Особенности укрощения небожителей - Ива Лебедева

Самое смешное — я-то знаю, что на самом деле ничего грозного жена не имела в виду. У нее это как-то машинально получается — давить окружающих энергией хаоса. И обижать никого из свиты точно не планирует, тут впору следить, чтобы не избаловала. А на вид — ух! Грозная императрица. Правильно, меня все устраивает. Тем более давление хаоса на меня не действует.

— Так, их тут сколько?.. — быстро пересчитала наличный состав Тай Жень. — Ага, одиннадцать девчонок и три мальчика. Маловато, но на первое время сойдет. Беру всех. А то я глянула уже: загонов нечищеных — как отсюда и до послезавтра.

— Загоны? Мы будем чистить загоны? — возмутились девушки, нервно теребя подолы роскошных ханьфу и веера.

— И клетки, — обрадовала их Жень и снова глянула по-ястребиному. — Поэтому форма одежды — рабочая. В платьицах неудобно будет.

— Это как у вас, госпожа? — осторожно поинтересовалась… ага, это одна из дочерей главного кирина.

— Ну примерно. А что, проблемы? Не во что переодеться?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я отказываюсь! Мы шли сюда как сопровождающие императрицы, а не как безродные смертные крестьянки! Да одно только упоминание моего рода вселяет трепет в сердца смердов, а одного моего пера достаточно, чтобы устроить кровопролитную войну! — заклекотала одна из самок фениксов. Вроде ледяная. Хм, наложницы у Фонхуа, похоже, не отличаются умом и сообразительностью.

— А я вашего согласия не спрашиваю, детки, — улыбнулась госпожа этого мира. Экхм… да-да, энергия хаоса, я помню. Предпочел бы, чтобы она мне в спальне так улыбалась, нечего на всяких непокорных копытных и пернатых тратить, на них и рявкнуть можно. Смотри ты, прямо впечатлились. — Кто не работает, тот не ест, слышали такую поговорку? Если уж мне самой не зазорно навоз за животными выгребать, то и вы не развалитесь. И между прочим, обещаю: будет не только трудно, местами грязно и утомительно, но еще и интересно. Вы же тут со скуки небось закисли.

— Слово госпожи — закон для вас. — Я еще и своим хаосом даванул для порядка. Вот, теперь можно быть спокойным.

— Отлично, тогда сразу и приступим, — потерла ладошки Тай Жень. Поднялась на цыпочки и, никого не стесняясь, поцеловала меня в губы. Чуть помедлив и посмаковав удовольствие, наконец снова повернулась к фрейлинам: — За мной, девочки и мальчики! Нас ждут великие дела!

Евгения:

— Говорила же тебе — сними халат. — Я повернула опешившую птичку к себе задом, к клетке передом и звонко отряхнула ее пятую точку от налипшего всякого-разного. — Никто твои прелести не похитит, здешним петухам своих курочек хватает… Вот так. Но стирать все равно придется. Бери эти два ведра и пошли вон к тому ящику, потом наши мальчики оттащат сразу все в компостную кучу.

— Почему именно я?! — это уже было не возмущение, а так, плаксивый тихий бубнеж себе под нос. Но, глядя, как я сама подхватила свою порцию отходов павлиньей жизнедеятельности, птичка повздыхала и потащила свои ведра следом. Но нарядное ханьфу, уже слегка заляпанное, все равно не сняла. Ну, хозяин — барин.

— Здесь всё, — обрадовала я свою приунывшую на птичьей аллее свиту, когда корм пернатым был насыпан, свежая вода налита, насесты почищены и прочие работы сделаны.

— А почему нельзя было просто все это смыть? Просто пустить поток воды заклинанием и смести всю гадость? — все еще квохтали девушки.

— Потому что на одном хуньдуне все поля не удобришь, — пояснила я, выпрямляясь и с кряхтением потирая поясницу. — Уф… устали?

— Скорее, морально убиты, — это ответила уже девчушка с туфлями-копытцами. Так и не разобрала пока, кто это. То ли олешка, то ли лошадка, то ли кто-то из цилиней.

— Да? — Я оживилась. — Сейчас исправим. За мной, девочки и мальчики.

— Опять великие дела?! — едва ли не хором взвыли фрейлины.

— Почти, — обрадовала я их. — Будем морально оживать. Кто любит потискать маленьких, пушистеньких и с умильными глазами?

— Надеюсь, эти маленькие и пушистенькие гадят меньше, чем павлины, псы, лани, грызуны… с кем нам там еще сегодня повезло поближе познакомиться? — уныло пробубнили мне в спину. Я только усмехнулась. Увы-увы, работа зоолога больше чем наполовину и состоит из выгребания навоза.

— Если это будет происходить ежедневно, я совершу ритуальное самосожжение! — вторила ей одна из фениксов.

— Я тебе самосожгусь! У нас тут дефицит топлива, — строго одернула я птичку. — Ничего, дело привычки. А там, глядишь, повелитель придумает, как реанимировать обслуживающих духов. Станет полегче.

— Надо помолиться за здоровье повелителя, — со знанием дела предложила девочка-кошка, вытирая рукавом шелкового халатика вспотевший лоб. — И за удачу в его делах!

— Да пребудет с ним удача всех трех миров. — Все девушки, как по команде, сложили в молитвенном жесте ручки-лапки и совершили ритуальный поклон три раза. Вот это единодушие.

— Лучше бы сначала помолиться за здоровье собственной спины, — философски пожала я плечами, открывая калитку в заборе, которым была огорожена большая бамбуковая роща. — Заходим аккуратно, не шумим, не визжим и ждем, когда сами прибегут обниматься. Сеанс пандотерапии объявляю открытым.

М-да… Это там, за завесой, китайское правительство из шкуры вон лезет, чтобы редкий бамбуковый еното-медведе-хомяк (они так и не определились с его видовой принадлежностью) из исчезающего вида превратился в национальное достояние. А здесь, видать, в воздухе плодородие разлито, потому что местные черно-белые «мишки» размножаются без посторонней помощи и весьма бодро. Причем остаются на редкость дружелюбными, даже когда вырастают. И совершенно никого не боятся. Бегут за вкусняшками к каждому, кто придет в их рощу. А уж пандовая мелочь — те вообще фанаты теплых и долгих обнимашек. Самое то после тяжкого трудового дня.

Правда, без восторженного визга не обошлось, но верещали девицы и, что интересно, парни в меру. Троих буйволят меховая черно-белая волна сразу укатила куда-то под горку, раз те сами плюхнулись на землю и охотно позволили по себе ползать. А остальным я кивнула на корзины с побегами сахарного тростника — это для панд лакомство, даем редко. Зато столько сразу искренней любви в ответ. Каждой усталой девице хватило, чтобы раздать по «конфетке» черно-белым меховым подушкам, а потом тискать в свое удовольствие эту квинтэссенцию мимимишности.

И даже необходимость поухаживать за животными ни у кого не вызвала протеста: девицы, наобнимавшись и отдохнув таким образом, дружно взялись за грабли и лопаты. А все затруднения были вызваны не тем, что кому-то влом пахать уборщиком, а тем, что здешние обитатели эту уборку воспринимают как игру и все время лезут под руку. Меховые комки стараются то сунуться под почесушки граблями, то покататься на лопате, то искупаться в свежесобранных листьях. И даже прикрикнуть на них окаянства не хватает — такие они умилительные в своем безобразии.