Белль и Себастьян - Николя Ванье

— Кто-то скажет, что и тут есть место любви, кто-то — что нет… А ну-ка, послушаем еще… Замолчали. Один из двух отступился.

Они уже почти дошли до деревни. Когда тропинка стала спускаться с горки, старик взял мальчика за руку. Ладошка у Себастьяна была такая теплая и маленькая, что у него сжалось сердце. Ему хотелось объяснить внуку: удача и счастье — вещи переменчивые, как ветер, который гуляет в вершинах, но настанет день, когда он обязательно вернется, чтобы ласково потрепать тебя по щеке… Однако старик предпочел словам молчание. Лучше уж совсем ничего, чем сболтнуть какую-то глупость. Ему вдруг стало стыдно. Отдаляя момент, когда придется открыть внуку правду, он увяз в собственной лжи, словно рыбка в корке льда. Но ведь Себастьян еще так мал! Можно подождать еще немного. Может быть, весной…

Мальчик посмотрел на него с удивлением, а Сезар смутился и тотчас же отпустил его руку. Жестом он указал на крышу, угадывавшуюся в сотне метров внизу по склону.

— Беги, скажи Анжелине, что я умираю от голода!

Пусто! Всюду пусто — и на полоске песка, и в узком проходе между двумя валунами, и на склоне холма, и на поросших травой полянах!

Себастьян долго искал следы собаки, хотя пообещал, что рано утром отправится в овчарню помогать деду делать сыр. Зверюга сюда не возвращалась, а кусок хлеба унесла ворона. Конечно, глупо было оставлять на пляжике хлеб и потом целый день ходить голодным ради того, чтобы его подарок слопала какая-то там птица! Но Себастьян понимал: он не может иначе, не может предать Зверюгу. Она должна понять, что он ей друг!

Ему хотелось сесть и плакать, однако времени на это не было. Только представив, как рассердится Сезар, мальчик почувствовал, как щеки заливает румянец. Вчера старик упрекнул Лину в том, что она слишком часто в последнее время посылает брата разносить хлеб и делать покупки для дома, поэтому у мальчика не остается времени помочь ему со стадом. Разумеется, Лина рассердилась и потребовала от Себастьяна объяснений. Пришлось признаться, что он много времени проводит в горах, но, конечно, «…далеко от тропы Глантьер, честное слово!». Произнося вслух лживые слова, Себастьян скрестил за спиной средний и указательный пальцы. Анжелина оставила его без десерта, но это не страшно: он не любил ее пирог-клафути, в котором часто попадались комки.

Нет, он не станет плакать как маленький ребенок! На это нет времени. Слезы и забава с голышами на реке отменяются! А Зверюга… она придет завтра. Обязательно придет!

Себастьян быстро пошел по тропинке, отыскивая глазами ориентир: если все время смотреть в одну точку, начинает казаться, будто идешь быстрее, чем на самом деле. Еще один подъем, потом развилка на дороге, потом пройти мимо пня… Там останется миновать лесок, и он будет на месте. Себастьян припомнил слова одной песенки и успел пропеть ее трижды, когда наконец оказался под сводами леса. Влага покрывалом окутала его. Ночью прошел дождь, земля пахла перегноем и, чуть сладковато, живицей. На маленькой прогалине, где ему нравилось играть в сильную жару, он увидел «ведьмин круг».[6]Себастьян подумал, что хорошо было бы задержаться и насобирать грибов, чтобы хоть как-то оправдать опоздание, однако стоило ему представить разгневанного деда, как ноги сами собой пошли быстрее. Ну и ладно! Грибы можно показать и на обратном пути. Можно придумать себе оправдание, даже если явишься с пустыми руками. Он скажет… Придумал! Скажет, что искал грибную полянку, чтобы порадовать Лину, — ведь она на него сердится — и совсем забыл о времени!

