Щепотка пороха на горсть земли - Дарья Андреевна Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но на веранде трактира, стоило заметить госпожу Набель, простые утренние мысли моментально вылетели из головы охотника: уж больно впечатляюще выглядела градоначальница. А если совсем точно, то — ее нижняя часть, облаченная в штаны и высокие сапоги. И если взглянуть отвлеченно, то можно было отметить, что штаны эти достаточно свободные и не обтягивают ноги, даже немного скрадывают очертания. Но для этого надо было отвлечься, что у Косорукова не получалось. Ноги были длинными и стройными, Торк в кобуре дополнительно подчеркивал изгиб бедер, и этот вид будил понятные и предсказуемые, но очень неуместные желания и мысли.
— Дмитрий, вы в порядке? — окликнула девушка, и он, вздрогнув от неожиданности, наконец очнулся и через силу поднял взгляд на лицо Анны.
— Да, конечно. Поедемте, не станем терять время.
— Только мы поедем немного вкруг, — предупредила градоначальница, когда они двинулись по улице, и тут же цыкнула на жеребца, который попытался проявить к Зорьке интерес. Странно, но он послушался. — Поднимемся вон туда на холм, город объедем.
— Зачем?
— Хочу посмотреть, как там дела. Я регулярно объезжаю город, чтобы ничего не пропустить.
— Похвальный обычай, — задумчиво проговорил он.
Некоторое время ехали молча. Центр города был тих, а вот ближе к окраинам жизнь уже проснулась. Голосили петухи, мальчишка-пастух гнал небольшое стадо коз за околицу. В одном месте дорогу им перешел степенный мамонт, на шее которого покачивался молодой парнишка в соломенной шляпе. Точнее, мамонтиха, потому что за ней следом, держась хоботом за хвост, семенил пушистый и лопоухий мамонтенок.
Погонщик звонко крикнул: "Привет, хозяйка", — та в ответ улыбнулась и махнула рукой.
— Почему они все называют вас хозяйкой? — спросил охотник. — Это звучит довольно странно.
— Привычка, — неопределенно пожала плечами Анна. — Так давно уже заведено. Отец был хозяином города, ну а я — хозяйка.
— И вам нравится такая служба? Неужели не хочется заняться чем-то другим?
— Я привыкла, — усмехнулась она. — Еще с детства, у отца не было других детей.
— Это тем более странно. Градоначальник ведь выборная должность?
— Ну разумеется, притом единогласно, — отозвалась она и сочувственно улыбнулась: — Не задумывайтесь об этом, мой вам совет. Вы не живете в Шнали, вас это никоим образом не касается. Главное, чтобы нас все устраивало, правда?
— Конечно, но… — ответил он, но осекся на полуслове и лишь качнул головой.
А что говорить? Что это странно — совсем юная девушка, которую выбрали градоначальницей приграничного городка в разгар войны? Да она, кажется, и сама это понимает, только объяснять не намерена. И почему должна?..
— Почему ты остался в Рождественске? — вдруг решила поддержать беседу Анна.
— А почему нет, город как город, — пожал он плечами в ответ. — А мы на "ты" в одностороннем порядке?..
— Простите, — виновато улыбнулась она. — Я не привыкла ко всем этим ритуалам, у нас тут все проще. Стоит немного забыться, и вот… Если вам важно, то я постараюсь.
— Не то чтобы важно, просто непривычно. Девушка все же, — с легким смущением ответил Дмитрий. — Я отвык общаться с приличными девушками, но эта привычка оказалась сильнее других.
— Ну… В таком случае считай, что я неприличная. И все же, почему Рождественск? Ты же не здешний. И по выговору видно, и вообще.
— Из Павлограда, верно, — подтвердил он.
— Тем более. Почему не вернулся? Неужели там совсем со службой туго? Пусть и не на флоте.
— Нет, почему? Можно устроиться, — задумчиво проговорил Дмитрий, опасливо и недоверчиво прислушиваясь к себе. — Я военный инженер по специальности, паровые котлы знаю, да и не только…
Привычная тоска и безысходность, тщательно запрятанные на самое дно души, не шевельнулись. Кажется, после вчерашнего они сгинули безвозвратно. Сложно было принять, что для такого исцеления хватило одного разговора с местным священником.
— Но? — заинтересованно поглядела на него Анна.
Он всегда уклонялся от таких разговоров и мыслей, а сейчас поддержал разговор — осторожно, как пробуют поломанную руку, сняв после долгого лечения лубок. Не веря самому себе: неужто и впрямь отболело?
— В Павлуху ехать смысла нет, что я там забыл? Тут и остался. А что в инженеры не пошел… От моря с души воротит, да и без него видеть я эти железки уже не могу.
— Почему? — озадачилась она.
— Надоело, — отозвался он, поморщившись и передернув плечами.
— Зря. Как инженера тебя бы на прииск взяли, если и правда толковый. Инженеры там никогда не лишние, у нас их мало.
— Как вышло, так и вышло, — отмахнулся Дмитрий. — Тем более я же приехал не наниматься на службу.
— Да, убийцу ловить, — вздохнула Анна. — Я помню. У тебя никого не осталось в Павлограде, да?
— Никого, — подтвердил он. — Мать умерла, когда я еще учился, болела. Отец после уже, во время войны, когда… В общем, во время войны, — он опять оборвал себя на полуслове, не желая вдаваться в детали.
— Оставайся здесь, — вдруг предложила девушка после короткой паузы. — У тебя же и в Рождественске никого нет?
— Неожиданное предложение, — растерялся охотник. — И чем я его заслужил?
— Мне кажется, тебе здесь будет хорошо, — невнятно ответила Набель и тут же продолжила о другом, кажется не желая продолжать обсуждение: — О чем и с кем ты хочешь говорить на прииске?
Несмотря на то, что вспоминать прошлое вдруг стало легче, продолжать этот разговор Дмитрию не хотелось. Воспоминания в любом случае не из приятных, и одно дело поделиться ими со священником — вроде исповеди выходит, а совсем другое — плакаться незнакомой девушке. Жаловаться он не любил и жалости ни от кого не ждал, а без этого вряд ли получится.
Расспрашивала ли она из вежливости или любопытства, какой смысл рассказывать, что он до сих пор чувствовал себя виноватым в смерти отца, пусть и понимал, что не мог ее предотвратить и что-то изменить? Потому что он точно знал, что убила того весть о гибели "Князя Светлицкого" и смерти единственного сына.
