Кровь Троянского коня - Антон Леонтьев

Иваницкий помолчал, а затем сказал:

– Также в первоисточнике имеется упоминание о том, что Сердце Тьмы, если ему придется замереть, однажды снова забьется, и это положит начало возрождению былого могущества дольмеков. Словно дольмекские жрецы предвидели собственную гибель и знали о том, что их империя падет под натиском западной цивилизации.

Ирину заворожил рассказ Иваницкого. Надо же, какая ужасная и одновременно романтическая история была у дольмеков. Индейцы, вне всяких сомнений, отличались кровожадным нравом, но они не заслужили того, чтобы их истребили в течение нескольких десятилетий. Некогда могущественная цивилизация стала жертвой прогресса, погони за легкой наживой и бездушия.

– Я бы очень многое отдал, чтобы узнать, что такое на самом деле это Сердце Тьмы, – произнес в задумчивости Иваницкий. Затем, словно сбросив мечтательность, он сказал: – То, что вы рассказали мне сегодня, уважаемая Ирина Вениаминовна, просто сенсационно. Я даже не знаю, что думать. Неужели проклятие и в самом деле существует? Я всегда придерживался сугубо рационального взгляда на такие вещи, но мне становится как-то не по себе, когда я начинаю думать о том, кто же убил профессора Венденяпина.

– Меня это тоже крайне занимает, – сказала Ирина. – Ярослав Мефодьевич, а у кого точно находятся две другие статуэтки, вы не знаете?

– Как же не знать, – произнес Иваницкий. – Если не ошибаюсь, одна где-то в Англии, в частной коллекции некоего чудаковатого и ужасно богатого английского аристократа, а другая – в Национальном этнографическом музее Эльпараисо, столицы южноамериканского государства Коста-Бьянка. Именно на его территории и находятся святилища дольмеков…

Ирина подумала, если проклятие на самом деле реально, то и владельцы других статуэток должны испытать на себе гнев дольмекских богов. Или никакого проклятия не существует? И кто-то, используя предрассудки и темные инстинкты, добивается непонятной цели. Но зачем? Безусловно, статуэтки представляют собой историческую ценность, коллекционеры готовы выложить за них баснословные деньги. И все же, и все же… Она чего-то не знает, чего-то важного и центрального во всей этой истории.

– Голубушка, если вас занимает история дольмеков, чему я чрезвычайно рад, – произнес профессор Иваницкий, – то могу посоветовать вам ознакомиться с летописью рода д'Эрбервиль. Уго, живший в первой половине шестнадцатого века, был еще тем молодчиком, отчаянным головорезом и безбожным мерзавцем. Именно он организовал нападение на столицу дольмеков, его пленяли рассказы о золотых статуях и драгоценных камнях, которые украшали храмы индейцев. Именно у этого Уго была одна из статуэток, и надо же, ему не повезло, пирата поймали и сожгли или повесили, в общем, лишили жизни. Я давно собираюсь ознакомиться с этим прелюбопытным документом, однако он находится в частном владении у потомков рода д'Эрбервиль, и не так-то просто до него добраться.

– Но как я смогу сделать это, Ярослав Мефодьевич? – спросила Ирина. – Вы же сами говорите, что представители древнего рода не особо приветствуют проникновение чужаков в их тайны.

– О, безусловно, это так, – сказал в задумчивости Иваницкий. – Тем более никто не может принудить их показать рукопись, которая была исполнена младшим братом Уго, Ансельмом, священником-францисканцем. Он побывал со своим братом в заморских странах, вернувшись во Францию, основал монастырь, стал его первым настоятелем, где и скончался в возрасте ста с лишним лет. Удивительно, какие разные у них судьбы – у этих братьев! Один стал корсаром, не ведающим жалости, алчным и себялюбивым, а другой превратился в монаха, посвятившего всю свою жизнь служению богу. В этом году исполняется пятьсот лет со дня рождения Уго, черной овцы благородного рода, поэтому потомки приняли решение собраться вместе в монастыре Святого Духа. Мне только известно, что рукопись отца Ансельма содержит какие-то важные указания на то, что же представляет собой Сердце Тьмы. Но ни у кого из ученых, да и вообще ни у кого из людей не было возможности ознакомиться с этой рукописью. Ансельм д'Эрбервиль строго-настрого приказал беречь ее от людского глаза. Ее читали всего несколько человек за эти четыреста с лишним лет. Она хранится как реликвия в монастырской библиотеке. И вот что я думаю…

Иваницкий рассеянно взглянул на часы, а затем в ужасе воскликнул:

– Батюшки, Ирина Вениаминовна, у меня же сегодня еще лекция! Ах, когда же она начнется…

Он зашелестел листьями перекидного календаря, а затем вздохнул с облегчением:

– У меня есть еще сорок минут. Но надо поговорить с Валерой, он специально приехал, чтобы получить у меня консультацию.

Ирина улыбнулась. Иваницкий был подлинным ученым – рассеянным, немного чудаковатым, естественно, гениальным.

– И что же, Ярослав Мефодьевич, – вернула Татищева профессора к его последней фразе. – Вы хотите получить доступ к рукописи отца Ансельма?

– О да! – с жаром воскликнул Иваницкий. – Я уверен, в этой рукописи содержится много сенсационного. Поэтому, милая моя Ирина Вениаминовна, я вскоре собираюсь во Францию. Мне посчастливилось быть достаточно хорошо знакомым с парижским профессором, специалистом по дольмекам, Мишелем де Ваалем. Прекрасный человек, великолепный ум, талантливый ученый! Он обещал мне, что попытается во время встречи потомков Уго получить возможность прочитать манускрипт. Я не очень-то этому верю, мне известны распоряжения автора рукописи, аббата Ансельма, который запретил выносить ее из монастыря. Якобы вещи, описанные там, не для сознания грешных людей. Уж не знаю, что именно произошло в июле 1537 года во время разграбления столицы дольмеков, но мне кажется, нет, более того, я уверен, тогда было много крови… И если вы желаете, моя милая, то вполне можете сопровождать меня, – завершил свою тираду профессор. – Я смотрю, вся эта история вас чрезвычайно занимает. Скажу честно, я преследую свои, сугубо собственнические интересы. Валера, к сожалению моему огромному, не может поехать во Францию, а мне требуется помощник – или помощница. Вы же филолог по образованию, знаете языки, об этом написано на обложке любой из ваших книг. В самом худшем случае мы за счет Сорбонны прокатимся туда и обратно и посмотрим Париж и окрестности. Ну а если повезет, сможем получить возможность взглянуть на рукопись Ансельма д'Эрбервиля.

– Ярослав Мефодьевич, если вы не шутите, то я буду рада принять ваше предложение, – сказала Ирина. – Как вы думаете, имеется ли в этой рукописи что-то о проклятии дольмеков?

– Подозреваю, что не только это, – сказал профессор Иваницкий. – Рукопись чрезвычайно интересна и ценна для науки, но по какой-то причине д'Эрбервили берегут ее от остального человечества. Подозреваю, что они не хотят разглашать некую страшную и позорную тайну своего предка Уго. Его же казнили, обвинив в нападении на королевские корабли и сношениях с силами ада. Вряд ли он был милосерден к индейцам, которых считал полуобезьянами и греховными язычниками.

– Когда вы собираетесь ехать, Ярослав Мефодьевич? – спросила Ирина.

Иваницкий, снова зашелестев календарем, сказал: