Титан - Джон Варли

— Можем, — сказала наконец Сирокко, — хотя это будет трудно и опасно. Нужно хорошо подумать, прежде чем предпринимать такую попытку. — Она осознала, что ее влечет туда нечто большее, чем неопределенное желание.

— К дьяволу! Я тоже не хочу торчать здесь наверху, — с усмешкой сказала Габи.

— Следовательно, волнения позади, — раздался позади них спокойный голос.

Сирокко напряглась. Прикусив губу, она медленно отодвигалась от края пропасти, пока не очутилась на безопасном расстоянии.

— Привет. Я жду вас.

На ветке дерева метрах в трех над землей, болтая голыми ногами, сидел Калвин Грин.

После того, как Сирокко более-менее успокоилась, они сели в кружок, и Калвин начал рассказывать.

— Я вылез из дыры недалеко от того места, где исчезает река, — рассказывал он. — Это произошло семь дней тому назад, вас я услышал на второй день.

— Но почему ты не позвал нас? — спросила Сирокко.

Калвин поднял остатки своего шлема.

— Потерялся микрофон, — объяснил он, распутывая оборванные провода. — Я вас слышал, но не мог ничего передать. Я ждал, питался фруктами — я просто не мог убить ни одного животного, — он растопырил широкие ладони и пожал плечами.

— Как ты определил, где нас ждать? — спросила Габи.

— У меня не было уверенности.

— Великолепно, — сказала Сирокко и, хлопнув ладонью по ноге, засмеялась. — Великолепно, все это, как в сказке. Надеясь кого-нибудь найти, мы не надеялись, что это будешь ты. Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ведь так, Габи?

— А? О, конечно, это грандиозно.

— Я тоже рад вас видеть. Я слушал вас пять дней. Оказывается, это так приятно — слышать знакомые голоса.

— Это в самом деле продолжалось так долго?

Калвин похлопал себя по запястью, где были часы.

— Они до сих пор показывают точное время, — сказал он. — Когда мы вернемся назад, напишу на завод письмо.

— Я бы высказала благодарность изготовителям ремешка. Он был металлический, а мой кожаный.

Калвин пожал плечами.

— Я помню. Его стоимость больше, чем моя месячная зарплата интерна.

— И все равно кажется, что прошло слишком много времени. Мы спали всего три раза.

— Я знаю. Билл и Август испытывают те же трудности при определении времени.

— Билл и Август живы? — вскинула на него взгляд Сирокко.

— Да, я слышал их. Они внизу, на дне. Могу указать место. У Билла, как и у вас, сохранился приемопередатчик. У Август цел только приемник. Билл описал бросающиеся в глаза вехи, по которым его можно найти. Он сидит там уже два дня, и Август довольно быстро нашла его. Сейчас он регулярно посылает позывные. А Август только спрашивает об Апрель и плачет.

— Боже, — выдохнула Сирокко, — я так и предполагала, что она будет так себя вести. Ты не представляешь, где могут быть Апрель или Джин?

— Я думаю, что однажды слышал Джина — он плакал, как уже говорила Габи.

Сирокко задумалась, нахмурившись.

— Но почему Билл не слышит нас? Ведь наши передатчики работают на одном канале.

— Может быть, дело в помехах окружающей местности, — сказал Калвин. — Вас отделяла скала. Только я слышал обе группы, но ничего не мог поделать без передатчика.

— Следовательно, теперь он должен слышать нас, если…

— Не волнуйся. Сейчас они спят и не слышат тебя. Эти наушники жужжат не громче комара. Они должны проснуться через пять или шесть часов.

Калвин перевел взгляд с одной на другую.

— Люди, а нам ведь тоже не мешает поспать, вы шли двадцать пять часов.

Сирокко легко поверила ему. Несмотря на возбуждение, у нее слипались глаза. Но она еще крепилась.

— А как же ты, Калвин? Тебя ничего не беспокоит?

— Беспокоит? — переспросил Калвин, приподняв бровь.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Я не говорю об этом. Никогда, — сказал он, и у него, казалось, перехватило дыхание.

Сирокко не настаивала. Калвин казался спокойным, он как будто примирился с чем-то.

Габи встала и, потянувшись, зевнула во весь рот.

— Я за то, чтобы поспать, — сказал она. — Где мы ляжем, Роки?

Калвин тоже поднялся на ноги.

— У меня есть одно место, — сказал он. — Это здесь, на дереве, вы обе поместитесь. Я не буду ложиться, послушаю Билла.

Это было птичье гнездо, сплетенное из виноградной лозы. Калвин устлал его чем-то вроде перьев. Там было полно места, но Габи предпочла лежать поближе друг к другу, как они делали до этого. Сирокко заколебалась, но потом решила, что это не имеет значения.

— Роки?

— Что?

— Я хочу, чтобы ты была внимательна к нему.

— М-м-м? К Калвину? — сквозь сон пробормотала Сирокко.

— С ним что-то случилось.

Сирокко посмотрела на Габи покрасневшими глазами.

— Давай спать, Габи, ладно? — она вытянулась и похлопала Габи по ноге.

— Просто будь осторожнее, — пробормотала Габи.

«Если бы был хоть какой-нибудь признак утра, — зевая, подумала Сирокко, — вставать было бы гораздо легче. Что-нибудь вроде кукарекающего петуха или поднимающегося из-за склона солнца».

Габи все еще спала рядом с нею. Сирокко вылезла из гнезда и встала на широкой ветви дерева.

Калвина нигде не было видно. Завтрак находился на расстоянии вытянутой руки: пурпурные плоды размером с ананас. Сирокко сорвала один и съела его вместе с кожурой. Она начала карабкаться вверх. Это оказалось неожиданно легко — она поднималась как по лестнице. Взбираться по этому дереву было одно удовольствие, ничего подобного она не испытывала лет с одиннадцати. За наросты на бугристой коре было удобно держаться. Сирокко добавила еще несколько царапин к имеющимся, но это была невысокая цена, и она охотно платила ее.

Впервые за все время пребывания на Фемиде она чувствовала себя счастливой. Встречу с Габи и Калвином она не считала, так как та радость граничила с истерией. Сейчас же это было просто ощущение радости.

Она никогда не была угрюмой личностью. У нее были хорошие минуты на «Властелине Колец», но это не было полной радостью. Пытаясь воссоздать то время, когда она испытывала всеобъемлющее счастье, она пришла к выводу, что это была вечеринка, во время которой она узнала, что после семи лет испытаний у нее есть команда. Сирокко улыбнулась при этом воспоминании; это была очень хорошая вечеринка.