы трудно принимать жизнерадостный вид на более долгий период, чем те пятнадцать или двадцать минут, которые она ежедневно проводила с Тифани. Сейчас она была не самой лучшей компаньонкой для кого бы то ни было.

Диана сделала глоток, где-то из закоулков своей души выудила улыбку и добавила:

— Мне, кстати, очень нравится самой заботиться о своем пропитании. Это так здорово. Мне никогда раньше не приходилось этого делать! Пьер каждый день приносит мне что-нибудь свеженькое. Сегодня он, например, принес мне парочку куропаток. Кстати, ты не знаешь рецепта какого-нибудь рагу из дичи? Нет? А то я сейчас раздумываю, что бы такое из них приготовить.

— Да ну? — сухо удивилась Тифани.

Маму как-то не особо убедил этот спектакль на тему «У меня все хорошо!», как поняла Диана, и она постаралась сменить тему.

— А как дела с твоим профессором? Диана была уверена, что профессор знает, что делает. Сейчас Тифани казалась более естественной и спокойной, чем когда-либо прежде. Вместо того, чтобы вечно перебирать пальцами волосы, украшения, играть с чайной ложечкой, она спокойно держала руки на коленях.

— Макс. Его зовут Макс. Он просто замечательный. Ты знаешь, люди платят немыслимые деньги, чтобы попасть в его клинику. Но мы с ним прекрасно ладим. Мы гуляем, беседуем или просто сидим и слушаем музыку.

— Здорово.

Что еще она могла сказать? Профессор Киршманн, видимо, хотел, чтобы его капризная и взбалмошная пациентка сначала привыкла к нему, успокоилась, чтобы быть физически и морально готовой преодолеть свою психическую травму.

Понятия не имея, какой курс терапии проходит Тифани, Диана решила, что не стоит особо углубляться в его особенности, чтобы не попасть впросак. Желая как-то отвести разговор от отъезда Поля, она спросила с наигранной ноткой праздного любопытства: