Внимание и память, и Почему они работали лучше, пока ты все не испортил - Валентина Груздева

Просто наша память не работает как видеомагнитофон, она не записывает точно так, как было, и уж точно не извлекает из хранилища каждую деталь в точности. Запоминается только то, на что было обращено больше всего внимания, что было приоритетнее, что соответствовало ожиданиям.

Поэтому гораздо лучше запоминается, какой длины юбка была у Лены Ивановой, чем доказательство теоремы Ферма.

Когда мы возбуждены и сосредоточены, мы стараемся сфокусировать свое внимание и в результате сужаем его до конкретных волнующих нас деталей, при этом отбрасывая все остальное.

Одним из ярких примеров такого узконаправленного запоминания является фокусировка на оружии. Жертвы насильственного преступления зачастую очень подробно описывают все детали, касающиеся орудия преступления, но совсем мало могут вспомнить о самом преступнике.

Кроме того, очень важно также, что произошло до начала запоминания и после, что об этом думали окружающие и даже как задали вопрос, напоминающий о прошлых событиях.

Элизабет Лофтус[39],[40] проверяла гипотезу о том, может ли правильно поставленный вопрос изменить воспоминания очевидцев.

Она попросила людей оценить скорость автомобилей, используя различные формы вопросов. Оценка скорости автомобиля – это то, в чем люди, как правило, плохо разбираются, поэтому их уверенность в собственном ответе скорее всего не 100 %.

Тестировали 45 американских студентов из Вашингтонского университета.

Их разделили на группы и каждой отдельно в произвольном порядке предъявляли 7 видеороликов о дорожно-транспортных происшествиях продолжительностью от 5 до 30 секунд. После просмотра фильма участников попросили описать произошедшее так, как если бы они были очевидцами.

Затем им задавали конкретные вопросы, в том числе: «С какой скоростью двигались машины, когда они (разбились/врезались/столкнулись/ударились/соприкоснулись)?»

Итого:

В группе, где использовался глагол «разбились», оценка скорости была около 40,8 миль в час, за ними следовали «столкнулись» – 39,3 мили в час, «врезались» – 38,1 мили в час, «ударились» – 34 мили в час и «соприкоснулись» – 31,8 мили в час.

Вывод:

Глагол влиял на впечатление о скорости, с которой двигался автомобиль, и это изменило восприятие участников.

Ситуация кажется не слишком критической и погрешность незначительной, но это только до тех пор, пока вы не попадете в «правильную» ситуацию.

Представьте себе, что свидетельские показания в суде могут быть предвзятыми из-за того, как задаются вопросы адвокатом. Вы-то думали, что правда очевидна и она на вашей стороне, но вот всего пара точно поставленных вопросов – и факты начинают меняться прямо на глазах.

Задумайтесь, насколько сильно можно манипулировать нашими воспоминаниями? Можете ли вы «вспомнить» детали, которых никогда не было? Звучит как сюжет фантастического фильма.

Эти же вопросы задали себе Лофтус и Палмер, они придумали новый дизайн эксперимента, в котором попытались внедрить в головы испытуемым ложные воспоминания. На этот раз они взяли 150 студентов и снова показали им ролик про аварию: автомобили едут по сельской местности, а затем в течение четырех секунд в видео рассказывалось о дорожно-транспортном происшествии со множеством участников.

Затем одной трети участников задали вопрос: «С какой скоростью ехали машины, когда врезались друг в друга?», второй трети: «Насколько быстро двигались машины, когда они врезались друг в друга?», а оставшимся 50 участникам не задавали вопрос, ибо всегда нужна контрольная группа.

Через неделю их опросили еще раз, задали всего 10 вопросов, но среди них был один ключевой: «Вы видели битое стекло? Да или нет?»

(Никакого стекла в видео не было.)

Вторая группа дала больше всех ответов «Да» – 16 человек.

Из первой группы только 7 человек вспомнило стекло, из контрольной – 6.

С одной стороны, никто не вспомнил внезапно, что за машиной стояла Эйфелева башня, на которую нападали инопланетяне, с другой стороны, никакого сильного влияния оказано и не было, всего лишь немного изменили вопрос, а результат все равно довольно интригующий.

С точки зрения физиологии верить одному свидетелю нельзя ни в коем случае. Одно и то же событие, увиденное двумя разными людьми, во-первых, будет запоминаться совершенно по-разному, в зависимости от того, на что каждый из них обращал больше внимание. Затем информация будет «записываться» в мозге, и на этом этапе тоже будут расхождения – процесс записи деликатный и легко нарушается при стрессе, недосыпе и под влиянием лекарств.

Вообще, ложные воспоминания выделены в отдельное когнитивное искажение, которое называется «эффект Манделы». Назвали его так в честь Нельсона Манделы, который умер в восьмидесятые, не пережив истязаний в тюрьме, и все про это прекрасно помнили. Вы же тоже помните про это, правда?

А потом оказалось, что он вышел из тюрьмы, стал президентом и дожил аж до 2013 года.

И таких массовых ложных воспоминаний огромное количество: и монокль человечка из Монополии, и фраза «Люк, я твой отец» из «Звездных войн», и полосатая «Нутелла», и ботинок, которым Хрущев колотил по трибуне. Да, это все неправда. Можете проверить.

Больше всего на появление ложных воспоминаний влияет процесс консолидации памяти.

Консолидация – это сохранение памяти о событиях за день в долгосрочное хранилище. Обычно этот процесс происходит в гиппокампе во время сна. Берутся свежие воспоминания, реорганизуются и связываются с существующей уже памятью. Иногда это значит, что вы выучили что-то новое, чего не знали прежде, а иногда вы просто пересмотрели свои воспоминания о прошлом событии и переоценили их по-новому. Но, реорганизуясь, воспоминания о реально произошедшем и выдуманном могут смешаться, и к вашей реальной памяти добавятся несколько ложных воспоминаний, отличить которые от правдивых будет ОЧЕНЬ сложно.

Со временем ложная и правдивая информация интегрируются до такой степени, что их будет невозможно разделить.

Конечно, это исследование довольно старое, и за годы своего существования оно накопило много конструктивной критики. (Почти все классические старые исследования имеют целые тома критики. Это то, за что мы любим науку, – проверять и ставить под сомнение, а потом еще раз пререпроверять). Например, тот факт, что студентам показывали только видеоролики и они в действительности не были очевидцами аварии, мог довольно сильно повлиять на их восприятие.

Исследование, проведенное Юиллем и Катшелл[41] показало, что вводящая в заблуждение информация не повлияла на память людей, ставших свидетелями настоящего вооруженного ограбления.

Но даже несмотря на это, смысл исследования был настолько важным, что на основе работ Лофтус разработали рекомендации для судей, чтобы те инструктировали присяжных о том, что небезопасно выносить приговор только на основании показаний одного очевидца. А следователи, проводящие допрос, должны избегать наводящих вопросов и быть осторожными, формулируя вопросы таким образом, чтобы не предлагать ответ человеку, которого они допрашивают.

Эти же исследования подтолкнули к разработке протоколов когнитивного