Войсковая разведка Красной Армии и вермахта - Владимир Александрович Нагирняк

происходило с военнопленными в советских штабах, свидетельствует приказ командира 3 гвардейского кавалерийского корпуса генерала Крюченкина от 30 апреля 1942 г. В нем генерал указал, что его дивизии не только берут мало пленных, но и доставляют их в штаб корпуса с большим опозданием без документов и личных вещей по следующим причинам:

«Укоренился и привился такой безобразный факт как отбор у военнопленных их личных вещей (…), при чем часть этих предметов и документов безвозвратно оседают в штабах и на руках отдельных лиц, а часть просто уничтожается.

Зачастую опрос разведотделениями дивизий и разведотделом штаба корпуса военнопленных задерживается еще и потому, что эти военнопленные почему то попадают сперва в особый отдел или политотдел.

При опросе военнопленных как правило присутствует много лишних, что конечно отражается на качестве допроса.

Как правило опрошенные в дивизиях военнопленные присылаются в штаб корпуса без протоколов предварительного опроса и без принадлежащих им документов. Присылаемые же впоследующем документы приходят в хаотичном порядке без указания места и времени их захвата, разбросанные, не сложенные и даже не упакованные как следует»[74].

Начальник разведки Приморской армии майор Василий Потапов, низко оценивавший организацию и проведение разведки частями и соединениями армии в 1941 г.

Командир корпуса считал такое безобразие недопустимым, так как оно наносило «колоссальный вред делу изучения противника». Крюченкин потребовал устранить недостатки и отработать систему опросов, при которой пленный уже спустя пять часов после захвата должен быть доставлен в штаб корпуса со всеми вещами и документами. Возмущение генерала можно понять: его подчиненные, не умея работать с пленными, фактически делали из них слона из известной басни, выставляя напоказ всем кому не лень. Долгое блуждание языков по отделам штабов дивизий приводило к снижению их ценности из-за потери времени. К сожалению, отмеченные в приказе явления не были редкостью и в других корпусах и армиях. К примеру, в 28 А также отправляли пленных в особый отдел НКВД вместо разведотдела штаба армии.

Такое же положение сложилось и с трофейными документами. В результате Генштаб Красной Армии и Ставка Верховного Главнокомандования получали информацию о противнике не от разведотделов армий и фронтов, а из сторонних источников. 16 июня 1942 г. исполнявший обязанности начальника Генштаба Василевский отправил в войска директиву № 6771, где указал на недопустимость такой работы с захваченными документами:

«Практика показала, что в деле собирания, обработке трофейных документов имеет место ряд крупных недостатков, вследствие чего Гпавное разведывательное управление лишено иногда возможности своевременно разрабатывать вопросы о противнике для доклада Генеральному штабу, СТАВКЕ и своевременной информации нижестоящих штабов и войск.

Трофейные документы направляются из действующей Армии различными должностными лицами в различные инстанции и вследствие рассредоточиваются по многим штабам и Центральным Управлениям НКО.

Трофейные документы можно найти в ГДУКА, ГВХУКА, ГВИУКА, ГПК КА, в особых отделах НКВД и т. д., куда они направляются из армии и фронтов начальниками артиллерии, связи, хим. войск, инж. войск, политорганами, Особыми Отделами без обработки и просмотра начальниками развед. отделов общевойсковых штабов.

Вследствие этого имели место случаи, когда Гпавное Развед. Управление Ген. Штаба Красной Армии получало трофейные документы из различных центральных управлений НКО со значительным опозданием.

В своих войсках дело сбора трофейных документов поставлено из рук вон плохо, и к этому вопросу командиры частей, соединений и начальники их штабов уделяют недостаточно внимания»[75].

Командир 3 гвардейского кавалерийского корпуса Василий Дмитриевич Крюченкин

Пленный немец показывает на карте интересующую советского военнослужащего информацию. Автор снимка Н. Боде

Приказ Крюченкина и директива Василевского, а также ряд других документов наглядно демонстрируют, что в войсках не понимали значения разведки и ценности оперативной и правильной обработки информации, полученной от пленных и из трофейных документов.

Повторение — мать учения

Порядок в разведке Ставка начала централизованно наводить после окончания Сталинградской битвы. 6 февраля 1943 г. первый заместитель наркома обороны маршал Жуков издал приказ № 87705, касавшийся вопроса пленных и трофейных документов. В нем подчеркивался важный недостаток работы штабов фронтов и армий по изучению противника:

«весьма ценные официальные документы пр-ка: приказы, распоряжения, карты, письма проходят мимо разведывательных органов и командиров штабов. Не понимая всей важности официального материала в деле изучения пр-ка, командиры и бойцы забирают себе на память ценнейшие документы.

Имеют место случаи, когда эти документы без надобности застревают в недрах политических аппаратов и особых органов, попадая в руки разведывательных органов с большим опозданием. Ценность такого документа — теряется. Так, например, важный приказ по 6 армии противника Командующий Фронтом получил слишком поздно и при этом оригинал был даже утерян»[76].

Допрос немецкого солдата, взятого в плен разведчиками 49 гвардейской стрелковой дивизии. Его допрашивают (слева направо): заместитель начальника отдела контрразведки «СМЕРШ» 49 гвардейской стрелковой дивизии гвардии капитан Федор Петрович Жигалкин (1918 г. р.), начальник отдела контрразведки «СМЕРШ» 49 гвардейской стрелковой дивизии гвардии подполковник Александр Алексеевич Васильев (1903 г. р.); неизвестный разведчик

В отношении пленных видна все та же история со слоном:

«Опрос пленных производится неправильно. Пленных стремятся опрашивать во всех инстанциях, на что расходуется много времени и часто высшие штабы получают важные военные сведения с большим опозданием. При пленении не соблюдается элементарное правило обращения с военнопленными — часто не отбираются оружие и документы. У пленного генерала был обнаружен револьвер только в штабе фронта и это после опроса в штабе полка, дивизии и армии»[77].

Далее маршал требовал донести вплоть до командиров батальонов следующее. Все трофейные документы без исключения отдавать в первую очередь разведывательным органам в штабах дивизий. После быстрого ознакомления с ними последние должны передавать их в штабы армий, которые обязаны уведомлять о поступлении документов штабы фронтов. Пленных солдат и офицеров противника тщательно обыскивать. После предварительного опроса в штабах полков и дивизий незамедлительно уведомлять вышестоящие разведорганы как о наличии самих пленных, так и о полученных от них данных в виде протоколов допросов. Важных пленных — офицеров и генералов — быстро доставлять на автомашинах в штабы армии или фронта.

Ничего нового для штабных работников Жуков не сказал. Фактически требования маршала полностью соответствовали пунктам 199–200 «Наставления по полевой службе штабов Красной Армии», изданного Генштабом весной 1942 года. Эти пункты описывали порядок действий при работе с пленными и захваченными документами, и штабные офицеры должны были четко придерживаться этих положений. Но, как показала практика, штабная культура в Красной Армии того времени