Сладкая горечь - Дениз Робинс

— Бог мой! Только дай мне шанс доказать тебе это! Дай мне возможность показать свою преданность. Я буду твоим верным слугой всю жизнь — до гроба… и после, — выпалил Арман с порывистой страстностью латинского темперамента, но девушка знала, что он говорит искренне. Одним из главных достоинств молодого француза была его беспримерная честность.

И вдруг Рейн впервые в жизни почувствовала, что хочет пожертвовать собой ради другого; дарить любовь не только потому, что ей так хочется, но потому, что ее любовь отчаянно нужна. Ей захотелось сделать Армана счастливым, Сказать матери, и бабушке, и Клиффорду: «Я помолвлена. Я выхожу замуж за Армана де Ружмана». Внезапно она схватила его за руку и прошептала:

— Арман, ты женишься на мне?

Молодой человек вдруг почувствовал, что не только его сердце на мгновение перестало биться, но и весь мир вокруг замер и затих. Затем все ожило — сердце забухало, как кузнечный молот. Он так сильно сжал руку девушки, что та поморщилась.

— Рейн, ради бога, не играй со мной, — взмолился он.

— А я не играю. Я серьезно.

— Ты хочешь выйти за меня замуж?

— Да. Ты ведь этого тоже хочешь, не так ли?

Он провел рукой по взмокшему лбу.

— Ты же знаешь, что да. Ты знаешь, что я тебя боготворю, но…

— Тогда давай обручимся, — перебила его Рейн.

Арман присел и уставился на нее, не в силах поверить своим ушам.

— Ты же шутишь… ты с ума сошла!

— Очень хорошо — пусть я сошла с ума. Ты только согласись. Надеюсь, ты не откажешься принять мое предложение? — прибавила она с истерическим смешком. Она смеялась, но глаза у нее были несчастные.

— Ты все еще любишь его, — сказал он, сдерживая ярость. — Не отрицай. А мне предлагаешь жениться только из жалости.

— Нет, не из жалости, а потому, что хочу быть счастлива с тобой и сделать тебя счастливым.

— Но…

— Ах, Арман, Арман, не надо ничего анализировать. И не задавай вопросов. Просто скажи, что ты меня обожаешь и что мы с тобой будем очень счастливы. У нас ведь так много общего — так почему бы нам не пожениться?

— Ты должна понимать, что я положу всю мою жизнь ради этого. Но, Рейн, поспешно такие дела не решаются. Тебе надо все обдумать. Я боюсь, что ты сейчас делаешь это в минуту… ну… злости. Я не вынесу, если потом ты будешь об этом жалеть.

— Я ни о чем не пожалею. Я буду с тобой очень счастлива, Арман, — сказала она четко и ясно, — и больше никогда не стану думать о Клиффорде. Даю тебе слово.

— Я согласен, если только ты поклянешься, что тебе это принесет успокоение.

Вот тут она перестала быть такой категоричной:

— Ну хорошо, давай немного подождем со свадьбой, посмотрим… но немедленно объявим о нашей помолвке, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать достойной твоей огромной любви, Арман.

Он побагровел, потом побелел как полотно.

— О господи боже! Это я должен пытаться заслужить тебя. Ты оказываешь мне такую большую честь… я об этом даже мечтать не смел.

Она прижала его ладонь к своей щеке полным очарования нежным жестом.

— Мой милый, глупый Арман, такой славный, боюсь, мне без тебя уже не обойтись. Ты так мне нужен, Мой Арман.

Он разжал ее пальцы, коснулся губами теплой ладошки и, чуть помедлив, сдавленным голосом пробормотал:

— Моя любовь! Боже, как я счастлив! Я не могу в это поверить.

Она взлохматила его волосы и принялась легкомысленно болтать:

— Ах, как будет весело! Ты станешь самым знаменитым художником во Франции, напишешь десятки моих портретов. Это будут шедевры. Я стану тебе помогать и в твоей архитекторской работе. Обожаю заниматься дизайном. Мы ведь поселимся здесь, во Франции, да? Мне не нужно будет уезжать в Лондон, ну разве только иногда, ненадолго. Мы будем жить в Мужене, если сможем снять там небольшой домик, а если нет — скажем, чтобы бабушка отдала нам одно крыло в Канделле. Давай даже на свадьбу не поедем в Лондон. Обвенчаемся в маленькой церквушке в Мужене…

Арман слушал ее как зачарованный; он все еще не верил в то чудо, которое с ним свершилось, и продолжал покрывать ее ладонь поцелуями. Через минуту Рейн попросила:

— Подай мне журнал.

Она вырвала фотографию Клиффорда, разорвала ее на мелкие кусочки и закопала их в песок.

— Вот видишь, — сказала она с детским удовлетворением, — видишь, как я к нему отношусь.

Армана терзали сомнения, и глубоко в душе он спрашивал себя: а не была ли вся эта бравада лишь желанием досадить и отомстить Клиффорду? Но он был слишком влюблен, чтобы возражать.

— Любимая, клянусь, ты будешь со мной счастлива, — только и мог бормотать он, заикаясь.

Рейн и сама уже почти поверила в это. Ее охватило совершенно новое чувство — какое-то огромное облегчение, потому что она нашла выход своим эмоциям. Закопав изорванную фотографию Клиффорда, девушка тем самым похоронила свою боль, так она говорила себе. Больше никогда она не станет терзаться из-за мужчины. Она будет думать о себе и позволять Арману любить себя — сильнее, гораздо сильнее, чем любит его она.

Час или два после этого Рейн пребывала в приподнятом настроении. Они бегали по воде, взявшись за руки. Потом оделись, и Арман отвез ее назад в Канделлу.

— Я сообщу маме и бабушке, что мы решили пожениться, — прощебетала Рейн. — А вечером ты за мной заедешь, и мы отпразднуем в городе нашу помолвку. Но сначала поужинаем дома, а потом ты меня куда-нибудь сводишь — куда хочешь, в казино или на танцы. Мне очень нравится, как ты танцуешь, Арман. Помнишь бал Дженнифер, когда мы впервые танцевали с тобой вальс?

Помнит ли он! Да — он помнит это и еще тысячи других эпизодов, связанных с Рейн. Как он влюбился, всего лишь один раз взглянув в ее сияющие глаза. И как глубоко скорбел о том, что она отдала свою любовь недостойному. Теперь он только мог молиться от всей души, Чтобы она никогда не пожалела о своем обещании, данном ему в этот безумный солнечный день.

На подступах к Канделле раскинулась небольшая рощица. Арман остановил машину у обочины, выключил мотор и, повернувшись к Рейн с мальчишеской улыбкой, осведомился:

— Милая, а ты знаешь, что я тебя еще ни разу не целовал?

Она улыбнулась в ответ и прильнула к нему. Он схватил ее в объятия, опьянев от счастья. Он целовал ее, уже зная, что это бессмертная страсть, за которую он готов умереть, если нужно, потому что даже если его счастье продлится недолго и она исчезнет так же внезапно, как появилась в его жизни, — он должен принять все, что дается ему судьбой сейчас, в этот момент, позабыв обо всем и обо всех.

Рейн пыталась вложить в свой поцелуй такую же страсть, но чувствовала, что в ней что-то остается холодным и неподатливым, словно мертвым… слишком большой кусок ее сердца все еще был в плену бессердечного Клиффорда, Через минуту Арман оторвался от нее.