Книги онлайн и без регистрации » Научная фантастика » Город в конце времен - Грег Бир

Город в конце времен - Грег Бир

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 162
Перейти на страницу:

Она не была охотником — не была и шпионом. Однако бдительность важна всегда — и уж тем более, когда чувствуешь себя в безопасности.

Он занес в дом почту, рассортировал, выбросил никчемную макулатуру, проверил влажность в горшках с азиатскими ландышами, а также в кадке с лимонным деревом возле эркерного окна в гостиной.

Оттягивая время, Джек несколько минут постоял, через стекло разглядывая улицу напротив и подмечая расстояние между фонарями; интересно, на что это будет похоже к полуночи, почти в полной темноте, а еще лучше — рано утром, когда погаснут все огни и забрезжит рассвет? Картинка поплыла перед ним, приправленная чем-то еще, несообразным и решительно невозможным. Дома на противоположной стороне улице казались сделанными из стекла, и сквозь них виднелась некая равнина или пустыня, черная, как обсидиан, с торчащими из нее колоссальными, неясно прорисованными объектами — по-своему живыми, но полными злобы и зависти, ничего не прощающими…

Застонав, он зажмурился, принялся трясти головой — пока не вернулся предвечерний свет — и торопливо задернул шторы.

Вестибюль клиники был полон народа. Врачи возились с семью матерями и их захворавшими чадами. Джеку нравились дети, однако их болезни или, паче того, всамделишные беды приводили его в неловкость, заставляли чувствовать себя посторонним. Отвернув взгляд, он тоскливо прислушивался к кашлю, сопливому шмыганью, плачу, писку и воплям в борьбе за игрушки.

Барабаня пальцами по деревянному подлокотнику, Джек выбивал ритм той самой песенки, которую напевал себе под нос при жонглировании — скорее даже не мелодию, а набор тягучих похмыкиваний.

Услышав свое имя, с соседнего кресла поднялся пожилой мужчина и положил на центральный столик сегодняшний выпуск «Сиэтл уикли». Джек взял таблоид в руки, перелистнул страницы с обзорами последних достижений театра и кино — ни тем, ни другим он не увлекался — и задержал внимание на статьях про местные клубы и выступления музыкантов. Всегда в поисках новых, симпатичных мелодий.

Он успел прочитать полрецензии, посвященной формальному анализу творчества очередной группы, работающей в стиле фьюжн-ска-грейс, как вдруг слова на газетной полосе поехали влево. Голова Джека пошла кругом. Казалось, что-то зависло перед глазами: облако крупных, большекрылых насекомых, словно выхваченных из темноты слепящим лучом прожектора. Затем контуры насекомых расплылись, их смахнуло прочь, впечатало в картины, развешанные на стенах клиники — мимо стульев, мимо заваленного игрушками уголка для самых маленьких.

Забурлил аквариум, стоявший возле регистратуры.

Пузыри внезапно замерли.

На клинику обрушилась тишина.

Видеть он мог, только все силуэты скошены — кренятся, вращаются то сюда, то туда вокруг центральной точки, которая принялась разбухать и окрашиваться в цвета побежалости: от красного через синий к всевозможным оттенкам бурого и розового.

На него в упор уставилась пара широко распахнутых глаз, чье выражение он не мог прочитать. Непонятно, что это за лицо — слишком много незнакомых линий, — хотя ничего пугающего в нем нет. Неясно откуда, но Джек попросту знал, что это существо — человек? — был добр, обеспокоен и заинтересован в юноше.

Более чем.

Позади лица открылся длинный, сужающийся туннель, ведущий к неестественно резкому, явно искусственному свету. Джек почувствовал, что его собственная физиономия глупо обмякла, веки отяжелели.

Он опять уходил в сон.

Лицо: на редкость плоское, с приплюснутым носом, чей кончик украшал розовый пух; плотная рыжеватая шерсть, захватившая щеки; миниатюрные ушки.

Пока одна биологическая догадка сменяла другую, он нашел это лицо симпатичным, а затем — чудеса! — красивым. Тут же к этому чувству добавился еще один штрих: подспудный намек на заботу и печаль.

