Нетленный - Александр Тамоников

– Очень нравитесь, баба Настя, – среагировал я. – Вы добрая, мы сразу заметили.

Она засмеялась, и смех, как ни странно, оказался человеческим, и глаза потеплели, и поза стала не такой воинственной. Она открыла калитку.

– Ладно, входите, вруны-отпускники. Только в доме не топтаться, разуваться у порога.

Мы облегченно вздохнули, а когда хозяйка удалилась в дом и мы разувались в сенях, Варвара растерянно прошептала:

– Я ничего не понимаю, Никита, не могу работать… Словно на стену натыкаюсь, пытаюсь пробиться через нее. И ничего, кроме головной боли. Надо сосредоточиться, как-то перестроиться…

Баба Настя оказалась совсем не злой и не страшной. Первое впечатление было обманчивым. Она водила нас по дому, шлепая задниками тапок. Показывала: вот это кухня, это подпол, если вдруг понадобится. Туалет во дворе, там же баня, колодец. Здесь хозяйская спальня, в нее ни ногой под страхом смерти. Будете жить на чердаке – и вам хорошо, чтобы меня не видеть, и мне – чтобы от вас подальше… Чердак бабы Насти оказался, конечно, не номером в пятизвездочном отеле, но вполне пригоден для проживания. Два просторных помещения с наклонными стенами, кровать на полтора места, шкаф и даже мутное зерцало на стене.

– Постельное белье найдете в шкафу, – просветила хозяйка. – Ну, если хорошо поищете. Это вам не городское белье, но ничего, перебьетесь. Порядок тут наведите – ведро и тряпку выдам на кухне. Еду, если есть захотите, сами готовьте, некогда мне тут с вами…

– А вы одна живете? – Я с любопытством озирался. – Такой большой дом, и эта комната раньше была жилая…

– Много будете знать, скоро состаритесь, – фыркала «радушная» хозяйка. – Сын тут жил, но он давно в городе, сбежал из этой дыры, женился, семейством обзавелся. Меня хотел к себе переманить, но как я хозяйство брошу, всю жизнь тут прожила… Супруг мой Николай Григорьевич, царствие ему небесное, иногда тут ночевал, когда я его за пьянку из своей кровати прогоняла. Запойным не был, но изредка позволял. А потом пристрастился к этому чердаку – стал тут все время проводить, спал почти каждую ночь. Хорошо ему тут было, никто не зудел. Оттого и проморгала я, когда у него сердечко прихватило – сидел он тут тихо, думала, уснул, потом давай звать, а он молчок. Поднялась, чтобы хорошенько всыпать, а он уже того… – Глаза хозяйки повлажнели. – Быстро все произошло, как ударило – так уже ни говорить, ни двигаться не мог… Похоронили Николая Григорьевича на нашем сельском кладбище. Да ладно, не нужны мне ваши сочувствия, – отмахнулась хозяйка, – без них переживу, давно это было, уж пятый год пошел… Видели, наверное, фотографии в комнате – здоровый такой, улыбался все время…

– Баба Настя, воет кто-то, – как-то неуверенно заметила Варвара. – Кажется, там, – она показала на западную стену, – сперва подумала, что чудится…

Варваре не чудилось, я тоже это слышал. Словно ветер выл в электрических проводах, создавал звуковые колебания…

– Так это у Черкесовых в двадцатом доме, – объяснила хозяйка. – Сынок Анны Филипповны и Федора Леонтьевича – Ванька Черкесов – коньки отбросил позавчера. С бодуна был тяжкого, на крыльцо под утро вывалился да сунул голову в бочку с водой. Давай вытаскивать, а волосы и зацепились за сварку внутри бочки. Там дырка была, Федор Леонтьевич заваривал, да, видать, не зачистил. Он туда, сюда, бочка полная, перепугался – а башка с перепоя не соображала. Знать, не волоском, а прядью зацепился. Дергал – не помогло, да так и захлебнулся… Это им потом участковый рассказывал, когда осматривал это дело… Анна Филипповна в седьмом часу утра из избы вышла, а тут такое – сынишка ее, алкоголик непутевый, к бочке прилип, голова там, вокруг вода разлитая, еще не высохла… Так она сознание потеряла, любила ведь своего пропойцу. Хорошо, соседка увидела, подняла тревогу… Сегодня хоронят, бабок-плакальщиц отец с матерью позвали, вот они и стараются… Да ладно, не обращайте внимания, – махнула рукой хозяйка, – Ваньку жалко, но сволочью он был отменной. Жена давно от него сбежала, не работал нигде, пил по-черному с дружками, на мать орал, на отца руку поднимал, а тот терпел, любил своего оболтуса. Вот и получается, из-за халтуры батьки отпрыск Богу душу и отдал. Глупая смерть, но Боженька ведь все видит. Ладно, живите тут…

