Такси заказывали? - Маргарита Ардо

«Какое, к чертям, вдохновение?» — поморщился я. Затем окинул взглядом кабинет с подарками, которые нанесли сотрудники и партнёры, поморщился снова и вдруг понял, что завидую ему.

Не в моих правилах сидеть и колбаситься. Я предпочитаю делать. Так что я посмотрел видео в Ютубе, списался с Ключичным и загорелся. Да, я тоже хочу пройти Iron Man! Пока ещё суставы слушаются и мышцы не рассохлись, тело ведь не вечное… Захотелось достижений и чего-то не о работе!

Но мои идеи о спорте и необходимости расти куда-либо ещё, кроме счёта в банке, Лиза не поняла. Более того — подняла на смех. Пожалуй, именно с тех пор наши дороги стали расходиться, медленно — подкол за подколом, скандал за скандалом, пока мы, наконец, не оказались на разных берегах с опущенными забралами и мечами наперевес.

Но в целом, я привык, что женщины — существа требовательные и вдруг пожалуйста… Может, новое поколение выбирает не только Пепси, а я что-то промухал?

Лицо Марианны довольно светилось, и мне хотелось большего — не для того же я всё это затеял, чтобы просто сходить попить кофе, провести собеседование и отчитаться начальству в реализации первого пункта международного проекта.

Я её не понимал, но это не раздражало, наоборот, вызывало любопытство. Она дышала иным воздухом, чем-то новым и свежим. И этот её позитив — совсем, как у Ключичного тогда на фото. Просто как кирпич на голову и невозможно жить дальше, как прежде.

Я так же широко улыбнулся Марианне и расправил плечи. Пусть видит, что разряд по плаванию тощим виолончелистам не дают.

Пусть я и ровесник отца и матери, но буду гнуть свою линию. И я далеко не седина в бороду, крыша в пляс, или что она там обо мне думает? Да-да, думает! Когда сказала про «кризис среднего возраста», посмотрела на меня так, словно я мимо проехал на байке, как молодящийся Дед Мороз с пятью голыми девицами. Впрочем, на байке я бы, конечно, прокатился. Надо достать из гаража, пока Юра не разобрал в моё отсутствие.

— Я вам даже немного завидую, — продолжил я наводить мосты. — Столько разнообразия с юных лет: мавриканцы учат языкам, про блины пишут, музыканты, неформальная атмосфера, композиторы с Запада в качестве няньки. Что бы там ни было, главное, вам не было скучно!

— Правда? — воскликнула она, раскрывшись будто на ещё один слой лепестков. — Я рада! Обычно это всех шокирует. Особенно про маму…

— Ну, в некотором смысле, я её понимаю.

— Да-да, развод, вы говорили, — кивнула Марианна, сегодня больше похожая не на Мерилин Монро, а на ангела, притворяющегося человеком. Получалось плохо — светом были пронизаны ушки, и белокурые волосы, воздушные пряди и нежная шея.

Мне снова захотелось увидеть её колени, и подумалось, что джинсы — это отвратительное изобретение модельеров. Я имею в виду для женщин.

Словно в подтверждение, в кафе зашли две женщины в джинсах и кроссовках, одинаковые и бесполые, как солдаты Джейн. Они скользнули по нам равнодушными взглядами и прошли по витой лесенке на второй этаж.

В заведении было удивительно пусто, по углам зелено. Официант скучал. Тем более располагало к продвижению моей стратегии. Потому я с улыбкой искусителя произнёс:

— Вы, конечно, первый день у нас работаете, и поэтому к вам нет никаких претензий. Но вообще у нас существует корпоративный дресс-код. Надеюсь, завтра вы вольётесь в коллектив.

Я представил её ножки, обтянутые тонким чулком. И туфельки — те, в которых она пела на сцене. Просто преступление в её случае всё это прятать!

— Белый верх, чёрный низ? — задорно спросила Марианна.

— Не обязательно. Но девушки у нас ходят в деловых юбках или платьях. Возможно, вы заметили?

— Не успела, — мотнула она головой. — В потоке слёз и аллергического насморка детали были упущены.

— Еще раз извините за накладку. А сейчас вы точно в порядке? — поинтересовался я.

— Абсолютно.

— Тогда расскажите ещё о себе, — попросил я и вспомнил про кофе. Отхлебнул, почувствовал на языке приятный вкус. Затем откинулся на спинку стула и закинул ногу за ногу.

— Училась, закончила, получила диплом, работала, работаю, обожаю иностранные языки и всё, что связано со словами, замужем не была, — скороговоркой выпалила Мари. — Впрочем, это ведь уже не имеет значения?

— Имеет. Иначе б я не спрашивал. Но вы на удивление кратки. Обычно кандидаты на замещение вакансии стараются себя продать получше.

— Я не продаюсь, ибо бесценна, — заявила она и хитренько сощурилась. — Погодите-ка, Александр, вы хотите сказать, что если бы вы нашли в моей самопрезентации изъяны, вы бы не стали подписывать со мной контракт?

Я усмехнулся и не ответил: много будет знать…

Но это создание не успокоилось. Она отставила чашку с кофе в сторону и ещё сильнее подалась вперёд.

— Тогда скажите, почему вы наняли именно меня?

Дерзкая! Нравится! Ужасно нравится!

Я выпрямился и наклонился к ней через крошечный круглый столик. В мгновение до поцелуя её глаза изумлённо расширились, поглотив оттенками небо. А затем я коснулся её губ своими. И веки сами закрылись.

Малиновый вкус, лепестковая нежность и блаженство по телу. Мне захотелось продолжить, но Марианна отпрянула. За её зрачками зрело неопределённое: то ли восторг, то ли революция. Прежде чем она успела мне что-то сказать, я сощурил хитро глаза, ещё пьяно блаженные, и улыбнулся:

— Отвечу вам только после того, как вы скажете. Итак, почему вы меня тогда поцеловали?

Она моргнула. Ещё раз. Я смотрел с нарастающим внутренним чувством торжествующей правоты, предвкушением радости и удовольствия, которые проявились улыбкой мартовского кота, ибо так я себя и чувствовал.

Марианна стала пунцовой, словно вновь нанюхалась лилий, и выпалила:

— Из жалости!

Улыбка сползла с моего лица.

— Простите… — сказала она. Подскочила со стула и, подхватив рюкзак, бросилась на улицу.

Всё блаженство мигом слетело в тартарары. Меня будто пыльным мешком по голове ударило. Я сглотнул и потянулся в карман за несуществующим платком. Вместо него достал портмоне и деньги… Выложил на стол.

Какой там был фильм недавно на «Оскар»? «Старикам здесь не место»? Угу. Статуэтка моя. Аплодисменты. Занавес.

Знаете, почему футболисты получают более серьёзные травмы, чем боксёры? Потому что боец на ринге нацелен на удар, готов атаковать сам. Он собран, для него нападение — не сюрприз. К тому же имеется шлем, перчатки, рефери и странная штука в зубах, название которой я никак не запомню. А для футболиста главное на поле — мяч, он не бежит на вражескую половину поля, желая порвать соперника, как Тузик грелку. Его дело — пас, удар по мячу и го-о-ол! И вдруг чужая буца попадает ему в голень. Или в колено. А то и в голову. Всякое бывает. И что тогда?