Более того, его собственная шевелюра изменилась — стала кустистой, торчит куцыми, жесткими волчками. Он попытался было взять губы и язык под контроль, но дело шло с трудом. Какие бы звуки он ни пытался издать, получался невнятный лепет. Джек осторожно потрогал уши и обнаружил, что на ощупь они напоминают шляпки садовых шампиньонов.

Самочка с розовым пятачком вместо носа изящной ладонью обтерла ему лоб и заговорила вновь. «Го-го-го, га-гага» — ничего не разобрать, но звучит приятно. С таким же успехом она могла бы декламировать стихи — или петь. Зато с цветопередачей в поле зрения творилось что-то неладное. Он никак не мог решить, синяя она, бурая или розовая. А затем, словно расплывчатая картинка вдруг вошла в фокус, он разом переключился на новый лингвистический фрейм, сбросил старый, цвета повели себя нормально, а речь вернулась. Контроль за телом — по крайней мере за физиономией и ртом — стал более уверенным.

— Ты вернулся, — сказала она. — Как чудесно. Ты меня помнишь?

— Я… не… нет, — произнес он, отлично сознавая, что они оба говорят не на английском или любом ином языке, который ему доводилось слышать ранее.

— Что ты помнишь?

Он уставился на вогнутый потолок. Крупные крылатые насекомые — побольше ладони — ползали или просто сидели, поблескивая черными цилиндриками туловищ. У каждого на спине по букве или символу. Двигались они как бы в ногу, словно желая сформировать шеренги — и тем самым составить слова. Прочесть их он не мог. И все же обстановка вокруг была реальной — абсолютной, до цельной и неизменной убежденности.

— Получается, я не сплю? — спросил он.

— Не думаю. Во всяком случае, не с этой стороны. Не у нас.

— И давно я?..

— Тебя била дрожь, но недолго, меньше, чем… — Тут она употребила слово, которое он не смог ухватить и задержать, а потому оно упорхнуло.

— Где я?

— Не хочу показаться грубой, но у нас принят протокол. Мы сами его придумали. Твой телопарник немножко… э-э… — Очередное слово, явно насмешливое. — Он оставил послание… мне, правда, пришлось его слегка подправить. Чтобы ты разобрался, куда попал и чего нельзя делать.

Он никак не мог повернуть голову, поэтому она поднесла поближе квадратный кусок черного полотна, испещренный красно-желтыми, сверкающими письменами — трясоткань.

— Ничего не разберу, — сказал он.

— Я тебе прочитаю.

— Меня зовут… — Но он уже позабыл, кто он такой и где был раньше… до того как… Он попытался было встать, в теле тут же возникло покалывание, и он упал обратно.

Она ущипнула свое ухо, затем коснулась носа, выказывая сочувствие. А может, это означало улыбку.

— Это ничего. Давай для начала попробуем вот что. Похоже, ты появляешься здесь из эпохи, очень далеко отстоящей от нас. Если ты реален, а не просто один из фокусов Высоканов, то тебе надо знать кое-какие факты.

Она перевернула квадрат и зачитала сверкающие слова:

«Приветствую тебя, полярная противоположность! В последнее время мне что-то не везет, и, полагаю, ты этому виновник. Рассказывать особенно нечего, ты и сам все видишь. Я — член древнего племени, бедноватый, но предприимчивый. Если ты пришел из ближайшего будущего, не оставляй свидетельств о том, что пае ждет; я предпочитаю неведение. Если ты из прошлого, скажу лишь одно: часы перестали показывать время. Впрочем, жизнь у нас вполне счастливая — когда ведешь себя смирно. Ярусы умеют жестоко наказывать. Если ты из ближайшего прошлого и хочешь немного побродить и осмотреться, тогда заботься о моем теле — только смотри у меня, не вздумай флиртовать с хорошенькими сияниями! (При этих словах самочка фыркнула и ее лицо пошло морщинками и ямками.) Если хочешь, развлекайся на лугу, мы там драки устраиваем».

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 162
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?