Возвращение Фабрицио - Марк Фруткин

— Ваше имя?

— Мое имя герцогиня-мать Мария Андреа ди Балдезио. — Голос ее напоминал шуршание сухой соломы.

— Сколько вам лет?

— Девяносто пять. Очень много, да?

— Да, — улыбнулся монсеньор Аркенти. — Сколько лет вам было, когда вы познакомились с кандидатом?

— Я была ребенком. Святой Фабрицио всегда был здесь, насколько я помню. Но впервые я видела его, кажется, лет в пять. Я шла с матерью и спросила у нее, почему человек, идущий впереди по площади, светится. Она не могла этого видеть, но глаза ребенка могли. Затем я выросла и уже не видела вокруг него сияния. Думаю, оно не угасло, но изменилась я сама, потеряла способность его видеть.

— Понимаю. Когда вы видели кандидата в последний раз?

Она молчала, взгляд затуманился как мутная вода, взгляд стариков, вспоминающих далекое прошлое.

— На его похоронах. Прекрасные похороны в соборе. Собрался весь город. Звонили все колокола. Это было вскоре после рождения моей дочери. Казалось, никто особенно не печалился. На самом деле воздух наполняла радость.

— Ясно. Спасибо. Вы прочли «Пункты свидетельских показаний о слуге Господа»? Документ, что был доставлен вам несколько недель назад.

— Ваше высокопреосвященство, мои глаза больше не годятся для чтения. Я не смогла прочесть его самостоятельно.

— Кто-нибудь прочел его вам?

— Да, моя правнучка Элеттра.

— Хорошо. Тогда вам знакомо содержание документа?

Она пожала плечами:

— Мне его прочли. Да.

— У вас есть другая информация, не упомянутая в этих пунктах?

— О да. Немало.

— Изложите четко, какую еще информацию вы хотели бы добавить.

— Да, конечно. Дайте подумать. С чего начать? Начну с конца, с похорон, о которых я сейчас упоминала. Тогда в собор пришло множество людей. Все жители Кремоны и многие другие. После погребальной мессы я вышла на площадь и заметила птицу — кажется, ласточку, птицу с раздвоенным хвостом. Она парила прямо над крышей палаццо на другой стороне площади. Казалось, она смотрит прямо на меня. Птица кружила и не садилась, словно хотела, чтобы я ее заметила. Я посмотрела на птицу, она чирикнула и взвилась к солнцу. Птица была Фабрицио.

— Кто-нибудь еще это видел?

— Нет. Мне казалось, что ласточка была неким тайным посланием, связующим звеном между мной и душой Фабрицио.

— Позвольте уточнить. Вы решили, что птицей была душа кандидата?

Она кивнула.

— Понимаю. Что-нибудь еще?

— О, так много деталей, но, вероятно, их видела только я, но не другие. Не другие. Видите ли, ваше высокопреосвященство, когда смотришь, так важно, что в сердце смотрящего. От этого зависит, что он увидит.

— Да-да. — Он нетерпеливо кивнул и жестом попросил ее продолжать.

— Был еще другой раз, за городом. Я направлялась в Милан в нашей карете. Я увидела, как через поле шел Фабрицио, велела кучеру остановиться и наблюдала за ним издалека. Он был почти весь покрыт крохотными белыми бабочками, идя по пояс в высокой траве. Казалось, он мерцает и плывет словно ангел. Он выглядел как ангел.

— Кучер это видел?

— Не знаю. Нашего старого кучера нет уже много лет.

— Не представляю, как трактовать птиц и бабочек, но пойдем дальше. Есть у вас сведения, касающиеся ранних лет жизни Фабрицио Камбьяти, не упомянутые в написанном о нем?

— Нет, о его молодости мне неизвестно. Я узнала его в зрелом возрасте.

— Известны ли вам, лично или с чужих слов, свидетельства религиозной деятельности Фабрицио Камбьяти?

— Он был хорошим священником и хорошим человеком. Уверена, ваше высокопреосвященство, вам известно, что оба этих качества встречаются разом так же редко, как ухмылка на морде быка.

Адвокат дьявола улыбнулся в ответ:

— Да, но был ли он святым? Вот вопрос, на который я пытаюсь ответить.

Она пожала плечами:

— Он всегда делал для людей то, в чем они нуждались, не важно, что именно.

— Как часто вы лично общались с Фабрицио Камбьяти?

— Мы беседовали время от времени. Он много раз выслушивал мои исповеди.

Анджело закашлялся, прикрыв рот платком. Адвокат дьявола умолк и подождал, пока тот закончит. Повернувшись к женщине, он продолжил:

— Известно вам что-нибудь об отношениях Фабрицио Камбьяти с его родителями, братьями или сестрами?

— Нет. Кажется, его родители умерли еще до моего рождения. Его братьев и сестер я не знала. По-моему, отец его владел небольшим участком близ соседней деревни, засаженным тутовыми деревьями, и хижиной, где разводил шелковичных червей. Они делали шелк. Вот и все мои знания.

— Вам известно, почитал ли Фабрицио Камбьяти добродетели веры, надежды и милосердия? Если нет, в чем он преступил сии добродетели?

Герцогиня положила обе руки на наконечник палки, взгляд ее был прикован к каменному полу.

— Герцогиня, вы слышали вопрос?

Она не подняла глаз.

— Я его обдумываю. Я старая, очень старая женщина, ваше высокопреосвященство. Чтобы вспомнить, мне требуется время. И я хочу преподносить факты должным образом. — Она перевела взгляд в угол комнаты. — Думаю, он был одиноким человеком. Как все священники. Как, вероятно, и вы, ваше высокопреосвященство. Еще я уверена, что он ни в чем серьезном не проявил легковесности. Думаю, его вера была велика. Что до надежды, не знаю, как он к ней относился. Что значит — надежда? Хотите сказать, мечтал ли Фабрицио попасть в рай? Едва ли он об этом думал. Он был человеком этого мира. Этого.

Он стукнула палкой по полу, и солнце, словно в ответ, выглянуло снова, озарив комнату.

— С другой стороны, думаю, добродетель милосердия легко измерить. В деле милосердия он был необыкновенным — расходовал свои дарования, смешивая мази и притирки для больных, помогал людям чем только можно, не думая о своем здоровье и безопасности.

— Можете припомнить любое из его благих дел?

— Их бессчетное множество. Уверена, о них вам рассказали другие. Но Фабрицио Камбьяти не просто творил благо. Он олицетворял благость. Понимаете? Благом было просто находиться рядом с ним. Он не был рабом пустых слов о милосердии, ваше высокопреосвященство. Он воплощал их в жизнь. Мог даже рискнуть своей жизнью и возможностью спасения души, ради других.

Адвокат дьявола прекрасно умел реагировать на мельчайшие детали, заглядывать в сердца собеседников, подмечать истину, скрытую желаниями и жаждой заполучить своего собственного святого. Услышав последние слова герцогини, он подался вперед, увидев тропинку, ведущую в область, прежде покрытую мраком.

— Каким образом? Как именно он рисковал спасением своей души?