Решив для себя проблему с опозданием, мальчик прошел по тропинке, петлявшей меж сосен, взбежал на небольшой холм, перепрыгнул через кочку и приземлился на корточки на ковер из иголок. Прошло несколько секунд, прежде чем Себастьян понял, что рядом кто-то есть. У него перехватило дыхание, потом воздух вдруг стал густым как смола. Себастьян с трудом сглотнул. В такое чудо невозможно было поверить. Пес стоял прямо перед ним, поперек тропинки. Он казался огромным. Когда Себастьян выпрямился, собака коротко рыкнула в знак предупреждения и поставила уши торчком. То был вежливый способ сказать по-собачьи: «Осторожнее, я начеку!».

На этот раз мальчик не колебался ни секунды. После стольких часов бесполезного ожидания Себастьян заговорил, не останавливаясь, даже не дав себе времени подумать:

— Ты не хочешь, чтобы я тебя трогал? Хорошо, я не буду. Чтоб мне лопнуть! Я тоже не очень это люблю. А старики все время так делают. Наверное, потому, что я часто хожу лохматый. Они постоянно гладят меня по голове, а я это терпеть не могу! Я же им не кукла какая-нибудь! И ты тоже. Правда, ты весь в шерсти, и собаки любят, когда их гладят. А ты просто не знаешь, что это такое…

Не замолкая ни на мгновение, мальчик отвел волосы от лица, словно подтверждая свои слова. Зверюга больше не рычала, но пасть у нее была приоткрыта и из нее свисал язык. Себастьян решился сделать шаг.

— Идем, я тебе кое-что покажу! Что-то интересное!

Он начал обходить собаку стороной, чтобы не напугать, с беззаботным видом. На самом же деле Себастьян наблюдал за малейшим ее движением. Собака не сходила с места. Он отошел немного дальше и продолжал радостным голосом:

— Идем, обещаю, я не буду тебя трогать! Идем, упрямая твоя башка! Иначе нам никогда не стать приятелями! Тебе нельзя все время жить одному! Ты же собака, а не дикий зверь!

На этот раз пес встал и сделал шаг, но тут же замер с поднятой лапой, словно ожидая, что мальчик придумает еще что-то, чтобы его убедить. Себастьян мысленно улыбнулся. Ему было понятно такое недоверие, он и сам его часто испытывал. Значит, нужно добиваться своего неспешно и мягко… Мальчик вспомнил, как осторожно и ласково двигаются руки Сезара, когда он лечит рану, надевает наживку на крючок или раздвигает траву в поисках следов. Теперь он понял, как нужно действовать…

Пока собака не начнет ему доверять, она не подпустит его к себе. Он отошел еще на пару шагов, разговаривая с псом негромким веселым голосом. Слова не имели значения, главное — тон, которым они произносились. Собака пошла за ним следом. Пять метров… Десять метров… Каждый раз, когда мальчик останавливался, пес замирал тоже, как если бы хотел сохранить безопасную дистанцию. Так они прошли через лес и выбрались на плато. Себастьяну казалось, будто их с собакой связывает тонкая нить, которая может порваться при малейшем толчке. Ему почему-то вспомнился канатоходец, которого он увидел на ежегодной ярмарке в долине. Они всегда ездили туда вместе — Сезар, Анжелина и он. Люди рассказывали, что до войны на ярмарке было еще интереснее, было больше артистов и зазывал, проводились танцевальные балы и концерты… Выступление канатоходца поразило мальчика. Ничего подобного ему видеть не доводилось. Мужчина шел по проволоке, натянутой меж двумя столбами, и эта проволока качалась при каждом его шаге. Раскинув руки в стороны, чтобы удержать равновесие, он словно бы нащупывал ногой невидимую ступеньку между небом и землей. Вот и они с собакой сейчас были похожи на того канатоходца: все могло полететь в тартарары в любую секунду, и все равно они шли по этой нитке, которая связывала их друг с другом, поддерживая шаткое равновесие. Теперь Себастьян точно знал, когда ему нужно заговаривать с псом, — каждый раз, когда тот начинал сомневаться.