Маска ангела смерти - Анна Велес

Костик уже вывел на экран своего смартфона всю утреннюю переписку с преступником. Оксана встала со своего места, забрала у него телефон и теперь вместе с Анжелой читала все сообщения.

– Согласна, – возвращаясь на место рядом с Марком, сказала девушка. – Он точно не обычный серийный убийца. То есть не классический психопат с шизофреническими наклонностями. Но и на здорового человека не похож.

– Не похож он и на второй тип маньяков, – рассудила Анжела. – На игрока. Хотя какие-то черты есть, но… Все-таки я сомневаюсь, что этот человек настолько ненормален, чтобы играть с полицией. Похоже, Костя его все-таки разозлил. И, судя по всему, именно откровенными оскорблениями. До призывов сдаться преступнику дела нет. Он не принимает вызов. Я думаю, убийца пусть и не зациклен на своей цели, как мы предполагали раньше, но все же для него важно завершить начатое. Но все эти цитаты и записки, весь образ ангела – это просто антураж.

– То есть он достаточно разумно мыслит, чтобы создать некий ложный образ, сбить со следа, – подхватила Оксана. – У него есть цель – совершить несколько убийств по какой-то причине. И он придумывает все эти хитрости, чтобы просто выиграть время?

– Похоже, – кивнула ей подруга. – И я согласна с нашими уважаемыми представителями закона: он не маньяк, но все-таки психически ненормален. Точнее, он аморален. Преступник спокойно относится к тому, что убивает. Но он не получает от этого удовольствия и не считает это своим долгом или высокой миссией.

– То есть, – теперь уже в разговор вступил Сергей Владимирович, – он просто запланировал себе несколько убийств и исполняет это?

– Да, – живо согласилась Анжела, довольная, что ее поняли. – Именно так.

– Мне кажется, – задумчиво продолжила Оксана, – все, что мы говорили раньше о личности преступника, остается в силе. Кроме основного – мотива.

– То есть, – повернулся к ней Марк, – для него имеют какое-то значение трагедии, которые произошли в жизни жертв, сроки, когда это случилось, а заодно и вся эта схема с отправкой сообщений и текстами посланий?

– Скорее всего, – подтвердила теперь уже Анжела. – Только мы ошиблись в другом. Для убийцы все это имеет личное значение. Это как-то связано с ним самим. Если раньше мы предполагали, что он просто выбирает жертв по удобному принципу, по самому факту трагедии, случившейся в прошлом, то теперь, скорее всего, для него важен еще один критерий, который мы либо не знаем, либо не видим.

– Он написал, что все равно кто-то должен умереть, – вспомнил Костик. – Либо я, либо кто-то другой. Значит, у него есть некий список… Или что-то в этом роде. Не может же он вот так спокойно перебирать возможных кандидатов, не имея запасного варианта?

– Вы же проверяли, – неуверенно заметила Оксана. – Сколько еще подобных трагедий с гибелью людей произошло семь-восемь лет назад? Наверняка их больше пяти.

– Их более двух десятков, – уточнил Сергей Владимирович. – И теперь надо рассмотреть их все. Только мне не ясно почему. Какой в этом смысл? Вы, Оксана, сами спрашивали, помните? В чем логика? Если его собственная трагедия произошла тогда, то почему он решил убивать сейчас? Если трагедия случилась недавно, то при чем тут этот период?

– Это имеет какое-то значение, – подумав, решила Анжела. – Для него. Мы просто все еще не видим картины целиком. Можно, конечно, предположить, что дело все-таки в его первой жертве. У того бизнесмена именно тогда погибла семья. И возможно, ради все того же желания замести следы и запутать дело преступник выбирает жертв, участвовавших в других трагических случаях того времени. Возможно. Но… мне кажется, за этим все-таки что-то стоит. Так же ведь непонятно, зачем он, ответив Косте, все равно послал ему это библейское письмо? Уже ведь ясно, что это лишь обманный ход.

– Или все-таки нет, – возразил ей Марк. – А вдруг эти библейские цитаты имеют какой-то смысл? Как и подпись: Ангел смерти. И вообще, себя ли он так величает? Ведь известна куча случаев, когда все эти психи совершали свои преступления во имя кого-то. Может, он ангелом называет кого-то другого? Ради кого он все это и делает?

– Логично, – почти обрадованно поддержал его начальник. – Нам надо понять, что случилось тогда, семь-восемь лет назад. И почему это важно сейчас.

– Мне лично еще интересно, что же заставляет его убивать, – поделилась Оксана. – Что он за человек? Явно же, он адекватен. Он легко ориентируется в жизни, нет никаких идей фикс. Но причина для убийства должна быть! Это не шизофрения. Не голоса в голове и не фанатичная вера в высокую миссию.

– Это похоже на гнев, – подумав, предположила Анжела. – Гнев, обида, может быть, месть. Его когда-то, возможно, и семь-восемь лет назад не услышали, не признали его правоту. И вот эта горечь копилась годами. Пока что-то еще не случилось.

– Какая-то подобная прошлой ситуация? – уточнил Костя. – Повторение трагедии? И тогда он просто не выдержал и начал убивать.

– Карать или мстить, – закончил за него начальник. – Почему-то тем, кто сам уязвим. Вот, в принципе, версия стройная. Только непонятен тогда выбор жертв.

– Ну почему? – пожала плечами Оксана. – Своя логика тут есть. Эти люди, кого он убил, однажды не смогли кого-то спасти. И за это он их убивает.

– Значит, – подхватил за ней Марк, – он сам мог потерять кого-то. В его жизни была трагедия, и кто-то так же умер по чьей-то вине. Вернее, он считает, что по чьей-то вине. Это оставило в нашем преступнике чувство несправедливости, обиду, гнев… И когда он теперь столкнулся с неким повторением этой ситуации, то просто стал убивать тех, кого считал виновным в чужой смерти.

– Все так, – в тоне Анжелы слышалось некоторое «но». – Только… это было бы слишком… правильно, что ли. Этот его ответ Косте. Кто-то все равно должен умереть. Преступнику наплевать на личность жертвы, на то, кто станет следующей. Это немного не вписывается в предложенную версию. Ведь если бы он сам пережил трагедию и теперь решил бы мстить, то должен был бы испытывать обиду и гнев как раз на своих жертв. Он должен был бы переносить на них свои эмоции. В любом случае он не был бы к ним равнодушен.

– Сложно, – пожаловался Костик. – Все слишком сложно. У меня уже голова гудит. Мы имеем преступника, который не псих в общепринятом смысле. Не маньяк-шизофреник. Но все-таки серийный убийца, осуществляющий некий свой план, где продуманы даже некие отвлекающие маневры. Скорее всего, причина его жажды убийства некая сильная отрицательная эмоция. Гнев, обида на несправедливость. Слушайте! А может, все дело в мести за безнаказанность?

– В смысле? – удивился Сергей Владимирович.

– Ну, примерно такая ситуация, – стал объяснять ему подчиненный. – Семь или восемь лет назад в семье преступника что-то случилось. И это как-то связано с криминалом. Например, кого-то из его родных убили. Дело тогда, возможно, не раскрыли. Конечно, этот человек зол. И вот уже сейчас он либо видит того убийцу, либо сталкивается с тем, что у кого-то еще такое случилось. Он взбешен тем, что преступник не наказан.