Зайтан-Бродяга. Тихий город - Илья Слобожанский

— Ага, ступай. — Поддержал Гунька. — Пока все лопатины не срежу, не уйду.

— Шкуры хорошие. — Заметил я, поглаживаю ладонью зверю загривок. Ворс жёсткий, а подшерсток как пух. — За такую, можно сотню патронов выторговать.

— Вот Вы придурки. — Выпалил Михалыч и посмотрел с ухмылкой. — Завалю вас патронами. Айда к тайнику, чокнутые.

— Да, когда это будет? — Гунька правит нож, шаркает лезвием о камень. Много в этом месте камней, а песка ещё больше. — До твоего тайника ещё дойти нужно. Зачем куда-то ходить, гляди сколько добра валяется?

— Брешет. — Карлуха оседлал шипаря. — А ты, покажи патроны.

— В рюкзаке они. — Михалыч тряхнул торбой. — Десять пачек по тридцать штук в каждой. К месту выйдем, в сто раз больше получите.

— Да ну тебя. — Отмахнулся Карлуха и заглянул зверю в пасть. — Вот так зубищи. Гляди Бродяга, клыки что ножи. Попадись такому.

— Ну и чёрт с вами. Подыхайте, если хотите. Бродяга, укажи дорогу, один пойду. — Вертит Михалыч головой во все стороны. — Куда идти?

— Нет здесь дорог. К болоту туда. — Я указал пальцем. Впереди глубокий яр, кусты, трава в человеческий рост. — Пройдёшь по оврагу до проплешины. Дальше через лесок. Вонять начнёт, стало быть пришёл.

— Самоубийцы. — Выдохнул Михалыч, ухватил мешок и потащил его вниз по склону.

— Беги-беги. Дурень! — Вслед ему выкрикнул Гунька, проворно вспарывает ножом крепкую шкуру на спине шипаря. — Давай Бродяга, режь вон того. — Взгляд обозначил зверя у люка. — Карлуха, помогай, тащи за загривок.

— Ага. — Тут же согласился мелкий и вынул из-за пояса

нож. Широкое, хорошо отполированное лезвие, простенькая, деревянная рукоять. Как он его сберёг, почему пришлые не забрали? — Ты Гунька шире подрезай, я на подхвате. — Ухватившись за срез посоветовал мелкий.

— А может ну его? — Тревога Михалыча передалась и мне. Кустарник изломан, ветки к траве прижаты, деревья стоят голые, нет на них листьев. Ночью гремело, наверное, ураган бушевал? Щебечут птички, тишь да благодать, но что-то тревожит. Не спокойно на сердце.

— Ты чего Бродяга? — Гунька срезал мясо на лопатке, отделил от кости и выбросил под куст. — Вот так шипарь, гляди какая костомаха? — Дружок показал добытую лопатку, большую похожую на топорище кость. — Да за такую лопатину, я себе сапоги выше колен стребую. Плащ с капюшоном и штаны заброды. — Гунька вытер ладонью лицо. — Помогай Бродяга.

— Уговорил. — Согласился я. — По одной шкуре и две лопатины на брата. Сделаем всё быстро и уходим. Карлуха, полезай в лёжку, там торбы у шкафа свалены. Позаимствуем, на обратном пути вернём.

— Как по две? А хребты, а когти? — Коротун уставился на меня подбитыми глазами. Здорово ему накостыляли. Не лицо, сплошной синяк, на подбородке присохшая рана, губы распухли.

— А ты ничего странного не заметил? — Спросил и прошёлся к кустам, осмотрелся. На первый взгляд всё, как и прежде, тяжёлое небо, измятая трава, дует лёгкий ветерок. И всё бы ничего, но вот зверьё лежит лохматыми горками. С чего вдруг они подохли? Присел возле шипаря с вывернутой шеей, потрогал его за нос. — Мужики. — Позвал негромко. — Ночью никто не просыпался? Может что услыхали?

