Тринадцатый час ночи - Леонид Влодавец

Печка тряслась и гудела все сильнее, казалось, будто она вот-вот рассыплется на куски и кирпичи разлетятся в разные стороны. Однако каким-то непонятным образом от этой тряски печка не потрескалась и даже побелка с нее не осыпалась.

Еще через минуту-полторы все оконные стекла задребезжали, стали трястись и пол, и стены, и потолок — короче, весь домишко заходил ходуном. Паучиха ухватилась лапами за кресло, которое то и дело подскакивало и стучало ножками по полу. Витька, опутанный паутиной, раскачивался под потолком, будто матрос в подвесной койке во время шторма, а Жорке, чтоб устоять на подпрыгивающем полу, пришлось обеими руками уцепиться за паутину, благо, как уже говорилось, она была толщиной с бельевую веревку.

А потом из печи, хотя задвижка трубы вроде бы была открыта, внезапно повалил густой черный дым. Причем, вопреки законам физики, дым не стал подниматься вверх, к потолку, а, наоборот, стал как бы выливаться на пол и ровным слоем растекаться по нему. Тряска прекратилась, гудение как-то плавно перешло в клокотание, похожее на то, что издавал чугунок, когда паучиха кипятила в нем варево.

Черный дым за несколько минут полностью скрыл пол, и тот стал совершенно гладким и блестящим. Жорке даже стало казаться, будто это и не дым вовсе, а что-то жидкое, типа нефти или мазута. Сперва дым дошел до щиколоток, потом аж до колен добрался… Тягунов успел подумать, не задохнется ли, если дым его с головой накроет, но произошло совсем иное.

— Хо-хо-хо-хо! — Тяжкий басовитый хохот, совсем непохожий на скрежещуще-скрипучее «хэ-хэ-хэ» паучихи, сотряс воздух, и от этого хохота у Жорки аж во рту пересохло и какой-то соленый привкус на языке появился.

В ту же секунду поблизости от кресла, где сидела явно перепуганная паучиха, слой черного дыма, застилавший пол, вдруг вспучился. Образовалось нечто похожее на непрозрачный полукруглый пузырь, но такая фигура продержалась не больше секунды. Пузырь в мгновение ока вытянулся до потолка и превратился в черный столб диаметром почти в целый метр. А в следующую секунду этот столб начал вращаться, будто смерч-торнадо, который Жорка как-то видел по телику. Дым, растекшийся по полу, стал с огромной скоростью втягиваться в этот смерч, и меньше чем через минуту дыма над полом не осталось.

— Хо-хо-хо-хо! — Хохот ударил по барабанным перепонкам, как раскат грома, а столб дыма с огромной скоростью стал менять очертания. Сперва он сузился вверху и внизу, заострился на концах и стал походить на сигару или веретено. Потом, не переставая вращаться, веретено начало сужаться в середине, а вверху расширяться. Еще через некоторое время фигура стала походить на шахматного слона, и вращение ее замедлилось. При этом дым все больше уплотнялся и очертания фигуры с каждой секундой теряли расплывчатость. Наконец вращение прекратилось, и Жорка увидел перед собой нечто похожее на статуэтку «Оскара», только не золотую, которую вручают киношникам, а черную и блестящую, как будто облитую нефтью. Ну и, само собой, размером побольше — метра три в высоту.

Но и такой фигура оставалась недолго. На заостренной книзу и приплюснуто-округленной вверху голове возникли огромные, острые и искривленные рога, не меньше, чем у быков, которых выращивают для корриды. Поблизости от них развернулись большие, вытянутые и заостренные уши с кисточками. Потом появился огромный горбатый нос, из ноздрей которого время от времени выскакивали язычки зеленоватого пламени. Под низко скошенным лбом распахнулись треугольные зловещие глазищи без белков и зрачков, жутко засветившиеся зеленым огнем. Наконец раскрылась огромная, утыканная зубищами пасть, и очередной раскат громогласного, воистину дьявольского хохота заставил Жорку втянуть голову в плечи:

— Хо-хо-хо-хо!

