Книги Судей - Эдвард Фредерик Бенсон

инстинкты конца девятнадцатого века, и Олкомб в некоторой мере восстановил былое процветание с помощью армии игроков в гольф, сделавших городок чрезвычайно популярным в праздничные дни. Пресыщенные активными упражнениями и долгими часами на открытом воздухе, игроки довольствовались маленькими комнатками, а Хью Фэйрфакс, приехав сюда впервые, снял стоявшую на отшибе ужасную виллу, зажатую между газовым заводом и железнодорожным вокзалом.

Наше знакомство вскоре переросло в дружбу. Хью преуспевал, и в прошлом году сказал мне, что купил георгианский дом из красного кирпича у вершины холма, на котором стоит Олкомб, – дом, на который он часто бросал завистливые взгляды. Хью предложил мне приехать и провести с ним последнюю неделю июля, чтобы привести дом в приличный вид к триумфальному переезду его семьи, который должен был состояться в первую неделю августа. В качестве взятки или награды за мои услуги он надеялся, что я проведу этот месяц с Фэйрфаксами и буду отдыхать в комфортной обстановке, которую мы создадим совместными усилиями. Это полностью меня устраивало, и я тут же согласился.

Звонки и электрические лампы были уже установлены, когда мы появились там, но первые несколько ночей, когда спальни еще не были пригодны для жилья, мы оставались в отеле. Эти дни выдались отвратительно дождливыми, и мы проводили долгие часы, старательно расставляя мебель, которую привозили в грузовиках из города.

Сам дом был очаровательным во всем, что касалось размера комнат и общих удобств; хотя последние полгода там никто не жил, он находился в отличном состоянии, и по цене, которую Хью заплатил за него, было очевидно, что сделка чрезвычайно выгодна.

Предыдущим владельцем дома был некий мистер Артур Уайтфилд, отставной адвокат, который, по слухам, баловался кокаином. Мы десятки раз видели его в клубе на поле для гольфа, где он любил пить чай после своего полукруга; как правило, он играл вместе с женой. Уайтфилд был степенным мужчиной средних лет, исключительно вежливым, порядочным и в высшей степени непримечательным. Миссис Уайтфилд, насколько мы знали, посоветовали проводить зиму на юге, и она уехала из Олкомба в конце прошлой осени. Незадолго до Пасхи, примерно четыре месяца спустя, мистер Уайтфилд (мы не знали подробностей и не слишком интересовались этим делом) тоже уехал, продав всю мебель и передав дом агенту для немедленной реализации по чрезвычайно низкой и приемлемой цене.

Это было все, что знал Хью. Выкупив дом, он нисколько не интересовался его историей.

Длинный, двухэтажный, с мансардами на крыше, парадным фасадом дом выходил на улицу. Дверь вела в просторный, выложенный плиткой холл, на второй этаж поднималась лестница из черного дуба с широкими перилами.

По обе стороны холла располагались прекрасные комнаты, левая из которых могла стать идеальной столовой, так как примыкала к кухне. Она, а также большая гостиная, выходящая на сад, окруженный высокими стенами, и холл были обшиты черными панелями.

Справа от двери была комната намного меньше, которую Хью тут же забрал себе. Здесь не имелось панельной обшивки и обоев; стены были оштукатурены и выкрашены в приятный темно-красный цвет. Состояние краски позволяло ясно определить, что отделку проводили недавно.

Случилось так, что мебель для этой комнаты и гостиной прибыла в первом грузовике, и, проведя утро и начало дня – который выдался слишком дождливым, чтобы даже мечтать о прогулках, – в размышлениях о дальнейших действиях, мы сидели у книжного шкафа в комнате Хью, наслаждаясь отдыхом и сигаретами, восстанавливая силы после праведных трудов и ожидая приезда второго грузовика, который должен был доставить следующую порцию вещей со станции. Сидя там, мы оба услышали гудение электрического звонка на первом этаже, и, решив, что приехал второй грузовик, я подошел к окну, удивляясь, как это мы не заметили его приближения, в то время как Хью пошел открывать дверь. К своему удивлению, я увидел, что улица пуста. Вот и Хью вернулся из холла.

– Тогда что это был за звонок? – спросил он.

В ответ звонок снова зазвонил.

– Давай подойдем к коммутатору и посмотрим, – предложил я, и мы вместе спустились в кухонный коридор. Там был коммутатор, и лампочка комнаты, обозначенной «кабинет», еще слегка светилась.

– Но это же комната, где мы только что сидели, – сказал Хью. – Странно, не успели поставить, а звонки уже сломались.

Обстоятельство действительно показалось странным, но определенно несущественным, и никто из нас, насколько помню, не обратил на него внимания, потому что в тот момент мы безошибочно уловили урчание грузовика, и электрический звонок зазвенел снова, и на сей раз замигала лампочка, под которой висела табличка «входная дверь».

– Ну, хоть эта в порядке, – улыбнулся мой друг.

Разгрузка второго грузовика и расстановка мебели продолжалась до наступления темноты, а когда рабочие вернулись на пустом грузовике на станцию, мы с Хью работали еще час при электрическом свете. Потом мы вышли в дождливый вечер, заперли за собой дверь и, соскучившись по свежему воздуху, пусть и смешанному с потоками воды, отправились пройти милю или две, прежде чем вернуться в отель.

Наш обратный путь проходил мимо Красного дома (Хью настаивал на этом совершенно справедливом наименовании), и когда мы поравнялись с ним, следуя по противоположной стороне улицы, мой друг взмахнул тростью, указывая на свое приобретение.

– Смотри! – с гордостью сказал он. – Все это мое! Я сам себе завидую. Что… – Он резко остановился. – В моей комнате свет…

Там действительно горел свет. Шторы закрывали окна (я их задернул сам, чтобы оценить эффект), но там, где они неплотно прилегали друг к другу, между ними виднелась тонкая полоска света.

– Должно быть, мы забыли выключить свет, – сказал Хью. – Хорошо, что я заметил.

Другого объяснения не было, да оно и не требовалось. Но в глубине души я был уверен, что выключил свет. Выключатель был немного туговат; я мог поклясться, что помню, как брался за него.

* * *

На следующий день было сделано великое открытие. Мы с Хью исполняли мистический танец с книжным шкафом в его комнате, передвигая этого монстра на новое место (мы танцевали на неверных ногах, потому что шкаф оказался чертовски тяжелым). Когда мы поставили шкаф, его угол задел стену, отколов большой кусок штукатурки.

Я извинился, потому что это была моя вина, и, посмотрев на повреждение, увидел под штукатуркой нечто похожее на темное дерево. Возможное великолепие этого открытия заставило Хью простить меня; он и сам отколол еще кусок.

Догадка его подтвердилась. Под штукатуркой определенно скрывались дубовые панели, подобные панелям в гостиной. Это мгновенно сделало наши занятия более интересными.

Человек, работающий водопроводчиком, скорее всего, знал все о штукатурке, и