Скрипели ступени под ногами уходящей женщины. Я поежился – представил себя в этой бочке. Тупее смерти и не придумаешь. Впрочем, всякое случается. Недавно читал, как англичанин «удачно» сходил в кино. Вертел телефон во время сеанса и уронил между раскладными креслами. Потянулся за ним – а одно из кресел автоматически сложилось и треснуло по голове. Мужик застрял, задергался, паника охватила – да только усугубил ситуацию. Остальные зрители пока поняли, в чем дело – с ним уже сердечный приступ случился, и умер прямо тут же, во время сеанса любимого фильма. Как такое можно предугадать?

– Какая прямолинейная женщина эта баба Настя, – бормотала Варвара, опустошая сумку на кровать. – А ведь о покойниках либо хорошо, либо ничего…

– Ну, не знаю, – возразил я, – кажется, Вольтер высказывал противоположное мнение: к живым следует относиться крайне доброжелательно, а о мертвых нужно говорить только правду.

– Какие мы начитанные, – похвалила Варвара. – Вольтер много чего наплел, не нужно делать из него икону. Еще он был безбожник, мизантроп и убежденный антисемит, так что лучше в следующий раз процитируй кого-нибудь другого. Ладно, займись чем-нибудь, – отмахнулась Варвара. – А я займусь собой, раз выдалась минутка. И не подглядывай, когда я буду раздеваться догола…

Я позвонил по спутниковому телефону. Сергей Борисович был занят перестановками в музее, но нашел минуту, чтобы выслушать своего командированного.

– Я начал тревожиться, Никита Андреевич, – укорил он. – Вы долго не сообщали о себе. Хорошо, что с вами все в порядке. Передавайте привет Варваре Ильиничне, надеюсь, она рядом с вами? Способности вернутся, пусть не расстраивается. Я нисколько не удивлен, что это место помечено сильной энергетикой. Так и должно быть. Пройдет еще немало десятилетий, прежде чем улягутся страсти, вспыхнувшие в конце шестидесятых… Поработайте с очевидцами, может, поймете, что произошло позавчера вечером. Не находили ли… мертвых людей? Будьте осторожны и постоянно докладывайте. Не забывайте тревожную кнопку на телефоне, который вы сейчас держите в руке. Да, это не мгновенный вызов ангела-хранителя, но мы хотя бы будем знать, где вас искать.

– Информация к размышлению, Сергей Борисович, – сказал я. – Даже не знаю, почему об этом подумал… Бывшая база РВСН к востоку или северо-востоку от деревни. Сведений о ней практически нет, объект считался закрытым. Что там сейчас? Не наблюдалась ли в последнее время активность на объекте? Способен ли объект принимать самолеты и «вертушки»? Возможно, это не имеет отношения к нашему делу, но… – Я заколебался.

– Это называется интуицией, Никита Андреевич, – подсказал Якушин. – Вы правы, если саркофаг похитили, то каким образом его доставили в нужную им точку пространства? Не месить же грязь шестьсот верст на автотранспорте… Оставьте эти мысли, очень вас прошу. Не стоит переходить дорогу опасным людям, от которых не защитят никакие правоохранительные органы. Возможно, мы совершили ошибку, вторгнувшись в сферу, где нам не рады, не будем ее усугублять. Ваша задача – выяснить, что случилось с нашими людьми. И ради бога, будьте предельно осторожны…