Первая война за иракскую нефть. Месопотамский театр Первой мировой - Кирилл Копылов

и поначалу прижал атакующих к земле, но батальоны 17-й бригады как раз вышли в его тыл, что позволило совместными усилиями овладеть укреплением. Объединившись с частями Хогтона и возглавив их, Деламейн приказал продвигаться по османским окопам, захватить оставшиеся опорные пункты и очистить их от противника. Около 11 утра, несмотря на сильный ветер, поднимавший песок и затруднявший действия артиллерии, был взят центральный редут. Деламейн успел доложить об этом успехе Таунсенду, после чего у его связистов тоже закончился кабель.

Таунсенд пребывал в неприятном состоянии, хорошо знакомом всем генералам Первой мировой. Несовершенство и технические ограничения средств связи часто оставляли командующих в полном неведении относительно происходящего на передовой. Чтобы обеспечить хоть какой-то обзор, саперы выстроили для генерала наблюдательную башню, в которую кроме него также влез снова приехавший на фронт и традиционно пообещавший не вмешиваться Никсон. Но из-за поднимаемой боями пыли они абсолютно ничего не видели и с вышки. Так об успехе атаки Деламейна Таунсенд впервые узнал в 10:40 от разведывательного самолета, пролетевшего над ним и давшего зеленую ракету. После того как телефонная связь с Деламейном прервалась, штаб 6-й дивизии на следующие несколько часов оказался в информационном вакууме. В распоряжении дивизии было два комплекта радиоаппаратуры, но тем утром один комплект остался с Таунсендом, а второй забрал Никсон. В результате ни один из них так и не пришлось использовать.

Положение Нуреддина было ненамного лучше. В ночи он получил от дозорных сообщение о выдвижении британцев к позициям на левом берегу, а затем об обходе ими болота Атаба. Считая, что в темноте неприятель не рискнет совершать такой далекий маневр крупными силами и речь идет скорее о кавалерийском рейде, навстречу британцам из резерва выбросили один батальон, о судьбе которого мы уже знаем. После начала атаки Деламейна связь с большинством частей на левом берегу была потеряна, и штаб Нуреддина остался в полном неведении относительно реальной обстановки. Вплоть до полудня там продолжали считать атаки на левом берегу отвлекающими перед главным ударом на правом.

К 12:45 силам Хогтона и Деламейна удалось зачистить последний, южный, редут, после чего они собрались охватить с тыла османские укрепления между болотами Сувада и Подкова. Атаковавший их с фронта генерал Фрай не добился особых успехов. Попытку наступления почти сразу пресек мощный огонь из окопов, и Фрай решил дожидаться, пока остальные две бригады обрушатся на обороняющихся с тыла.

Командование 17-й и 16-й бригад после захвата всех османских позиций на севере не смогло сразу начать новый обход. Войска понесли серьезные потери (один из индийских батальонов потерял всех офицеров-англичан) и перемешались среди вражеских позиций. Бойцы бодрствовали больше суток, они непрерывно маршировали и атаковали с двух часов ночи, большинство выбились из сил. Не менее серьезно встала проблема с боеприпасами и питьем: фляги опустели, и солдаты занялись поисками емкостей с водой в отбитых окопах.

В районе полудня османы наконец-то разобрались в ситуации и начали срочную переброску резервов с правого берега на левый. Поэтому неудивительно, что, когда британцы начали обходить болото Сувада, они немедленно попали под мощный огонь как подошедших османских резервов, так и из окопов. В 15:30 Деламейн предпринял последнюю на этот день атаку, выбив подошедший из резерва турецкий батальон из обороняемого им русла высохшего ручья. На этом активные действия двух бригад остановились.

Слабостью составленного Таунсендом плана атаки было полное отсутствие под его рукой резервов. У генерала остались только речные корабли. Получив сообщение, что наземные атаки фактически прекратились, командир дивизии приказал речникам прорваться через заграждение, перекрывающее реку, и уничтожить вражеский понтонный мост, срывая переброску резервов. Во всех предыдущих битвах канонерки играли важную роль эдаких прототанков, обеспечивая огневую поддержку пехоте, а затем входя в прорыв и преследуя врага. Но на этот раз все пошло совсем по-другому.

С самого утра канонерки и баржи обстреливали османские позиции у реки и поддерживали огнем 18-ю бригаду генерала Фрая. Получив приказ прорываться, они смело двинулись вперед под перекрестным огнем с обоих берегов. Перегораживающее реку османское препятствие состояло из двух барж и крупной лодки, стянутых толстыми стальными тросами. Куксон подвел «Комет» к лодке, рассчитывая перерезать трос, чтобы течение снесло ее к берегу, открыв проход. «Комет» находился под плотным огнем, и командир решил сам подать пример и бросился с топором к тросу, перегнувшись через борт. Его тут же изрешетили пули, и он рухнул на палубу мертвым. После этого канонерки отошли. За этот подвиг Куксон получил Крест Виктории посмертно.

Перестрелки продолжались до самого заката, после чего над полем боя повисла тишина.

Таунсенд собирался продолжить сражение на следующий день и все-таки отрезать османов на левом берегу. Нуреддин вынашивал другие планы. Ночью османы оставили свои позиции и быстро отступили в сторону Багдада, британцы обнаружили исчезновение противника только на рассвете.

Битва при Куте стала победой, но совсем не такой решительной, какой ее хотел видеть Таунсенд. Чрезвычайно смелый план атаки мог привести к успеху, но, как это слишком часто случается в военной истории, не было предусмотрено, что войска могут потеряться в темноте и встретить неожиданное сопротивление, а солдаты упадут без сил после многочасовых маршей и боев на сорокаградусной жаре. Противник понес существенные потери: 14 орудий и 4000 человек, из которых 1153 пленными. Но он все же смог организованно отступить на следующую линию обороны, о которой к тому же британцы не знали.

6-я дивизия понесла потери в несколько раз меньше османских — 1233 человека. Но британцы снова столкнулись с огромными проблемами в медицинской части. Все госпитали по-прежнему находились в Басре, а для многодневной перевозки туда раненых из-за транспортных проблем и недосмотра выделили всего одну баржу без необходимого медицинского персонала. Даже сбор раненых с поля боя затянулся почти на двое суток, а до госпиталей бойцы добирались по неделе, получив лишь первичную перевязку и обработку. Неудивительно, что в таких условиях смертность во много раз превышала европейские показатели.

Еще одним примечательным фактом стала в очередной раз никак не проявившая себя кавалерия. Несмотря на все представившиеся возможности, кавбригада закончила обход болота с колонной Хогтона и стояла на месте, ничего не предпринимая. Зато отлично показали себя броневики. В своих отчетах после боя их командиры отмечали, что, столкнувшись с тяжелой поверхностью (пески и болота), бронемашины испытывали серьезные трудности с проходимостью, и поэтому они не смогли действовать, как задумывалось, в боевых порядках кавалерии. Однако присоединившись к пехоте, броневики оказались крайне полезны: они подавляли османские пулеметные точки и батареи, стреляя прямой наводкой, даже несмотря на плохой