Конан и честь империи - Джеральд Старк

– Так он не желает или не может?! – рявкнул Эклинг, окончательно наплевав на этикет. – В таком неслыханном деле он мог и должен был явиться сам, в конце концов! Если ты ничего не знаешь, то какого рожна он тебя прислал, такого разодетого, с никчемными извинениями?! Или наш союз для него – пустой звук? Так пусть вспомнит о собственной казне! Может, он не соображает, что исход гномов без всякой видимой причины в канун Ярмарки породит панику? Сколько из нынешних торговцев на следующий год не приедут в Вольфгард? Проклятье, что у вашего народа каменное – сердце или башка?!

Почтенный Дорин Кхаздул вспыхнул и сжал здоровенные, привычные к секире кулаки. Гномы весьма вспыльчивы, и Конан, зная об этом, оценил самообладание оскорбленного воина. Тот побагровел, затем побледнел, но отвечал с прежним достоинством и не сдвинувшись с места. Правда, теперь в его голосе звенел боевой металл:

– Ты, видно, сам не понимаешь, что твоими устами сейчас говорит злость… и страх. Теперь я вижу, что решение покинуть Вольфгард – правильное. Я передал, что мне было велено, король Эклинг, и большего сказать не могу. Я приношу извинения от имени моего народа, не надеясь, что они будут услышаны. В знак доброй воли я и мой собрат не станем передавать старейшине Фраму твои опрометчивые слова. Но память у гномов долгая. Дорин, сын Кхазда, впредь будет иметь в виду, что кое-кому корона пока великовата.

После ухода послов некоторое время никто из присутствующих не решался заговорить первым. Эртель сгорбился в кресле. Лицо его было чернее тучи, взгляд прикован к валяющемуся на овальном столике свитку с печатью зеленого воска. Конан сокрушенно покачивал головой, Нейя и Дженна избегали глядеть друг на друга, дети и волчата старались сидеть тише мыши и по возможности даже не дышать. Наконец Эртель Эклинг пристукнул кулаком по подлокотнику и решительно поднялся на ноги.

– Сглупил я. Погорячился, – признался он, ни к кому в особенности не обращаясь. – Скверный день. На сегодня все приемы закончены. Мне нужно отдохнуть, а потом посоветоваться, с тобой, Конан. Вот что, я полагаю, хорошая совместная трапеза где-нибудь перед закатом многое поправит. Я велю накрыть стол в Малой Охотничьей зале и после седьмого колокола буду ждать вас всех там.

24 день Первой летней луны.

Сказать правду, по лестницам и переходам крепости Грайтис шел, в прямом смысле не чувствуя под собой ног и пару раз споткнувшись на ступеньках. Подобной выволочки он не получал с времен давно минувшего невинного детства, когда его угораздило попасться под горячую руку отцу. И то тогда меньше досталось, чем сейчас. А самое досадное – влетело совершенно заслуженно. Да еще в присутствии аквилонского монарха!

Стыд-то какой, впору пойти и удавиться. Или подать в отставку. Причем немедленно. В крайнем случае, нынешним вечером. Чтобы король слегка остыл и не вздумал лично отстранить нерадивого ширрифа от дел путем усекновения головы этого самого ширрифа. Ну, или завтра, когда удастся разобраться с навалившимися делами и неразрешенными загадками.

Что-то протяжно булькнуло. Грайтис обнаружил, что пребывает в Нижнем дворе цитадели, подле высокого каменного круга Серебряного колодца, самого старого из замковых источников, туповато пялясь на зажатый в руке жестяной ковшик. Тонкой струйкой лилась вода, исчезая в темной глубине колодца.

Неподалеку, привалившись к почерневшему от времени столбу навеса, стояла Ренисенб. Вид у магички был такой, словно она чудом выскочила из горящего дома или вовремя убралась с пути летящей вниз снежной лавины.

