Адмирал "Коронат" - Борис Царегородцев

Неплохо-неплохо — приговаривал он, осторожно надавливая на швы и не обращая на мои негромкие стоны сквозь зубы. Мы вначале ожидали худшего, но у вас очень крепкий организм и вы невероятно быстро идёте на поправку.

Он ещё несколько минут донимал меня разными вопросами и ещё раз прошелся пальцами по моей груди чего-то пробубнил себе под нос, покачал головой и под конец проинструктировал Анастасию, что нужно со мной делать, а сам ушел. Все началось в обратном порядке с тои лишь разницей, что вначале она намазала мою грудь какими-то вонючими мазями и давай бинтовать снова. И вот её грудь опять прижимается к моему лицу, но теперь она и не пытается отстраниться, так как мы оставались в палате вдвоём — Прохор после моего кивка исчез с глаз, и сейчас стоит за дверью в ожидании, когда Анастасия его позовет чтобы отнести поднос, куда она скажет.

Но не успела Анастасия ещё закончить перевязку, как в дверь вначале постучал Прохор, а потом и просунулась его голова.

— Ваше превосходительство, там похоже сам царь пожаловал, так как всё начальство высыпало на улицу.

Анастасия по-быстрому собрала поднос, помогла мне лечь опять в постель и они с Прохором удалились. Я очень сожалел что эта процедура — с одной стороны хоть и болезненна, но с другой приятная, когда над тобой хлопочет такая девица — так внезапно была прервана. Я лежал на кровати, и мне до сих пор кажется, что чувствую прикосновения её рук на своей груди. После этого мой мозг начал грезить эротическими картинками, что не сразу обратил внимания на то — стоящий до этого шум в коридоре вдруг оборвался, наступила тишина. А когда это понял, то стало как-то не по себе, как будто все вымерли, но вот послышались голоса и дверь в мою палату отворилась.

Император Николай II, пропуская впереди себя цесаревича Алексея, вошел в палату. Следом за Николаем II зашел адмирал Григорович, далее вице-адмирал Герасимов, начальник госпиталя Николаевский, следом Канин и «другие официальные лица», после чего моя не маленькая палата, стала напоминать банку со шпротами.

— Вот смотри Алеша, это и есть наш герой. Который сумел доказать всем морским державам, что и в эпоху паровых судов в нашем флоте есть флотоводцы, которые способные на равных сражаться с другими и побеждать. Не будь его, так и простаивал бы наш флот в Финском заливе, изредка да с опаской выходя в море. Зато после этой победы, наши корабли, не таясь, выходят в море.

— Когда мне доложили — это уже царь обращался ко мне — что вы получили тяжелейшее ранение в грудь, и что на выздоровление очень мало шансов, я молил Бога чтобы всё обошлось. Прошло две недели, и что я вижу? А то, что глядя на вас, и не скажешь, что вы находились присмерти. Это же надо, уже после выигранного сражения, чуть не потерять единственного адмирала, кто смог в течении двух месяцев, три раза одержать победу над противником.

— Ваше Императорское Величество — я сам во всём виноват.

Тут я сделал попытку приподняться в постели, но Николай II запротестовал.

— Не надо вставать. Лежи.

— Расслабился после боев — продолжил я дальше — дал слабинку, команду распустил. Вот теперь за всё и расплачиваюсь. Да и с последней победой не всё так гладко вышло, как задумывалось. Мы рассчитывали, что не выпустим из залива германские корабли. Но всё же более двух десятков прорвалось через минные поля, правда большинство из них ушли с повреждениями. Многие наши корабли из этого боя также вышли с тяжёлыми повреждениями, особенно серьёзно пострадал линейный корабль «Полтава». В последний момент мы всё же успели довести его до мели, где он сейчас стоит полузатопленный, ожидая своей участи. Потери в людях в этом бою тоже большие.

— Да это всё прискорбно слушать, но все эти потери, во имя победы которых у нас давно не было. Сейчас после этих побед на море, боевой дух в войсках очень высоко поднялся, и это на фоне некоторых неудач, что произошли на фронте в течении прошедшего года. И это происходит повсеместно, когда узнают, какое соотношение сил было у нашего флота в начале боев за Рижский залив. Молодцы! Вы сумели нанести тяжёлое поражение германцам — этими словами он уже обращался к командующему флотом, чтобы ему было не обидно, что тут хвалят меня.

Я сразу вспомнил, что сказал Кайзер Вильгельм, вконце 1915 года, подводя итоги войны на море. Он вынужден был констатировать: «Война на Балтийском море очень богата потерями без соответствующих успехов, мы недооценили русских и за это поплатились».

Эту победу признали и наши союзнички — продолжал дальше Государь — как прознали про то, что нашему флоту удалось потопить в течение двух недель четыре германских линейных корабля и потерять только один свой. То давай слать хвалебные телеграммы на наше имя. Они до сих пор не могут в это поверить. Их огромный флот простаивает в базах, и побаивается встретиться с германским флотом. А мы с такими ничтожными силами на их фоне, одержали такую славную победу над этим самым флотом. Но они нас и тут захотели немного принизить, говорят, что и они принимали участие в этой битве и приложили руку к этой победе. Так как в этих боях участвовало две их подводные лодки. Ладно, мы оценили их услуги, взяли и тоже наградили некоторых их подводников орденами Российской империи. Пусть радуются и примазываются к этой славной победе. Мы-то хорошо все знаем, чья в этом заслуга. Я тут подписал несколько указов на награждение орденами особо отличившихся в боевых действиях на море. А также по представлению Георгиевской думы. Вас представили к ордену Святого Георгия третьей степени, и семерых офицеров, к четвертой степени, а ведь четверо-то, из вашей группы. Это, как понимаешь, признание ваших заслуг как командующего группой. Так что ждем всех вас на День Георгиевских кавалеров.

Николай II самолично повязал на моей шее орден Святого Георгия III степени.

— Кроме того — продолжил Император — за бои при Пиллау и у Мемеля, за минную операцию в Данцигской бухте, вам пожалованы орден Святой Анны первой степени с мечами и орден Белого Орла. Император подозвал кого-то из своей свиты, тот передал Николаю две алые бархатные подушечки, на которых лежали ордена Святой Анны и Белого Орла.

— Ваше Императорское Величество, я благодарен вам за такое внимание за мой маленький вклад вовсе эти победы, что удостоился таких высоких наград.

Все начали по очереди поздравлять меня с получением наград и желать скорейшего выздоровления.

— Вот только не надо принижать свои заслуги в этом деле. Мы не забыли и остальных, я уверен что командующий флотом не поскупится на кресты и медали для нижних чинов.

Николай II посмотрел с легкой улыбкой на командующего, как бы говоря — ты смотри не зажимай награды.

— Ещё раз благодарю Ваше Императорское Величество — я слишком эмоционально поздравил за это Императора и тут же сморщился от сильной боли в груди.

Что с вами адмирал? — Забеспокоился Государь, увидев перекошенное от боли моё лицо. Как его здоровье? На сколько затянется его выздоровление? — обратился Император к Николаевскому.

— Ваше Императорское Величество. Контр-адмирал получил тяжелое двойное ранение в грудь и когда он поступил к нам, то его шансы выжить были меньше четверти процентов — а он выжил и очень быстро после такого ранения пошел на поправку, чем немало всех удивил. Если и дальше всё также пойдет, то через месяц он будет здоров.