Кошка Белого Графа - Кира Калинина

Я навострила уши.

— Ты снежный кот и устойчив к морозу. Но есть стужа, которую даже мне без телогрея долго не выдержать, — выговаривал рыжий, а сам подкладывал в мою миску жирного творога. — Ешь, не стесняйся, пища дает тепло. А я, пожалуй, согреюсь по-своему.

Он сделал глоток из плоской фляжки, одетой в кожу, и я почуяла крепкий запах с анисово-мятным оттенком.

— Кот ты у нас непростой, это ясно, — хозяин кареты бросил в рот стручок маринованного перца.

Эй, мне неясно!

— Интересно, что в тебе такого. Лечишь хвори? Или предсказываешь погоду?

Он наклонился через стол, всматриваясь в меня совиными глазами, и за его добродушной повадкой проглянуло что-то такое, отчего я вновь ощутила на себе мертвящее дыхание стужи.

— Нет, разумеется. Предсказатель не сбежал бы в метель. Может, тебя бросили? Такого красавца?..

Рыжий отдернул занавеску на окне.

Лучше бы он этого не делал!

Мело так, что непонятно было, день снаружи или ночь. Снежные твари бежали вровень с каретой и весело скалились, поворачивая к нам морды.

Мгновение я крепилась, потом решила, что кошке позволительна непосредственность чувств, и зарылась под тяжелую шубу.

— Э, дружок. Ты, я вижу, совсем домашний. Не бойся, вылезай, их уже нет, — рыжий прикрыл занавеску. — Ты словно и на севере не жил.

Не теряйся, Карин. Ты кошка. Веди себя, как кошка. Сделай вид, что шуба тебе интереснее всего на свете.

Шуба и впрямь была диковинной. Мех ворсом и подшерстком походил на волчий, но лежал пышно, как у лисы или песца, переливаясь драгоценным серебром. Модницы, приезжающие в Свеянск, полжизни бы отдали за такое сокровище.

— Нравится? Это полярный волк. Редкий в наше время зверь. Редчайший. Не могу похвастать, что добыл его на охоте, да я и не любитель. Эту шкуру мне подарили, когда я впервые приехал в Йагунский Приют Зимы как Фрост.

Граф Даниш-Фрост?

Протектор Приютов Зимы. Повелитель льдов и морозов. Владыка зимней стихии.

Тот, кого называют Белым Графом…

Я слукавлю, если скажу, что не догадалась раньше. Он чувствовал печать богини и видел снежных духов, его карета летела сквозь непогоду, как салазки с горы.

И все же странно. В поэме "Нашествие ланнов" сказано, что у тогдашнего Белого Графа "парой сапфиров сияли глаза" и "волосы вьюгой по ветру вились, белые, точно снега". Когда мы ее проходили, в "Вестях со всего света" как раз появилась гравюра: старый король в обществе трех других ригонских владык стихийных сил. Я высмотрела графа Даниша-Фроста, благородного вида мужчину под сорок, и мое воображение легко превратило его в героя поэмы — с глазами-сапфирами и волосами как снег.

С тех пор прошло лет десять. Король у нас новый. Почему бы не быть новому Белому Графу?

Владыка зимы потчует меня творожком — подумать только!..

— Незадолго до моего приезда, — продолжал рыжий Белый Граф, — у ворот приюта умер старый волк. Его шкура была желтой и облезлой, но я не стал отказываться. Мне было всего двадцать два, и я подумал, что доха из полярного волка придаст мне солидности.

Он явно соскучился в одиночестве и был рад слушателю, пусть и безответному.

— Всю зиму я держал шкуру на снегу, на морозе, напитывал силой, пока она не ожила и не заблестела. Летом блеск тускнеет, зимой возвращается. Но сейчас не то, сам видишь.

Я не видела. По-моему, шуба была великолепной! И жаркой, как печь. После еды клонило в сон, и под негромкий голос графа я позволила себе задремать.

Когда открыла глаза, показалось, что ветер снаружи стал тише. Столик с закусками исчез, а мой высокородный попутчик читал книгу.

Какой он все-таки рыжий. Летний. Даже кожа легкого коричного оттенка. Не потому ли новый Белый Граф плохо справлялся с морозами, что еще не стал человеком зимы? Белого в нем всего одна прядь. Может, с годами весь побелеет — и глаза сделаются синими.

Стало любопытно, что он читает. Я перепрыгнула на графский диван и сунулась под руку, держащую книгу, чтобы увидеть название. Даниш-Фрост погладил меня. Мр-р-р…

— Пахнет мышами? — спросил он, наблюдая за моими усилиями. — Ты, я смотрю, любознательный мальчик.

Он показал мне обложку.

— Зан Носса, "О людях и богах". Слышал о Зан Носсе? Загадочная личность. Некоторые утверждают, что под этим именем скрывается женщина, причем иностранка, — Даниш-Фрост подмигнул мне. — Но этот Зан Носса очень неплохо знает ригонский. Как считаешь?

Он открыл книгу и прочел:

— "Споры о природе богов идут не одну сотню лет. По этому поводу написано много трактатов и пролито много крови.

Я утверждаю: богов как таковых не существует.

Но кто, спросите вы, благословляет наших детей, отвечает на наши молитвы, является нам в Ночь Всех Богов?

Я отвечу: хранители силы.

А вернее — хранилища, одушевленные нашим самообманом.

Мы отняли силы у природы, но побоялись взять на себя ответственность за обладание ими. Вместо этого мы придумали богов, вдохнули в них жизнь своей верой и слабостью. Переложили свое бремя на их плечи, тем самым вручив им власть над собой и своими природными талантами".

Граф усмехнулся.

— Как ты понимаешь, ули не в восторге от таких рассуждений. Особенно, ули Двуликого. Я тоже не поклонник этой Занозы. Но в чем-то с ней соглашусь.

Он отложил книгу и посмотрел в окно.

— Я знаю, почему она больше не говорит со мной. — Стало ясно, что сейчас он вовсе не о Зан Носсе, и это уже не шутка. — Потерять веру в себя, потерять силу… это и означает потерять своего бога.

Но… Разве не богиня зимы послала его спасти меня? Как жаль, что нам нельзя поговорить!

Граф снова погладил меня, почесал за ухом и оставил руку на холке. Непозволительная вольность. Но не бить же человека по лицу когтистой лапой за то, что он счел себя вправе приласкать кошку? Я спрятала смешок за коротким "мр-р" и прикрыла глаза, раздумывая о том, что прочел мне граф — и о его собственных словах.

Вспомнился дед Полкан.

Он пережил бабушку на шесть лет и с охотой учил меня всему, что знал и умел. Больше у него никого не было и поговорить по душам, кроме меня, тоже было не с кем. "Мы с тобой, Карин, как кошка с собакой, сиречь псом", — шутил он.

А вечерами, пропустив кружку пива, любил пускаться в рассуждения:

"Магия, Карин, бывает разная. Это владыки стихий решили, что их магия настоящая и законная, а все остальное не в счет или вовсе — зло. Только их-то сила заемная, взятая у богов. А боги, как дали, так могут и забрать. Мы же, оборотни, сами богам под стать, ходим в высшие миры. Ха-ха! Я вот тут подумал. Может, и боги так умеют, только наоборот — приходят из своего мира и гуляют среди нас, котами или собаками", — он захохотал, довольный своей выдумкой.