Вкус зверя - Екатерина Федорова

— Эй, вы кто такие? Убирайтесь. — Опомнилась минут через пять женщина и кинулась на меня.

Только схватив ее за горло и посмотрев в такие знакомые синие глаза, я поняла кого она напоминает. Это же мать Лизы. — Еще раз вякнешь, убью. — Прошипела я, — у тебя дети в больнице, а ты тут бухаешь.

— Нет у меня детей. — Усмехнулась она, отходя от меня. — Эти калеки неблагодарные нам не нужны, еще чего деньги им понадобились на операцию! Родного отца за решетку попытались отправить, вот их бог и покарал.

— Сволочи! — Послышался голос из-под вороха одеял на полу и оттуда вывалился уже знакомый мне мужчина.

До этого молча наблюдавший за это картиной Павел, подхватил его за грудки и ударил по лицу. Женщина с визгом кинулась на мужчину, а я отъехала подальше. Здесь пользы от меня нет никакой, так хоть не мешаться под ногами. Бить мать своих племянников, мужчина не стал, только отмахнулся и на немного отключив мужика, отволок ее в ванну. Сначала оттуда слышались маты и бульканье, а потом до меня донесся возглас:

— Паша, это ты что ли???

Павел вернулся буквально через минуту. Вся его одежда была мокрой, впрочем, как и у мамы Лизы, которая плелась за ним и пыталась что-то сказать. Усадив ее на диван, мужчина уже хотел нормально поговорить, когда его брат очухался и с ревом кинулся на него, крича оскорбления насчет детей. Вот этого стерпеть мужчина не смог и удар в челюсть вновь унес нападавшего в нирвану. Это повторилось несколько раз, пока Павел не выдержал и хорошенько не помял ему ребра.

— Значит так, — Наконец-то успокоив родственников, сказал мужчина. — Я даю вам 24 часа на то, чтобы выехать из города и отписать квартиру детям. Больше никаких денег вы от меня не получите. Нашли на что бухать каждый день, найдете и на что жить. Все. Нет больше у меня брата. Узнаю, что на километр к детям приблизились, убью. Все понятно?

— Пашенька, ну может хоть на первое время дашь?

— Я вас и так уже несколько лет на себе тяну, все, хватит.

— Что ты там давал? — Взвилась женщина, — это на детей все тратилось.

— Что???

После это вскрика не то что пьяницы, моя волчица заскулила. Больше разговаривать с ними мужчина не стал, просто, захватив меня, вышел.

Павел привез меня обратно в больницу и остался там ждать окончания операции, а я вернулась на работу. Сегодня была моя очередь дежурить в музее. Посетителей было немного, и я решила немного почитать, когда ко мне подлетел Олег.

— Где ты была? — Мужчина был явно раздражен.

— Ездила по делам.

— Какие еще дела могут быть у библиотекаря??? — Закричал он на меня, но потом сразу же сменил тон. — Прости, просто перенервничал.

— Не кричи на меня больше, мне так плохо. — Прижавшись к нему заплакала я. Запах мужчины завораживал и успокаивал, но его поведение иногда выводило меня из себя. Он сел на корточки и крепко обнял.

— Тихо, тихо. Все хорошо будет. Пройдет.

Он гладил меня по плечу и покрывал лицо поцелуями, чувствуя, что млею в его руках, я расслабилась. Однако, когда он поцеловал меня, замерла. Чувств не было совсем, пусто. Может это обида за крик так подействовала на меня? Резко оттолкнув мужчину, я выпрямилась и поправила одежду.

— Что такое? — Раздраженно спросил он.

— Сюда в любой момент могут войти.

— Да, в этот музей никто не ходит — Начал было высказывать мне Олег, но осекся, когда увидел мое выражение лица. — Тогда вечером в кино?

— Нет. Понимаешь, дети в больнице, мне не до развлечений и… — Я смутилась, не зная, как ему сказать. Скоро полнолуние и подвергать его опасности я не хотела. — Тебе лучше съехать.

— Что??? — Возмущению мужчины не было предела. — А этот, «дедушкин друг» тоже съезжает?

— Не знаю, мы еще не говорили.

Мужчина выругался и вышел, хлопнув дверью, а я полезла в ноутбук, решив проверить мелькнувшую мысль. Возле моего дома перекресток, одна из камер на светофоре могла показать тех, кто забрался в него тогда. Искать информацию я умела, но здесь меня ждало разочарование, в ту ночь все камеры проходили профилактику.

Ладно, не получилось этим способом, найдем другой. Вечером я поехала по соседям. Там, где ничего не добьется полиция, деньги и жалость творит чудеса. Правда никто ничего не видел, кроме одной полубезумной бабки, живущей, напротив. Полчаса пожурив меня за то, что я такая сякая с мужиками под одной крышей живу и почти доведя до бешенства своими разглагольствованиями, она рассказала, что видела в ту ночь троих мужчин и даже запомнила номер машины.

— Они думали никто их не видит, спрятали ее значит в кустах, — вещала старушка, — но я то другого поколения, не то что вы. У меня фотоаппарат есть, кадр то я сделала на всякий случай. Сейчас принесу. А ты будь осторожна, ходют тут всякие, справки наводят. Но я то никому ничего не говорю. Ты девка умная, сама разберешься, только деток жалко, не уберегла ты их.

От ее слов сердце заколотилось сильнее. Права, бабулька, не уберегла. Поблагодарив ее за все и предложив денег (за что получила трость по голове), я позвонила деду.

— Привет, вести есть?

— Нет. Вроде видели кого-то, но ни описания, ничего. Как ты?

— К детям дядя приехал, и мне бы номер пробить срочно.

— Василиса, ты опять лезешь в самое пекло?

— Они мне за все ответят! — Рыкнула я в трубку.

— Без Ромы никуда не ходи, диктуй номер.

Продиктовав номер, я начала ждать. Без Лизы дом казался пустым, Рома тоже куда-то уехал. Поэтому, чтобы хоть как-то успокоиться, села за перевод. Дальше был большой перерыв, видимо автор, на время отложил книгу, а потом он начал рассказывать об истреблении чистых оборотней. По всем стаям было объявлено, что именно потомки истинных являются носителями гена, и-за которого волчицы не могут родить больше двух детей, а некоторые и вовсе бесплодны. Также им приписывались приступы безумия, когда зверь застывал в теле человека, и он начинал убивать. Убивали всех, стариков, беременных женщин, детей. Писатель уехал из стаи и некоторое время старался забыть этот кошмар. Волка он встретил спустя два года уже совсем в другой части мира. Эта встреча стала для книги судьбоносной:

«— Вы думаете, как классно быть оборотнем? — Рассуждал незнакомец с окровавленной грудью, пока я волок его к повозке. — Сила, регенерация, долгая жизнь? Все это пустое. Вот я веду род от первого зверя и что. Да силен, здоров был когда-то как бык и прожил долгую жизнь, пришла пора умирать. А знаете почему? Да потому, что кто-то решил, что я опасен. Нет, не люди. — Усмехнулся он. — Свои же. Видите ли, в крови у меня слишком много зверя. Зато я пахну по-другому, как человек… Они думают уничтожат всех чистых и все, злости меньше станет, в бешенство впадать перестанут. Ага, как же! Зверь есть в душе каждого, просто кто-то берет от него хорошее, кто-то плохое. Все зависит только от человека…»