Проба сил - Александра Лисина

Я вопросительно приподняла бровь.

– А надо?

– Ну, всяко бывает, – недобро усмехнулся эрдал, пододвигая деньги.

– Фига с два. Тебе невыгодно меня обманывать.

– Это еще почему? – прищурился седой ветеран.

– Я тебе нужен. – Я спокойно взяла честно заработанную плату и взвесила на руке. Ого. Почти на кило потянет. И явно не грошей он мне туда насыпал: меньше, чем серебряная лира, наверняка монет не отыщется. Нехило тут живут рейзеры. Два дня работы – и вон какой улов.

Перебраться сюда насовсем, что ли?

Фаэс какое-то время сверлил меня взглядом, как будто ждал продолжения, но я молчала: не видела смысла озвучивать очевидное.

Рейзеры в Фарлионе ценятся на вес золота. Хорошие рейзеры вообще цены не имеют. По сути они – единственный заслон крестьян от жадного Харона, но смертность среди них просто чудовищная. Поэтому любой новичок, способный в перспективе стать чем-то большим, чем просто воин, хватался сразу, после чего воспитывался, учился, набирался опыта… до тех пор, пока ему это не надоест или пока его не сожрет какая-нибудь особо удачливая Тварь.

Поэтому рейзеры всегда были востребованы. Поэтому же их всегда оставалось так удручающе мало. И поэтому же в гильдию не брали кого попало, а если уж брали, то держались за него до последнего. И поэтому я не думала, что мне надо опасаться обмана со стороны Фаэса – невыгодно ему это. Да и честен он по натуре. Свиреп, суров, жесток, но честен. А то еще, может, и происхождение благородное имел – что я о нем знаю? И с этой точки зрения пересчитывать за ним монеты казалось мне верхом неуважения.

Поняв, что я сказала все, что хотела, эрдал странно хмыкнул.

– Ладно, ты прав: нам действительно нужны хорошие воины. Я другого в толк взять не могу: ты и в самом деле дурак или просто прикидываешься?

– Ты о чем?

– Зачем опять на Южную сунулся, а?! – внезапно прорычал Фаэс, приподнявшись в своем кресле и устрашающе встопорщив седые усы. – И почему один?! Думаешь, раз повезло, так и дальше везти будет?! Я тебя для чего принял? Чтобы ты в первый же день там сгинул? Все ты уже доказал! Я понял: ты знаешь, с какого конца браться за меч! И не только вернулся, но еще и добычу принес! Но чтобы лезть туда во второй раз…

Я все так же вопросительно посмотрела.

– А что не так с Южной дорогой?

– Ты что… – Фаэс неожиданно запнулся и уставился на меня во все глаза, – даже не узнал, куда едешь?!

– Зачем? Харон везде одинаков.

Эрдал замер, недоверчиво изучая мою маску, а потом обессиленно рухнул обратно в кресло.

– Твою мать… Фантом, да ты сумасшедший!

Я вежливо промолчала.

– Я думал, ты туда полез, чтобы показать, как ты крут, и поразить мое богатое воображение, а ты, выходит, просто не удосужился выяснить?! Шеттова бездна! Да ты точно сумасшедший!

– Почему? Я разве не поразил твое воображение? – хмыкнула я.

Фаэс поперхнулся, и я усмехнулась уже открыто.

– Ну ты даешь, Фантом! – наконец выдохнул он. – То ли дурак, то ли безумец… не пойму: чего в тебе все-таки больше? Да ты хоть знаешь, что на Южную уже лет двадцать ни одна моя команда без веской причины не суется? Знаешь, что там такое засилье Тварей, что туда только вдесятером, да и то лишь по рассвету едут? И не дальше первых двух поворотов, потому что боятся не вернуться к ночи? Знаешь, что там хартары раза в три чаще встречаются, чем на Северной и Западной? А? И после того как на ней поселился «весельчак», туда даже кахгары опасаются заходить?!

Мгновенно припомнив гнусные смешки, я насторожилась.

– Что еще за «весельчак»?

– Тварь такая. – Сжав зубы, Фаэс странно закаменел и отвернулся. – Наглая. И совершенно неуязвимая. Быстрая, как тень, такая же неуловимая. Столько ребят мне испортила…

– Это она ржет, как объевшийся волчьей ягоды жеребец?

– Ты видел?!

– Слышал, – поправила я дернувшегося, как от удара, воина. – Так это она и есть?

– Да, – устало кивнул эрдал, опустив плечи. – Как поселилась там лет двадцать тому, так и недоступна для нас теперь Южная. И везде, где эта Тварь появляется, гибнут мои люди. За эти годы только один и выжил, веришь? Хотя и он не видел ее толком. Только понял, что она умеет волю ломать и подчинять себе разум, но сам едва ноги унес, потому что вошел в Харон с побратимом на пару, прошел дальше всех, а вышел…

У Фаэса дрогнул голос.

– Вышел обратно один. Потому что его напарнику Тварь выжгла мозги и заставила поднять оружие на остальных. А тот рейзер, убивший собственного брата, так и остался единственным, кто уцелел после встречи с «весельчаком». Поэтому я запретил ребятам охотится на Южной дороге. И запрещаю тебе тоже. Два раза тебе везло, но на третий не минется: поверь, Айд не упустит случая забрать к себе еще одну светлую душу.

Я проследила за подошедшим к окну эрдалом, со странным чувством подметила его легкую, почти незаметную, но сейчас почему-то усилившуюся хромоту. Неожиданно подумала, что теперь знаю причину, по которой Фаэс перестал ходить в Харон сам. А потом тоже встала.

– Я тебя услышал, Фаэс.

Он даже не обернулся.

– Но поступишь все равно по-своему, так?

Я выразительно промолчала, а он тяжело вздохнул.

– Много вас было – молодых да смелых… так много, что всех уже и не упомнишь. Да только где ваша молодость? И где ваши жизни? Скажи, если я велю не открывать тебе ворота, ты послушаешься?

– Нет.

– А если передумаю насчет грамоты и принятия в гильдию?

– Тоже нет.

– Мне почему-то так и показалось, – устало кивнул эрдал, как будто отвечая собственным мыслям. – Странный ты, Фантом. И в Харон стремишься не просто так… но я не буду спрашивать о причинах. Простой знай: мне бы не хотелось потерять еще одного охотника. И не хотелось бы ломать голову над тем, куда отсылать весть о твоей смерти.

Я наконец улыбнулась.

– Спасибо, Фаэс. И за предупреждение, и за согласие. Но ты прав: у меня есть причина, чтобы охотиться одному. Более того, я буду охотиться и бить Тварей везде, где только встречу. А насчет моей смерти вестей никуда слать не надо.

Эрдал печально улыбнулся.

– Ты – последний в роду?

– Нет, – спокойно ответила я. – Просто я не собираюсь умирать. А на твой вопрос, который ты еще не задал, отвечу, как в одном старом анекдоте: не дождетесь. Так что не спеши меня хоронить и не жадничай положенную грамотку.

Он изумленно обернулся.

– Чего?

– Грамотку, говорю, подпиши, пока я не передумал, и не надейся, что если ты протянешь еще пару деньков, то подписывать не придется вовсе. В связи с внезапной кончиной претендента. Я вернусь, Фаэс, не надейся. И приложу все усилия, чтобы разорить твою казну еще на несколько десятков таких вот… – Я подбросила на руке деньги. – Мешочков.