Теперь уже от дыма и следа не осталось. Чудовище, появившееся в комнате, казалось сделанным из вороненой стали, на которой играли тусклые багровые блики от керосинового фонаря. От плеч, локтей, запястий во все стороны торчали граненые шипы, а шестипалые лапы заканчивались длинными и острыми, чуть загнутыми когтями. Паучиха казалась по сравнению с ним безобидной букашкой. На Тягунова накатил такой страх, какого он никогда не испытывал. Даже в подземелье, когда у него змея на шее висела. Он бы с удовольствием побежал отсюда со всех ног, если б смог. Но куда там! Ноги не слушались, они ни согнуться, ни разогнуться не могли. Даже упасть и спрятаться Жорке не удалось бы — оставалось только стоять и ждать своей участи.

Ведьма торопливо спрыгнула с кресла, встала на пол шестью лапами, а передними угодливо пододвинула кресло к рогатому страшилищу. Тот, ни слова не говоря, уселся, послышался треск, вроде как от электрического разряда, мигнула лиловая вспышка, и к потолку вспорхнуло облачко желтого дыма. Едко запахло серой.

— Ну, — пророкотал рогатый грубым, низким басом, от которого задребезжали стекла в окнах, — ты сделала то, что я велел?!

— Не погуби, Государь! — Паучиха опустилась на все восемь лап и низко, до самого пола, склонила лысую голову. — Все, как ты велел, сделала! Мальчишек сюда заманила, напугала, закрутила в паутину. Подземелье колдовством открыла, послала одного собирать что потребно. Потом, как ты велел, все приготовила, но не выходит ничего! И в книге твоей об том записи нет… Должно быть, кто-то проведал да и мешает нам! Серафима скорее всего.

— Серафима?! — взревел демон, и зеленоватое пламя вырвалось у него не только из ноздрей и рта, но даже из глаз и ушей. — Как такое быть могло?! Как она узнала?! Отвечай, паучье отродье!

— Не знаю, не ведаю о том, Государь-Покровитель! Должно быть, кто-то ей сообщил, что мальчишки потерялись, вот она и вмешалась…

— А ты куда смотрела?! — безжалостно рявкнул демон. — Тебя для чего колдовству обучили? Для чего тебя, ведьму, столько лет на земле держат, когда еще триста лет назад могли на сковородку отправить?! Неужто не можешь с Серафимой справиться?! С простой деревенской старухой, которая в настоящей магии ничего не понимает!

— Не так-то оно просто, Государь, — залепетала паучиха. — Вера у нее, Серафимы, крепка. Все мое колдовство от нее, как горох от стенки, отскакивает. Одна надежда на тебя, Покровитель…

— «Одна надежда»! — свирепо сверкнул глазами демон. — Да, могу я и без тебя, дуры старой, управиться. Только вот время на это уйдет, понятно? Мое дело — явиться и забрать готовое, а не делать за тебя твою работу. Ты должна была приготовить зелье к тринадцатому часу — где оно? Полнолуние бывает раз в месяц! Что мне теперь, месяц ждать?

— Не виновата я, — заскрипела паучиха, — сил у меня нет против Серафимы! Уж тебе-то, Государь-Покровитель, она воспротивиться не сумеет…

— Ну раз так, — прогромыхал демон, — то и в тебе мне нет нужды! Ступай куда тебе положено!!!

В ту же секунду из печи, где вроде бы опять мирно рдели дровяные уголья, обдав Жорку волной горячего воздуха, вырвался огненный вихрь — остроконечная спираль из оранжево-алого пламени.

— А-а-а-и-и-и! — завизжала ведьма, отчаянно задрыгав всеми восемью ногами, когда огненная спираль обвила ее, будто удав свою жертву. В один миг паучиха с треском вспыхнула, как порох, и в считанные секунды сгорела дотла. Осталось лишь облачко дыма, пепла и черной сажи, которое на несколько секунд приняло форму старухи в черной одежде, а затем вместе с огненным вихрем улетело в печь и исчезло.