Утраченная реликвия... - Андрей Воронин

Ремизов понял, что выбор у него невелик, и принялся копаться в памяти мобильного телефона, отыскивая номер друга своей юности Александра Аверкина.

Валерий Бондарев открыл заднюю дверцу своего пожилого «жигуленка», и Шайтан без приглашения запрыгнул на сиденье. Он предпочитал ездить спереди, на «хозяйском» месте, откуда была лучше видна дорога, но по молодости лет частенько забывался и принимался валять дурака – то клал Валерию голову на плечо, то вдруг начинал толкать лапой руль, внося свою лепту в управление автомобилем, а то и вовсе лез обниматься посреди оживленной трассы, на скорости восемьдесят километров в час.

– Молодец, – похвалил его Валерий. – Вот тут и сиди, безобразник. Место, понял? Это твое место.

Шайтан коротко проскулил, выражая свое несогласие, но больше спорить не стал, зная, что это бесполезно. В знак протеста он вытянулся на сиденье и положил морду на лапы, выставив на обозрение Валерия заросший густой черной шерстью зад. Эта второстепенная часть тела, сама по себе начисто лишенная мимики, сейчас каким-то непонятным Валерию образом выражала обиду.

– Артист погорелого театра, – сказал Бондарев. – Тебе бы в цирк с твоими способностями.

Шайтан даже ухом не повел, всем своим видом давая понять, что объявляет хозяину бойкот. Бондарев хмыкнул и захлопнул дверцу, едва не прищемив собаке хвост, который, несмотря на бойкот и кажущуюся безучастность Шайтана, убрался из опасной зоны за мгновение до того, как раздался щелчок сработавшего замка.

– Обормот, – сказал Валерий, садясь за руль. – Каждый раз одно и то же. Не надоело тебе? Думаешь меня переупрямить? Дудки, брат, ничего у тебя из этой затеи не выйдет.

Он с лязгом захлопнул заедающую дверь и, чтобы не вывалиться из машины на ходу, заблокировал замок.

Шайтан завозился на заднем сиденье, меняя позу. Он любил ездить на машине, и Валерий знал, что через пять минут пес забудет о своей обиде, усядется столбиком и будет, не отрываясь, смотреть в окно.

Ключ зажигания опять куда-то запропастился. Валерий ощупал все карманы, поискал под ногами, но ключа не было. Рассуждая логически, оставить его дома Валерий не мог, потому что как бы он тогда попал в машину?

«Ага, – подумал Бондарев. – Ну конечно!»

Он опустил стекло, просунул руку в окно и вынул потерявшийся ключ из дверного замка. Шайтан на заднем сиденье коротко тявкнул – как показалось Бондареву, с насмешкой.

– Очень смешно, – проворчал он и вставил ключ в замок зажигания.

Повернуть ключ Валерий не успел, потому что в кармане у него зазвонил телефон.

– Фигаро тут, Фигаро там, – пробормотал Бондарев, выковыривая из кармана пиджака зацепившийся за подкладку аппарат.

Номер на дисплее был ему знаком – звонил шеф, Сан Саныч, в прошлом тоже боевой офицер, как и Филатов, прошедший две чеченские кампании, дважды продырявленный снайперами и сумевший, в отличие от Инкассатора, твердо стать на ноги в неузнаваемо изменившемся мире – так твердо, что Бондарева, главным воспитателем которого был и по сей день оставался старший лейтенант Филатов, порой брала оторопь.

– Бондарь, ты где? – по-простецки спросил шеф.

Сокращение фамилий до прозвищ служило у него признаком расположения и доверия, испытываемого к самым надежным и проверенным из своих подчиненных.

С новичками Сан Саныч был строг, сух и официален, пока они не доказывали, что достойны его доверия, и Валерий Бондарев стал для него Бондарем совсем недавно, чем втайне гордился.

– Выезжаю, шеф, – ответил Валерий. – Уже в машине.

– Молодец, – сказал Сан Саныч. – Точность – вежливость королей. Хотя, на мой взгляд, ты что-то рановато сегодня. На работу, как на праздник?

– Хотел заехать в контору, – признался Валерий. – Надо с вами, Сан Саныч, один вопросик перетереть.

– Важный?

– Да как сказать… Для меня – да, важный.

– Ну хорошо, жду. Только ты вот что… Собаку дома оставь. Я, собственно, затем и звоню. Я вас с Драконом на другой объект перевожу, в антикварную лавку, а там собаке делать нечего.

– В антикварную? Так это ж Рыжего с Тимохой объект, Сан Саныч немного помолчал, будто ожидая продолжения, а потом заинтересованно спросил:

– Тебе полный отчет представить или хватит короткой объяснительной записки?

Тон у него был самый доброжелательный – пожалуй, даже чересчур доброжелательный. По этому обманчиво ласковому тону Валерий понял, что сморозил чушь.

– Виноват, – сказал он, – это я так, от неожиданности. Просто никак не соображу, куда мне собаку на целые сутки пристроить.

– А там дежурство не суточное, – успокоил его шеф. – С десяти до девятнадцати, в строгом соответствии с трудовым законодательством. Лавка закрывается, вы расходитесь по домам, все чин чином. День-то твой кобель без тебя переживет, не обгадится в знак протеста?

– С этим у нас строго, – сказал Бондарев с уверенностью, которой вовсе не испытывал.

– Ну, тогда хватит трепаться. Жду.

Шеф отключился. Валерий озадаченно почесал в затылке, выбрался из машины и распахнул заднюю дверцу.

– Домой, Шайтан, – сказал он.

Пес оглянулся на него, и Валерий готов был поклясться, что собачья морда выражала искреннее удивление и даже тревогу. Шайтан словно говорил: ты что, приятель, рехнулся? Ну хорошо, я был не прав, что повернулся к тебе спиной, но это же не причина, чтобы так жестоко мстить!

– Домой, мальчик, – мягко повторил Валерий. – Не сердись, придется тебе денек посидеть взаперти. Ты уже взрослый пес, привыкай. Ну, пошел, пошел!

Заперев собаку, он вернулся в машину и через полчаса уже въезжал в гостеприимно распахнутые ворота, за которыми располагалась довольно обширная территория родного ЧОПа. Территория эта представляла собой в основном стоянку для автомобилей и малый тренировочный полигон, где охранники оттачивали приемы рукопашного боя, упражнялись с холодным оружием и потели на полосе препятствий, поддерживая себя в приличной физической форме. Сан Саныч подходил к делу серьезно, и нареканий на работу сотрудников ЧОПа «Кираса» до сих пор не поступало – по крайней мере, Валерию о подобных случаях слышать как-то не доводилось.

Здороваясь со знакомыми, Бондарев прошел в кабинет шефа.

Сан Саныч ждал его, сидя за своим просторным, девственно чистым столом и рассеянно играя клавишами компьютерной мыши. Большой жидкокристаллический монитор, установленный так, чтобы посетитель не мог видеть экран, отбрасывал на его лицо и гладко выбритый череп переменчивые цветные блики. Лицо у Сан Саныча было твердое, будто из камня вытесанное, напрочь лишенное не только растительности, но и возраста, на макушке виднелся извилистый шрам, оставленный, как было доподлинно известно всем сотрудникам «Кирасы», осколком разорвавшейся поблизости гранаты.