Малиновский. Солдат Отчизны - Анатолий Тимофеевич Марченко

за исключением одного небольшого участка, не смог преодолеть рубеж Мышковы. Будем считать, что сегодня — решающий день».

Наконец Родион Яковлевич прибыл на командный пункт дивизии, расположившийся неподалёку от деревни. Подбежавший командир дивизии доложил, что северный берег реки удерживается прочно, хотя противник беспрерывно атакует.

— Подмога прибыла?

— Прибыла, товарищ командующий, и очень кстати.

Его слова заглушил страшный грохот — вблизи наблюдательного пункта разорвался снаряд. За ним второй, третий... Едва умолкла пушечная канонада, в полевой бинокль Малиновский рассмотрел контуры вражеских танков.

— Товарищ генерал, — взволнованно обратился к Малиновскому командир дивизии, — вам лучше перебазироваться на командный пункт армии. Сейчас тут будет такое! Я насчитал уже шестьдесят танков!

— Руководите боем, — спокойно ответил Малиновский.

По приказу комдива артиллеристы 20-й истребительной противотанковой бригады выдвинули орудия на прямую наводку. В окопах изготовились бронебойщики. А когда танки едва не вплотную приблизились к траншеям, им навстречу бросились моряки-тихоокеанцы со связками гранат. Родион Яковлевич видел, что моряки, сбросив бушлаты, остались в одних тельняшках.

«Геройские ребята», — думал он.

Началась жаркая схватка. Факелы от горящих танков огненными хвостами потянулись в зимнее небо. Прямой наводкой били не только противотанковые пушки, но и полевые гаубицы, хотя они были предназначены главным образом для стрельбы с закрытых позиций.

Ближе к ночи танковая атака немцев захлебнулась. Малиновский отправился на командный пункт армии. Душа полнилась радостью: прогноз оказался верным, Мышкова Манштейну не по зубам. Теперь надо думать, как перейти в контрнаступление. И чем быстрее, тем лучше.

На командном пункте армии царило оживление. Ещё бы! Манштейн остановлен, деблокирование провалилось! Малиновский сразу же обратил внимание на то, что те же самые офицеры и генералы, которые в сорок втором выглядели подавленными и виноватыми, сейчас будто «расправили крылья». Научились бить непобедимых гитлеровских вояк!

— Теперь главная цель — Котельниково, — весело произнёс Василевский. — Заняв его, мы лишим врага оперативного манёвра. Ведь это — крупный железнодорожный пункт. Прошу командующих и начальников родов войск доложить о готовности.

После доклада началось уточнение задач, деталей и особенностей предстоящего наступления. Когда всё было обговорено и решено, Родион Яковлевич поднялся из-за стола:

— Ну что, товарищи, всыплем Манштейну? Да так, чтобы он на всю жизнь забыл дорогу к Сталинграду!

— Всыплем, товарищ командующий! — раздались голоса.

— Не слышу начальника штаба, — лукаво проронил Родион Яковлевич. — Сомневаетесь, Сергей Семёнович?

— Да Боже упаси! — живо откликнулся Бирюзов, — Как взаимодействие с соседями?

— Всё в порядке. С 5-й армией и её 300-й стрелковой дивизией, которая обеспечивает наступление нашего правого фланга, имеется вполне устойчивая связь. Всё нормально и со связью с 51-й армией, которая будет наносить удар по противнику слева, с направления Гнило-Аксайская.

— Теперь доложите, какие у нас сигналы выхода на рубежи. Крайне важно, чтобы наступление шло организованно и точно по плану.

Бирюзов все сигналы знал, можно сказать, наизусть:

— Выход на рубеж Верхне-Кумский, Заготскот, высота сто двадцать один, три, «Парижская Коммуна» — сигнал «Дон»; второй рубеж — Клыков, балка Неклинская, луг, высота сто четыре — сигнал «Волга». Сигнал «Канал» означает, что задача выполнена.

— Отлично, — подытожил Малиновский. — Считаю, что всем нам на командном пункте быть незачем, важнее находиться в войсках. Я буду в 1-м гвардейском стрелковом корпусе. В 13-й гвардейский, к генералу Чанчибадзе, думаю, следует отправиться вам, Сергей Семёнович. А что скажет член Военного совета?

— Люблю танкистов, — был ответ.

— Тогда — к Ротмистрову.

— Ну а я — к Рокоссовскому, — улыбнулся Василевский. — Засиделся я у вас.

— Всем желаю боевых удач, — на прощание сказал Малиновский. — И пока не добьём этого Манштейна, на КП не возвращаемся. Договорились?..

12

В первых числах января уже наступившего сорок третьего года Малиновскому позвонил Василевский:

— Родион Яковлевич, кажется, вам давно не приходилось быть в роли человека, дающего интервью? Все бои да сражения...

— Да не очень-то я охоч до таких занятий. К тому же журналисты — народ въедливый, впиваются в тебя, как клещи. Вы же сами знаете.

— Да уж знаю, но тут случай особый. Где-то через недельку к вам пожалует некий Александр Верт, корреспондент английской газеты «Санди таймс» и радиокомпании «Би-би-си». Придётся его принять.

— Александр Михайлович, нельзя ли как-то уйти от этого? Может, кто другой?

— Уважил бы, Родион Яковлевич, да не в моих силах. По этому вопросу мне звонил лично Верховный. И назвал вашу фамилию. И кроме того, Верт рвётся именно к вам, ведь это вы не дали Манштейну облобызаться с Паулюсом. Вот теперь и расплачивайтесь.

— Александр Михайлович, но ведь не один я! К тому же корреспондент иностранный. Каждое слово надо взвешивать.

— Родион Яковлевич, я вас не узнаю. Вы никогда не боялись ответственности, не раз это доказали.

— Ну что поделать. — Малиновский понимал: «от Верта не отвертеться». — Воспринимаю это как директиву.

— Не директиву, а просьбу, — уточнил Василевский. — Сами понимаете, когда мы отступали, никто у нас интервью не брал. Да и не до этого было. А сейчас в самый раз прославить наше оружие. Да и неплохой случай нашим союзникам здравые мысли подбросить.

— Понимаю. Вот только будет у меня проблема с переводчиком, — посетовал Родион Яковлевич. — С немецкого — их пруд пруди, а с английского — никого нет. Может, он французский знает или испанский. Я пока что эти языки не забыл.

— Проблема перевода пусть вас не тревожит, — успокоил его Василевский. — Верт прекрасно владеет русским. Он родом из Петербурга. И что главное — сочувствует Советскому Союзу, журналист левой ориентации.

— Хорошо, Александр Михайлович, постараюсь выполнить поставленную задачу.

На том разговор завершился.

И действительно, вскоре, 11 января, Верт прибыл в штаб армии, который располагался в большом селе на берегу Дона. Это были дни, когда продолжалось наступление 2-й гвардейской армии, гнавшей остатки войск Манштейна со Среднего Дона.

Родион Яковлевич встретил Верта радушно, усадил поближе к большой русской печи, в которой полыхал огонь. Иностранец и впрямь основательно продрог, хотя и был одет в новенький полушубок, на голове — цигейковая шапка. Малиновский подумал, что, доведись ему встретить Верта где-нибудь на позиции, вряд ли смог бы узнать в нём англичанина: в лице журналиста было много славянских черт.

С первых минут встречи Верт радовался, что попал именно к Малиновскому: от многих военных