— Я не слыхал. Спал как убитый. — Карлуха вылез из лёжки с тремя торбами. Поспешил к Гуньке, бросил торбы и взялся за работу, сдирает шкуру. Трудился умело, точно занимался этим всю жизнь. — Подохли и ладно. — Заметил Коротун, не отрываясь от дела. — Передрались, добычу не поделили.

— Ага. Передрались. — Я придирчиво осмотрел зверя. Голова, лапы, спина всё на месте, и ни одной царапины. — Второго свежуете, а крови нет. С чего вдруг они собрались в одном месте и не порвали дуг-друга? По какой нужде пришли?

— И по какой же? — В разнобой спросили приятели.

— Не знаю. Потому и спрашиваю. Странно это.

— Да ладно тебе. — Отмахнулся Гунька. — Чего тут странного? А помнишь, как целое стадо кластунов в болте увязло? Ты тогда с Тинкой хороводил. И что ты в ней только нашёл? Худая, плоская как доска.

— А Тинка тут причём? — Гляжу на Гуньку, а он не смотрит в мою сторону, режет зверюгу. — Гунька, я к тебе обращаюсь. Оглох?

— Да слышу я, слышу. Про кластунов вспомнил, вот и Тинка припомнилась. — Гунька вытер руки о шкуру зверя, поглядел на меня, улыбнулся. — Охотники тоже не знали, чего это зверьё в болото полезло? Завалили нас мясом. Только ленивый запасы не делал.

— Дурень ты Гунька. — Не удержался я от смеха. — После тех кластунов, все кто на дармовщину позарились, с клозета не вылезали. Не спроста зверьё в болото полезло. Что, покушали свежего мясца? От пуза наелись?

— И что? Все живы, не померли. — Гунька бросил на траву кость, и перебрался к другому шипарю. Карлуха поспешил ему в помощь, упёрся ногами и перевалил зверюгу мордой вниз.

— Хватит языки чесать. — Карлуха явно в ударе. — Делом займись. Раньше закончим, раньше уйдём.

— Ага. — Закивал Гунька. — К Серой башне двинем. Там и сменяем добро.

— А как же Михалыч? — Достал я из ботинка нож, вспорол шипарю живот. Сунул руку, нащупал мягкий с кулак размером мешочек. Подёргал его, и медленно вытащил.

— Тебе что, заняться больше нечем? — Глядит Карлуха, кривится. Мешочек выглядит мерзко. Кусок жира в красных пятнах и зелёной слизи. Да и пахнуло, от него далеко не свежестью. — Зачем тебе эта гадость? — Спросил Коротун и передёрнул плечами.

— Гадость в отхожем месте. А это. — С мешочком в руке я пошёл вниз по склону. Отыскал куст лопухатого, нарвали листьев и вернулся к приятелям. — Вы лопатки режьте, я мешочки достану. На болоте спасибо скажете.

— На каком болоте? — Гунька приловчился вырезать лопатки. На траве растёт гора костей.

— На том самом. Михалыч далеко не уйдёт. Поторопимся к полудню догоним.

— Лично я. — Самодовольно заявил Гунька. — Не пойду. — И я. — Вываливая в песке кости, поддержал Карлуха.

— Здесь останетесь?

— Почему здесь? — Гунька поглядел в хмурое небо, словно там был написан ответ. — В Серую направлюсь.

— А дорогу найдёшь?

— Найду. — Гунька кивнул.

— Что, и через Затхлый посёлок пройдёшь? Или в обход по бурелому полезешь?

— Через посёлок не пойду. — Гунька посмотрел на меня, потом на мелкого. Тот покрутил носом и с двойным усердием принялся обтирать песком кости.

— То-то и оно. — Веселит меня Гунька своей смелостью. — Ну, так что? — Я посмотрел на низкорослого. — Коротун, может ты, безопасную дорогу знаешь?

— А я там был? — Бросил Карлуха, принимая из рук Гуньки свежесрезанную кость.

— И что нам теперь делать? — Поникшим голосом спросил Гунька.

— Меня слушайте.

— Так мы это. — Приятели переглянулись. — Мы вроде как слушаем. — Заверил Гунька и отложил работу. — Помоги Бродяга, отведи к Серой.