Способен ли ты на преступление? - Светлана Рощина

Гордей. Оказалось, он уснул в гостиной на диване прямо в одежде и с включённым телевизором, а на полу валялась мятая пачка сигарет и пустая бутылка водки.

Увидев это, я тяжело вздохнула, убрала с пола мусор и вернулась в пустую постель, искренне надеясь, что уже завтра мне не придётся спать одной.

Утром я проснулась чуть свет и сразу же побежала в соседнюю комнату, проверить мужа. Гордей по-прежнему храпел на диване, и сейчас эта картина не вызвала во мне никаких отрицательных эмоций, потому что тот факт, что мой муж всё ещё жив и здоров, не мог меня не радовать.

Я приняла душ, выпила кофе и стала собирать вещи в дорогу. Такси за нами должно было приехать в десять утра, так что времени на сборы у меня было ещё предостаточно.

Когда моя дорожная сумка была готова, и я собиралась разбудить Беллу и Гордея, то услышала в коридоре тяжёлые шаги мужа. Мигом я выскочила ему навстречу. Подняв голову, муж хмуро посмотрел на меня и вялым голосом сказал:

– Чего?

– Хотела поздороваться с тобой, – приветливо произнесла я, не решившись, впрочем, обнять мужа.

– Ну-ну, – сквозь зубы процедил Гордей, после чего направился в туалет.

Нужно было напомнить мужу, что такси подъедет через час, поэтому я осталась ждать его в коридоре, и когда Гордей вышел, сказала ему:

– Помнишь, сегодня мы уезжаем? Иди завтракать! Такси будет через час. За это время тебе нужно ещё позвонить на работу и сообщить, что заболел.

– А ещё нужно сходить за сигаретами, – без тени каких либо эмоций добавил он.

После этих слов я почувствовала укол в сердце и потому поспешила остановить мужа.

– Нет, сигареты мы купим по пути в аэропорт!

– Я теперь уже и сигареты не могу сам себе купить? – тут же огрызнулся муж.

– Конечно, можешь! Просто времени в обрез, поэтому давай сначала сделаем то, что непременно нужно сделать перед отъездом, а потом будем делать всё остальное.

– А сигареты нужно купить до отъезда! – повышая на меня голос, заявил Гордей.

– И мы их купим! Только чуть позже, – ласковым тоном принялась я уговаривать мужа. – Понимаешь, завтрак уже на столе. Не хочется, чтобы он остыл!

Гордей ничего не ответил, но я видела, как в нём борются два противоположных желания: поступить по-своему и сделать так, как предлагаю я. И чтобы помочь мужу сделать правильный выбор, я вложила в свой взгляд всю нежность, на которую была способна. Слова здесь были не нужны, они могли всё испортить, а вот любовь и нежность могли помочь. И это сработало. Гордей медленно направился на кухню, а я облегчённо перевела дух.

Усадив мужа завтракать, я пошла в детскую, чтобы разбудить и собрать Беллу, но пока я поднимала дочь, то внезапно услышала, как хлопнула входная дверь нашей квартиры. И в этот миг моё сердце упало. Я настолько ясно увидела, как будут дальше развиваться события, что ощутила беспомощность от того, что бессильна что-либо изменить.

Это чувство парализовало меня, и я готова была смириться с тем, что должно произойти, но через мгновение поняла, что не могу просто сидеть и ждать, наблюдая, как минуты жизни моего мужа подходят к концу. И я оставила дочь в кровати, строго-настрого велев ей оставаться на месте, после чего пулей выскочила из квартиры.

Я так торопилась, что не стала переобуваться, выбежав на улицу в шлёпанцах. Вот только заниматься бегом в такой обуви очень неудобно, поэтому я скинула их и босиком побежала дальше.

Выскочив из подъезда, я увидела Гордея, идущего метрах в ста от меня. Он шёл нетвёрдой походкой, и догнать его было несложно. Но беда состояла в том, что те парни, с которыми он должен был ввязаться в драку, находились от него совсем близко. И я ускорила свой бег.

Ничего не подозревая, Гордей дошёл до перехода и начал переходить дорогу к магазину, а те парни, которые двигались ему навстречу, наоборот, замедлили своё движение, словно выжидали свою жертву.

Перейдя дорогу, Гордей столкнулся с ними нос к носу. В моих глазах потемнело, и я чуть не потеряла сознание от страха за мужа, но резкая боль в ноге мигом вернула меня в чувство. Автоматически опустив глаза, чтобы понять причину боли, я заметила острый камень, лежащий на тротуаре, на который я умудрилась наступить босой ногой. Молнией мелькнула в голове мысль о том, что я должна была предвидеть это и оббежать камень стороной, но, к сожалению, в минуты очень сильных волнений мой мозг перестаёт работать в полную силу и мои возможности ограничиваются.

«Нужно будет доложить об этом руководству», – вновь мелькнуло у меня в голове, но уже в следующее мгновение я велела себе собраться и мои мысли переключились на то, что имело первостепенное значение именно сейчас, а не потом. Забыв о полученной травме, я подняла голову и увидела, что драка, которую я так пыталась предотвратить, началась. Хулиганы уже сцепились с Гордеем, и тот, под влиянием похмелья, не мог не отреагировать на их наглые выходки.

Мне оставалось только перебежать дорогу, но на светофоре горел красный цвет, а машины передо мной мчались с огромной скоростью, никому не позволяя вклиниться в их поток. Но я знала, что могу просчитать их движение с математической точностью, и потому, ни секунды не колеблясь, рванула через дорогу.

Я так быстро перемещалась между движущимися автомобилями, что они просто не успевали отреагировать на моё появление на проезжей части. Ни одна из машин не затормозила, но я всё равно лихо перескочила через дорогу, несмотря на кровоточащий порез на левой ноге. И, едва оказавшись на другой стороне дороги, я метнулась к мужу, который как раз сжал кулаки, чтобы врезать одному из парней в ответ на оскорбление, которое тот отпустил в адрес Гордея. Едва переводя дух, я ухватила мужа под руку и повернула к себе.

– Дорогой, я же просила тебя не уходить далеко! – пролепетала я.

Муж посмотрел на меня как на привидение, внезапно и ни к месту явившееся перед ним, а его обидчики уставились на меня ещё более удивлённо. Растрёпанные волосы, раскрасневшееся лицо, домашняя футболка и спортивные штаны вкупе с босыми ногами и кровоточащей раной на одной из них, не слишком-то благоприятно могли охарактеризовать меня незнакомому человеку. Но с другой стороны, подобный вид производил впечатление полной беспомощности и некоего сумасшествия и мог вызвать только сочувствие к человеку, чьей спутницей я была. Оценив всё это, парни утратили всякий интерес к Гордею, видимо,