При вспышке молнии - Барбара Босуэлл

Во-первых, у нее на руках маленький мальчик, а внезапное резкое движение может его испугать; во-вторых, Кевин все равно ее не отпустит, а пуститься в откровенное бегство было бы ребячеством. Все логично, но Рейчел нехотя призналась себе, что истинная причина в другом. Она просто не в состоянии этого сделать, потому что буквально не может пошевелиться. Ноги у нее подкашивались; кровь будто замедлила ток по сосудам, тяжело пульсируя.

— Так что там у вас произошло, Рейчел?

При звуке этого грудного голоса она затрепетала. Глаза Кевина сверкали каким-то первозданным чувством. Это был не гнев, но нечто куда более опасное.

Рейчел судорожно сглотнула.

— Какие-то женщины продавали печенье в пассаже. Ну, знаете, благотворительный базар. Одна из них сказала, чтобы Брейди спросил у мамы, можно ли ему печенье.

Рейчел вспомнила потрясенное выражение лица Брейди, когда он проследил направление взгляда той женщины. «Мама?» — неуверенно переспросил он. Мордашка его просияла. Тут ее осенило, что она не назвала Брейди своего имени и вообще не объяснила, кто она такая. Сара сунула ей мальчика, и они тут же тронулись в путь. Конечно, малыш недоумевал, и вот теперь загадка разрешилась — так Рейчел истолковала себе ощущения Брейди. Потом они провели весь день со Сноуи и Лорел, и слово запало в его память. Сноуи звала мамой темноволосую тетю, очень похожую на ту маму, которая привезла его сюда.

— Он употребляет это слово как родовое наименование, — предположила Рейчел, гладя белобрысую головку. — Чтобы обозначить особу женского пола или женщину, которая о нем заботится.

— Не всякая «особа женского пола» ассоциируется со словом «мама», — возразил Кевин. — Он никогда никого так не называл. Он никогда не называл мамой Сару, а именно она о нем заботится. — Они стояли совсем рядом, он почти держал Рейчел в объятиях. Его окатило горячей волной желания. — А как вы с Брейди очутились в пассаже?

— Хороший вопрос. — Рейчел с трудом подавила стремление прижаться к нему немедленно.

Ей становилось трудно даже держаться прямо; тело жаждало найти опору. Вот, например, Кевин. Он такой сильный. Рейчел чувствовала, как у нее тяжелеют веки, слабеет шея. Ей хотелось положить голову ему на грудь и закрыть глаза.

— Да, я славлюсь агрессивным ведением перекрестного допроса. И если вы не хотите, чтобы я обращался с вами, как со свидетелем противной стороны, сейчас же перестаньте отмалчиваться и уходить от ответа.

От властной нотки в его голосе у нее по спине побежали мурашки. Чем больше она уступает, тем настойчивей становится он. Куда ее заведут подобные поступки?

Рейчел попыталась собраться с духом. Должна же она в конце концов постоять за себя. Но эта решимость потонула в заполонившем ее желании укрыться в его объятиях.

— Вниз, мама, — внезапно забарахтался Брейди.

Рейчел ужасно не хотелось выпускать малыша из рук, но что поделаешь. Она наклонилась, чтобы поставить Брейди на землю.

— Пора тебе купаться, Брейди, — сказал Кевин.

Брейди немедленно перестал извиваться и вновь ухватился за Рейчел.

— Мама, купать!

— Хорошо, — согласился Кевин.

Он железной хваткой держал Рейчел за талию. Выпрямившись, она оказалась еще ближе к нему, жар его тела был невыносим. Рейчел пришлось напомнить себе, что дышать все-таки нужно.

— Вы не уйдете отсюда, пока он не уснет и я не услышу ваших объяснений, — предупредил Кевин. — А может быть, задержитесь и дольше, — тихо добавил он.

У Рейчел заколотилось сердце. Ей следовало разорвать его в клочья за подобную наглость, ну хоть как-то возмутиться. Но она не смогла выдавить из себя даже простого «нет».

Разумеется, она прекрасно понимала, что ее молчание может быть расценено как знак согласия, и поразилась столь не свойственной себе податливости. Обычно она несколькими словами уничтожала наглеца, осмелившегося заявить подобное. Впрочем, таких давно не находилось.

А Кевин просто приказывал ей, похоже, нисколько не сомневаясь в ее послушании.

А она-то, она тоже хороша! Ведет себя как покорная овечка, не возражая, на что бы он там ни намекал. Даже тогда, когда он повел ее наверх, по-прежнему обнимая за талию: их плечи прижимались друг к другу, бедра соприкасались, она покорно помалкивала. Даже тогда, когда он не отнял руки наверху.

Рейчел опустила Брейди на пол, и малыш бросился к ванной, во весь голос вопя: «Купаться!»

— Вы промокнете до нитки. Брейди плещется и пускает фонтаны, как кит, — предупредил Кевин, улыбаясь.

Эта улыбка окончательно ее сразила. Кевин обнимал ее за талию, едва заметно поглаживая спину, и мысль остановить его почему-то не приходила Рейчел в голову. У него были длинные пальцы, он умудрялся одновременно касаться изгиба ее бедра и мягкой выпуклости живота. И это было удивительно приятно.

Рейчел чувствовала, как нечто, до сих пор дремавшее в душе, пробуждалось к жизни, расцветало, пускало жаркие побеги. Она почти физически ощущала, как здравый смысл тает в огне сладостно-головокружительных чувств.

Никогда прежде она не переживала ничего подобного и не знала, как с этим бороться. Она даже не была уверена, что хочет бороться.

Свободной рукой Кевин развернул ее к себе лицом. Рейчел прижалась лбом к его груди, чувствуя себя слабой и беспомощной; он медленно провел ладонями вдоль ее тела в откровенно чувственном порыве. Словно повинуясь чужой воле, она обняла его.

Он опустил голову и коснулся губами изящного, почти болезненно-чувствительного изгиба ее шеи.

— Не теперь, — прошептал он, прикусывая кожу зубами, дразня ее языком.

Задрожав, Рейчел теснее прижалась к нему.

— Позже, милая, — хрипло сказал он и неохотно, но твердо высвободился из ее объятий.

Рейчел, которая никогда в жизни не испытывала опьянения, теперь словно захмелела. Она не сумела бы пройти ровно и нескольких шагов; да что там, ее так шатало, что она вообще едва держалась на ногах. У нее кружилась голова, но это было приятно. Кевин, слегка обнимая ее за плечи, повел Рейчел к ванной.

А она только диву давалась. Ею никто никогда так не распоряжался, но вместо того чтобы возмутиться, она таяла от удовольствия. Как Кевину Кормаку — подумать только! — удалось всколыхнуть в ее душе такие чувства?

Они подошли к ванной. Брейди гордо раздевался сам.

Кевин протянул руку и открыл краны. Белая ванна быстро начала наполняться водой.

— Куклы Барби, — вдруг недовольно пробурчал он.

Рейчел перевела взгляд с детского тельца на фигуру его отца — скопище могучих мускулов. Невозможно вообразить, что нежный малыш превратится со временем в мужчину, подобного его отцу. А может, и не превратится, возразила Рейчел самой себе, потому что мужчин, подобных его отцу, очень немного, во всяком случае, ей до сих пор не попадались.