– Повезло, – вяло проговорила она. – Незаслуженно и внезапно повезло… Я уже прикидывала, за сколько золотых можно нанять пару хороших повозок.

– И куда бы ты подалась? В Аквилонию или домой, на Побережье? – вполне серьезно осведомился бритуниец. – Охрана тебе, случаем, не нужна? Отправились бы вместе, и Темвика прихватили, вместо сторожевой собаки. Жизнь в Пограничье, как я все чаще убеждаюсь, становится опасной.

Ренисенб, смотревшая куда-то через плечо собеседника, вдруг сдавленно прыснула. Ширриф не успел оглянуться – на него с размаху налетело нечто огромное и невнятно бормочущее, выхватило ковшик и принялось жадно хлебать оставшуюся воду, пока не закашлялось.

– Благодарение всем богам, сколько их ни есть, мы живы и самую малость здоровы, – отдышавшись, заявил Темвик, чью природную жизнерадостность не могло поколебать ничто, включая королевскую немилость. – Еще немного, и Эртель кинулся бы рвать нас на клочки, не хуже тронувшегося умом оборотня. Что это на него нашло? Или он перед Аквилонцем пытался изобразить строгого, но справедливого монарха? Ладно, пускай бушует. Все равно через пару дней простит и забудет… Кстати, вы с двергами не столкнулись, когда обратно шли? Они отирались под дверями тронного зала, да просчитались – король сегодня не в настроении разводить церемонии. И чего им понадобилось? Я убрался поскорее, а зря. Надо было задержаться и послушать, о чем они станут толковать…

– Какие такие дверги? – должно быть, от испытанного только что волнения Магнуссона пробрала внезапная говорливость, и Грайтис еле-еле отыскал лазейку, чтобы задать вопрос. – Мы возвращались не через Парадную Галерею, и никого не видели.

– Дорин Кхаздул и Троир, сын Гроина, то есть Гроин, отец Торира… Тьфу на вас, совсем запутали! В общем, один от воинов, один от купцов. Может, Фрам прислал их с соболезнованиями по случаю приезда Аквилонца? Разряженные оба, что твое весеннее деревце, носы кверху, бороды торчком… Ладно, потом узнаем, а сейчас – пошли!

– Послушайте, месьор управляющий, у меня хлопот по горло, – стигийка безуспешно попыталась высвободиться из медвежьей хватки Темвика, сгребшего ее за плечи. – Проведать этих бедолаг в подвале, перевернуть вверх дном нашу библиотеку, найти что-нибудь касательно того, как вернуть им разум…

– Кстати, если ты не расслышал: король сулился отправить меня на виселицу, коли я не справлюсь со своим долгом, – безрадостно напомнил Грайтис. – Так что можешь составить мне компанию по дороге к Управе, – ширрифу внезапно пришла в голову отличная мысль: – Созову всех своих бездельников и никчемных дармоедов и сообщу: Его величество нами крайне недоволен и повелевает казнить каждого десятого. Может, хоть это заставит их встряхнуться.

– Оба несете сущую ерунду, – перебил Темвик, под шумок увлекая своих спутников в сторону конюшен. – Мы честно заслужили право на краткую отлучку. Вольфгард не рухнет и одержимые волкодлаки не разбегутся, коли мы слегка проветримся. Обещаю, вернемся к шестому или седьмому вечернему колоколу. Эртель за это время наверняка одумается и прекратит злиться.

– Ну, если ненадолго… – подозрительно быстро уступила волшебница. Должно быть, ей и самой хотелось выбраться за пределы замка. Грайтиса уговаривали чуть дольше – пока седлали коней и ехали к выходу из замка.

– Три дня назад я бы повел вас к почтенному Далуму, – с сожалением вздохнул Темвик, когда троица миновала Оленьи ворота и неторопливо спускалась вниз по склону холма. – Госпожа Рени как по твоему высокоученому мнению, он придет в себя?